Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1976 год Страница 36

Каспер озяб. Под кожаной курткой на нем была только тонкая водолазка. Заношенные джинсы тоже не больно-то грели. Больше всего мерзли ноги в парусиновых туфлях на резине.

На Рингвеген он зашел в кондитерскую, в которой прежде не бывал ни разу. Взял кофе, два бутерброда с сыром и сел за столик поближе к батарее отопления.

Только поднес к губам чашку, вдруг сзади его окликнули:

— Каспер, ты? Оболванился так, что сразу и не узнать.

Он поставил чашку и обернулся.

Видно, у него было испуганное лицо, потому что девушка, сидевшая за соседним столиком, сказала:

— Ты чего это дрейфишь так? Это же я, Магган. Ну, вспомнил?

Конечно, вспомнил. Магган несколько лет гуляла с его лучшим другом, он познакомился с ней в первый же день, когда приехал в Стокгольм почти три года назад. Не так давно она разошлась с его другом, тот ушел в плавание, и с тех пор Каспер не видел Магган.

Магган пересела за его столик, они потолковали о былом, и Каспер решился посвятить ее в свои проблемы. Рассказал все, как было. Магган читала газеты и сразу уразумела, в какой он попал переплет. Выслушав его, она сказала:

— Бедняжка. Вот это влип! Наверно, правильнее всего было бы посоветовать тебе — иди, мол, в полицию и скажи все как есть. Но я воздержусь — не доверяю легавым.

Она призадумалась, Каспер молча ждал. Но вот она заговорила снова:

— Поживешь у меня. Обзавелась берлогой в Красене. Конечно, мой тебе не обрадуется, но он и сам не в ладах с легавыми, поймет. И вообще он добрый. В глубине души.

У Каспера не хватало слов, чтобы выразить свое облегчение и благодарность, но он сказал:

— Ты мировая баба, Магган, я всегда это говорил.

Она заплатила за него в кондитерской, потом проводила до Шеппсбрун, где он оставил машину.

— Чего доброго, на штраф нарвешься, — сказала она. — Тебе это сейчас совсем ни к чему. Гроши на заправку у меня найдутся, так что не волнуйся.

Она сама села за руль, и всю дорогу Каспер горланил песни.

Херрготт Рад прищелкнул большим пальцем за правым ухом так, что шляпа подскочила и съехала на левую бровь.

— Сегодня пойдем и подстрелим фазана. Потом съедим его. Таких кулинаров, как я, поискать надо. В этом одно из преимуществ холостяцкой жизни — поневоле научишься готовить.

Мартин Бек буркнул что-то неразборчивое.

Сам он абсолютно не годился в кулинары. Может быть, потому что поздно стал холостяком.

— А где стрелять будем? Ты владеешь лесными угодьями?

— А друзья на что, — сказал Рад. — Считай, что нас пригласили на охоту. Сапоги возьмешь мои. Ружье тоже, у меня их два.

Он усмехнулся, перебирая лежащие на столе бумаги.

— Конечно, если ты предпочитаешь отвести душу разговором с Фольке, то...

Мартин Бек поежился. Допрос Фольке Бенгтссона окончательно зашел в тупик. Нечто вроде шахматной партии, когда у противников осталось, кроме королей, по одному коню.

— Одна сегодняшняя новость касается осмотра места происшествия, — сообщил Рад. — Точнее, ветоши, которую лично я обнаружил поблизости от трупа, когда мы там работали. По правде говоря, я успел про нее забыть.

Он расхохотался.

— Ну и что с ней? — спросил Мартин Бек.

— Подверглась криминалистической экспертизе. Вот заключение. Хлопчатобумажное волокно, частицы гравия, грязь, глина, жир, смазочное масло, никелевая строка. Гравий, грязь, глина по составу точно соответствуют пробам грунта, которые мы взяли в яме, где лежала Сигбрит. А там, где я подобрал ветошь, состав уже другой. Значит, можно предположить, что убийца вытирал ветошью свои сапоги. Скорее всего сапоги, в другой обуви там было не пройти.

— Никелевая стружка, — сказал Мартин Бек. — Не совсем обычная вещь.

— По-моему, тоже. Во всяком случае, ничто из этого не может быть обращено против Фольке Бенгтссона.

«И все-таки он будет осужден, — подумал Мартин Бек. — Если только...»

— Ну все, теперь доехали на охоту, — заключил Рад.

Мартин Бек еще никогда не ходил на охоту, и все было для него необычно. В сапогах Рада, джинсах, теплой куртке и вязаной шапочке он шагал по кочкам рядом с Херрготтом и Тимми на поводке. Дробовик он нес на левой руке, зажав приклад под мышкой так, как это делали охотники в кинофильмах.

— Тебе стрелять первым, — сказал Рад. — Как-никак гость. Потом я.

