Горький вкус предательства - Екатерина Янова Страница 37

Толкаю его снова и снова. Никита явно в шоке, но уходить не торопится.

– Алиса! – ловит меня за запястья.

– Пошёл вон отсюда!

Ариша пугается наших криков, начинает беспокойно хныкать, а потом и вовсе срывается в рёв, я плачу вместе с ней, зло вытираю слёзы, хватаю дочку на руки, не могу больше смотреть на Никиту. Убегаю к лестнице, а через минуту слышу, как хлопает дверь. Ушёл. Вот и хорошо.

Залетаю в нашу спальню, сползаю на пол. Меня трясёт.

Я выдала себя с потрохами? Он же всё понял уже, да? Ну и пусть. Если он не соврал про анализ, то скрыть уже ничего не получится.

И что теперь делать?

Мне отчаянно нужен совет. Но я совершенно одна. Нет рядом ни Марка Адамовича, ни Игната.

Как бы мне сейчас пригодился совет матери. Вспоминаю про её звонок. Нет, я не верю, что Эвелина Барская изменилась, я просто понимаю, что я осталась совершенно одна. Надеяться мне не на кого, а значит, надо взрослеть.

Никита ушёл, только это ничего не решает. Не будет нам жизни здесь, а значит, мы должны уехать. Немедленно!

Глава 18.

Вылетаю за дверь, пытаюсь отдышаться. Тело рвётся назад, к Алисе, но разум вопит, что надо уйти. Вспоминаю её потерянный взгляд, и как сорвало девочку от моих слов про анализ. Значит, всё же… моя?

Дышу, пытаясь переварить.

Не может быть. Ариша моя?

Всё это время у меня была дочь, а я не знал?

Хочется орать от восторга и одновременно убиться головой об стену от злости, бессилия и невозможности что-то изменить.

Разворачиваюсь к двери, в ярости поднимаю кулак. Хочется разнести к чертям эту дверь, вернуться к Алисе, сгрести её в объятия, долго целовать, обнимать, доказывать, что лучше, чем со мной, ей ни с кем не будет, что я люблю её до сих пор и готов весь мир положить к её ногам…

Но…

Я сам всё сломал…

И права что-то требовать у меня нет…

Роняю бессильно руку, бреду к выходу со двора, у самой калитки оглядываюсь на горящие окна большого дома…

Воспоминанием выстреливают последние обвинения Алисы. Получается, тогда, в ту жуткую ночь я мог её потерять?

Камень в груди становится ещё тяжелее, а шансы на прощение теперь и вовсе ничтожными.

Смотрю в тёмное, затянутое тучами небо. Нет тебе прощения, Никита. Нет, и не будет.

И что дальше? Зачем мне так жить?

Нет, мысли о суициде меня не посещают, это уж совсем для слабаков, да и не заслужил ты, Барский, такой лайтовый вариант избавления. Твоя участь теперь – до конца жизни гореть в огне сожалений.

Но что от этого толку?

Выдыхаю тяжело. Похрен на меня. Игнат у нас, значит, святой? Помогал он тебе, да, Алиса?

Эта мысль неприятна, но правдива.

Тогда была правдива. А сейчас? Где же этот безгрешный праведник, когда так нужен жене и ребёнку? Им помощь нужна, а от меня они её не принимают, значит, надо из-под земли достать этого загулявшего гада, чтобы вернуть его в семью. Не хочу, чтобы Алисе снова было так же больно, как тогда. Ей предательств в жизни хватило.

Усмехаюсь криво. Получается забавно. В который раз мне приходит в голову мысль, что судьба зачем-то поменяла нас с Игнатом местами. Когда-то он искал меня, чтобы вправить мозги, теперь моя очередь.

Еду в тот бар, в котором видел Игната в прошлый раз.

Здесь как раз начало шоу-программы, народ ещё не разогрелся.

Осматриваюсь по сторонам, Игната нет. Понимаю, что вероятности встретить его здесь немного. Злачных заведений у нас в городе хватает, оторваться можно в любом.

Раньше я почти наверняка смог бы выцепить Игната через общих знакомых, друзей, места тусовок, но сейчас всё кардинально поменялось, и чем дышит бывший друг, я не знаю.

Здравых идей не возникает. Подхожу к бармену, забираюсь на высокий стул, делаю заказ.

Бармен – бородатый татуированный паренёк, такой, весь на стиле-драйве-позитиве.

Осушаю стакан, толкаю назад к бармену.

– Повтори!

– Пять сек, – суетится парень.

– Вот этого человека здесь не видел? – нахожу на телефоне нашу старую фотку с Игнатом.

– Не, не видел, – отрицательно машет парень.

– Ты внимательно посмотри, он сейчас причёску изменил, и вообще, на деловой стиль перешёл.

Парень берёт в руки телефон, всматривается внимательнее.

– Сегодня точно не было, а вчера не моя смена была, – пожимает он плечами.

– Жаль, – забираю телефон.

– Ты у местных бабочек спроси, – кивает он на стоящих в сторонке девок. – Если он один был, они бы его не пропустили, – усмехается.

– Понял, – киваю в ответ.

Перевожу взгляд на этих хищниц. Одна из них подмигивает мне, я слегка улыбаюсь, она воспринимает это как приглашение, подходит ко мне, забирается на соседний высокий стул.

– Не угостите ли одинокую девушку коктейлем? – хлопает ресницами.

– Легко, – щёлкаю пальцами, подзывая бармена.

И пока тот мешает в высоком бокале клубничный мохито, перехожу к делу.

– Я ищу одного человека, если узнаешь его, я буду щедр не только на коктейли.

Девушка поджимает недовольно губы. Понимает, что сорвался клиент, но всё же заглядывает в экран телефона, смотрит задумчиво, потом выдаёт:

– С ним вчера Луиза разговаривала. Она же его в випку увела, – очень интересно.

– Умница, девочка, – вкладываю в её ладонь крупную купюру. – А где сегодня эта самая Луиза?

– А кто ж её знает, она у нас барышня “элитная”, работает только на особых заказах, – усмехается девица. – Но здесь обычно каждый вечер тусуется. Сегодня ещё не было.

– Как появится, маякни, в долгу не останусь.

– А может, пока отожжём? – подмигивает, призывно улыбаясь, закидывает ногу на ногу, профессионально принимая максимально выгодную позу, демонстрирующую её самые выдающиеся подробности.

Смотрю на неё и понимаю, что внутри ничего не шевелится. Ни азарта, ни желания, ни-че-го.

Давным-давно уже приелись эти шлюхи и одноразовый секс. После того как хапнул когда-то чистых, охренительных эмоций с любимой девочкой, все остальные стали безвкусными, неинтересными, бесящими.

– Воздержусь от предложения, подожду твою “элитную” подружку.

Девица отваливает, а я сижу, бесцельно глядя на ярких, полуголых девиц, отжигающих на сцене.

Снова задаюсь мучащим давно вопросом: чего же тебе не хватало, а Игнатик? Вот за такими одноразовыми бабочками ты сюда приходил? Зачем? Не греет тебя семейная жизнь? Почему? Из нас двоих