Темный Лев - София Александровна Ларина Страница 38

Радуюсь тому, что выиграла пару секунд, чтобы спешно не отвечать и хорошенько продумать достойную отмазку, но где-то в глубине на подсознании, стоит блок на ложь, который заставляет играть по-честному.

— Я не привыкла ездить в гости, особенно к мужчинам… — веду плечом, поднимая взгляд на хозяина квартиры. В его темно-серых глазах читается интерес с глубоким налетом любопытства.

— Честно сказать, ни разу так не делала, — подытоживаю смело.

Лев молчит, ожидая дальнейших объяснений, но мне не хочется открывать больше, чем уже сказала.

— Сложно представить, что девушка с твоей внешностью на современном этапе человечества ни разу не пользовалась своим беспроигрышным преимуществом, — Лев опускает одну руку на край барной стойки, у которой я сижу, а вторую сует в карман, пристально меня изучая.

На что это он намекает? Думает, раз я обладаю симпатичной мордашкой, то мужиков пачками кадрю? Только сейчас перевариваю услышанное.

Черт, если бы он не стоял так непозволительно близко, я, возможно, не нервничала бы столь открыто и реагировала соответственно быстрей. Сейчас, я, явно чувствую себя катастрофически не в своей тарелке. Как-то, на своей территории всегда ведешь себя уверенней.

Не смотря на собственные рассеянные чувства, я все же нахожу вполне достойный ответ.

— Я не так воспитана, да и не вижу необходимости, показывать себя легкодоступной…

Его намек на распущенность порядком разозлил… Да так, что я вскочила с места с твердым намереньем уйти, чтобы мне там не угрожало. Но вторая рука Темного резко ложится на барную стойку по другую от меня сторону, капканом замыкая тело в круг.

Толи от неожиданности, толи от чувства страха, собственно, за его жизнь — влепляю смачную пощёчину. Если… если он начнет приставать, я… я просто не смогу устоять. Те мысли, которые уже клубятся в моей голове, не должны воплотиться в реальность. Рядом с ним я неподдельно чувствую, как безрассудно теряю контроль.

Вдох-выдох… Вдох-выдох… И… Спустя несколько секунд, после проделанного, меня мощно накрывает тягучее чувство стыда. Я никогда не позволяла себе таких вспышек ярости. Никогда. Однако, мое умное сознание тешит меня, что в нынешней ситуации, либо отрезвление пощечиной, либо в омут с головой.

— Я, пожалуй, проведу эту ночь в больнице… — смерю Льва серьезным взглядом, на что он лишь переводит уголки губ в намеке на улыбку, но рук со стойки не убирает, по-прежнему держа меня в плену.

Лишь после замечаю, что не только руки являются кандалами. Еще и его грудная клетка часто вздымающаяся, которая с каждым вдохом приближается все ближе и ближе… И этот его испытывающий взгляд не позволяющий отвести глаза.

Нас будто стянуло невидимым канатом, что дышать стало трудно. Сердцу становится тесно в груди, и оно истерически бьется, просясь наружу.

До меня доходит, что я сама загнала себя в раковую ловушку, согласившись на его безумное предложение, провести ночь вне зоны собственной квартиры.

— Не делай так больше, Рината, если не жаждешь недопустимых последствий… — произносит хрипло, от чего меня разом прошивает предательским желанием.

Клянусь, у меня руки чешутся еще раз коснуться его щетинистой щеки, чтобы принять уже на себя всё безумие последствий, но… замечая в его газах умоляющее об этом выражение, меня парализует страхом.

Но страх мало напоминает тот, что мы испытываем, когда испуганы. Страх другого рода, более терпкий, тягучий, сродни возбуждению и животному инстинкту, когда хищник замечает добычу и бросается на нее.

Я добыча, но пока не поймана, и дни еще пока не сочтены, я лишь на мушке. Но шанс выжить ведь всегда есть?

— А ты не подходи так близко, — совершаю сдавленный вдох, который жалко обрывается, когда Лев поднимает руку и уверенно опускает ее на мою шею.

Боже…

Замирая, глаза закрываю. У меня больше нет той силы, чтобы залепить еще одну пощечину. И начинает казаться, что спасения уже нет.

Темный слегка обхватывает шею, подчеркивая, что я добыча, и уже поймана. Боже… Медленно сглатываю, боясь резких движений, но все же вздрагиваю, когда на талию опускается вторая рука, не оставляя шанса на побег. Я в полной его власти.

Инстинктивно упираюсь руками в мощные плечи. Почему-то подмечаю, что ткань фирменного пиджака такая же гладкая, какой я её себе представляла в ресторане, пока разглядывала его задумчивого. На ощупь она очень приятна, а под ней каменные мышцы.

Страх усиливается. Хищник скалится.

— Так близко? — шепотом спрашивает, обдавая дыханием мои губы.

Непроизвольно издаю судорожный стон, когда его нос, касается моей щеки.

— Ты такая манящая, — говорит не для того, чтобы пустить мне пыль в глаза. Напротив. Недоумевает. — Сложно стоять рядом и не касаться тебя, — приближается к моим губам, а я, как под гипнозом замираю и совсем не дышу. Потому что, не в состоянии нарушить этот момент близости. Не хочу его нарушать. — Поцелую… — он не спрашивает, уверенно констатирует.

Мамочки!

Секунда и он накрывает мои дрожащие губы. По телу мгновенно разливается жар, который оккупирует все жизненно важные органы. Мягкую плоть покалывает его щетина. Его настойчивые губы без всякого затруднения раскрывают мои и, пропитанный его персональным вкусом язык вторгается на запретную территорию, как захватчик. Клеймит.

Дрожу, не в силах совладать с этим морем нахлынувших эмоций. Ощущений, запахов, вкусов.

Пьянит. Затуманивает. Пленит.

Так сладко!

Боже, что я творю? Думаю, ровно за секунду до того, как соприкасаюсь с его безумно желанной и запретной для мня душой.

Твою мать… Словно в скалу с разгона влетаю в его сознание на скоростном поезде… Очаровываю его мысли, инстинктивно притупляю их и начинаю порционно тянуть сладость его опьяняющей энергии.

Бог ты мой, какое наслаждение! Я сейчас не просто втягиваю в себя необходимую жизненную силу, но еще параллельно получаю такой приход бешенного кайфа. Что дрожать начинаю. Ни разу… Ни разу в жизни не ощущала подобного! Хочу большего… Хочу!

В мгновение жадного поглощения, мы точно меняемся ролями. Если до этого инициатива исходила от него, то теперь, главенствую я… Я углубляю поцелуй не в силах устоять перед его податливостью.

Теперь моя настойчивость пропитана сокрушительным пороком и разрушающей силой. У меня от безграничного счастья и ни с чем несравнимого наслаждения кружится голова.

В такие моменты, мне подобные, полностью теряют контроль над собой. Эйфория чувств захлестывает настолько, что невозможно удержать в голове и мысль о сострадании к тому, кого мы губим. Однако, я понимаю, что пока еще контролирую процесс. Мало того… я осознаю, что еще не убила его.

— Боже! — в шоке вдыхаю, разрывая наш убийственно жадный поцелуй. На панике начинаю вырываться, потому