Мягкие кочки пружинили под ногами, высокая трава серебрилась инеем после холодной ночи. Какие-то упрямые цветки бросали вызов наступающей зиме; местами попадались выстроенные кольцом синеватые грибы.

— Рядовка, — объяснил Рад. — Вполне съедобные. На обратном пути можно собрать для гарнира.

Шляпки грибов подмерзли, а вообще-то день был на редкость хороший для этого времени года. Мартин Бек помалкивал — он слышал, что охотникам положено соблюдать тишину в лесу. И он старался совсем не думать об удушенных разведенных женах, об отсидевших срок сексуальных маньяках, о ключах, которые никуда не подходят, и о ветоши с никелевой стружкой.

Воздух был чистый, прозрачный, небо высокое, голубое, с редкими клочьями облаков.

Вдруг перед Мартином Беком вверх взметнулась птица. Застигнутый врасплох, он вздрогнул, выстрелил, а птица стрелой унеслась прочь.

— Господи, — усмехнулся Рад. — Не хотел бы я стрелять в одной команде с тобой. Спасибо, не попал в Тимми или в меня.

Мартин Бек тоже посмеялся. И ведь он с самого начала предупредил, что его охотничий опыт равен нулю.

Следующего фазана они подняли минут через сорок, и Рад подстрелил его с этакой элегантной небрежностью, словно походя.

На обратном пути Мартин Бек занялся собиранием грибов.

— С грибами оно проще, — заметил Рад. — Они на месте стоят.

Когда они вернулись к томатной машине Рада, Мартин Бек сказал:

— Никелевые стружки... Откуда?

— С какого-нибудь завода, где изготовляют специальные детали. Да мало ли откуда!

— Это может оказаться важным.

— Возможно, — согласился Рад.

Похоже было, что сейчас у него только обед на уме.

И обед удался на славу. Мартину Беку давно не доводилось так вкусно поесть. Хотя Рея Нильсен и часто и охотно готовила вкусную еду.

Оказалось, что у Рада в холодильнике хранится всякая всячина, Например, сморчки, которые он сам собрал. И бесподобная смесь из черники, ежевики и дикой малины. Получился отличный десерт, тем более что к ягодам были поданы сбитые сливки «собственного производства», как выразился Рад.

Только они вытерли рты, как зазвонил телефон.

— Рад?.. Нет, правда?.. Ну, молодец, честное слово, молодец! Рассказывай... Как? По почте? Я передам. Завтра постараемся выбраться... Если и дальше так пойдет, жди повышения, возьму тебя в Андерслёв... Не хочешь? Ну и дурень... Ясно, привет.

Рад положил трубку и хитро посмотрел на Мартина Бека.

— Кто это?

— Один парень из Треллеборга. Он нашел квартиру, к которой подходит ключ из сумки Сигбрит.

Мартин Бек был поражен и не скрывал этого.

— Черт возьми, это как же он ухитрился?

— У нас в деревне говорят: чем крестьянин глупее, тем свекла крупнее. Может, и к этому случаю подходит? Ан нет, не подходит!

Рад продолжал говорить, убирая со стола.

— А дело в том, что несколько ребят в Треллеборге решили во что бы то ни стало найти эту проклятую дверь, если только она и впрямь в городе находится. Сделали кучу аналогичных ключей и потратили уйму сверхурочных часов.

Он сделал вынужденную передышку — его одолел смех. Мартин Бек уже опомнился и стал помогать с посудой.

— Ну и еще один фактор, смею сказать, немаловажный. Есть в Треллеборге неплохие ребята. Ведь шеф может позволить себе основательно подойти к подбору кадров и не обязан всякую шваль принимать на работу, как в Мальме там или в Стокгольме.

Так вот ребята решили доказать шишкам из Стокгольма, и тебе в первую очередь, что мы тут, в южной провинции, тоже не лыком шиты. Вот и искали, пока не нашли нужную дверь. Как раз сегодня. А не нашли бы сегодня, так продолжали бы поиски, пока не смогли бы поклясться, что во всем Треллеборге нет замка к этому ключу.

— Какие-нибудь подробности?

— Как же, есть и подробности.

Адрес, например. Еще кое-что. Они ничего не трогали, только взглянули. Маленькая однокомнатная квартира, скромная обстановка. Сигбрит снимала ее на свою девичью фамилию — Ёнссон. Плата вносилась наличными по почте, в белом конверте, первого числа каждого месяца, на протяжении трех с половиной лет, адрес писался на машинке. И за этот месяц уплачено, хотя Сигбрит уже погибла и никак не могла этого сделать. Значит, кто-то другой заплатил.

— Кай.

— Возможно. На обороте конверта каждый раз написано два слова и одна буква: «Квартплата С. Ёнссон».

— Что ж, завтра надо поехать посмотреть.