Я существую между строк - Ирина Игоревна Голунцова Страница 6

— Вот.

— А? — Резко задрав голову, Кейсиди чуть не ударилась о протянутый ей стакан с водой, который она неуверенно приняла. — Да, спасибо.

Утоляя жажду, она выиграла пару секунд на раздумья, как выбраться из столь неловкой ситуации. Ничего лучше не придумав, она обратила тему к проекту:

— Ваш ребенок в прекрасном состоянии, — бегло посмотрев на показатели, отметила девушка.

— А жена?

Женщина, неподвижно лежавшая в капсуле, более напоминала музейный экспонат, чем функционирующего человека. Ее жизнь поддерживала система жизнеобеспечения, вне камеры она вряд ли протянет дольше трех минут, и Клиффорд, несмотря на теплящуюся надежду, понимал это. В его взгляде стояла боль и злость — даже не столько из-за тяжелого состояния женщины, сколько из-за банального отсутствия возможности прикоснуться к жене.

— Стабильно, — только и могла ответить Кейсиди.

— Хм, — невесело улыбнулся мужчина. — Я всю жизнь провел на поле боя, ближе всего находился к гибели, но в итоге смерть решила забрать мою жену.

— Она еще не мертва.

— С трудом верится, что вы поднимите ее на ноги.

— Так зачем вы сюда пришли?

Вопрос не понравился Клиффорду, но вместо громких слов он перевел выразительный взгляд на ребенка, находящегося в искусственной утробе.

— Понимаю. Терять близких страшно.

— Вы это говорите, чтобы меня успокоить или действительно понимаете?

— Четыре года назад я потеряла брата-близнеца. Мы оказались неподалеку от эпицентра взрыва, устроенного террористами. Он не выжил, меня же удалось спасти, но с головой все же случаются проблемы. Внезапные обмороки — тому подтверждение.

— Сочувствую вашей утрате.

Кейсиди кивнула и отчего-то едва не улыбнулась — несмотря на искренность, голос мужчины прозвучал неестественно грубо.

— Он тоже был… ученым?

— В то время мы были только студентами. Моя специальность — синтетическая биология, его была — биомедицинская инженерия, мы учились в Стонибрукском Университете в Нью-Йорке. Не повезло нам тогда оказаться на конференции…

— А как вы оказались здесь? Я имею в виду Bridges.

Стоило ли делиться информацией, которая могла относиться к конфиденциальной? Если огибать некоторые аспекты, то поделиться своей историей будет даже полезно. Президент ведь хотела, чтобы ее подопечная наладила контакт с «проблемным субъектом».

— Ну… — Замялась Кейсиди, обдумывая, как наиболее аккуратно изложить историю. — Я начала видеть странные сны, повторялась одна и та же картина: пустынный берег, огромные силуэты вдали. Я стала изучать это явление с точки зрения науки, отойдя от своей специальности, мои работы вызывали интерес у… псевдонаучных журналов, в то время как в университете на меня смотрели… как на…

— Сумасшедшую?

— М-м, нет, скорее, как на одержимую или больную, сломанную. Я видела ту сторону, но в то время, да и сейчас, люди отказываются верить в существование смерти и Берега. Поэтому мои сокурсники и коллеги считали, что таким образом я пыталась справиться с потерей. Что не могла отпустить брата.

— Чем-то напоминает посттравматический стресс, перенесенный солдатами. Я видел много ребят, которые отказывались принимать тот факт, что их друзья и братья мертвы. Они пытались цепляться…

— Нет, — мягко перебила собеседника Кейсиди, хотя ей хотелось повысить голос — раздражение раздражением, однако необходимо держать себя в руках. — Вы не правы, это не то, с чем я боролась. Не посттравматический стресс, я с ним не боролась, и мои исследования… это исследования, а не попытки справиться с болью.

По глазам девушка поняла, что мужчина не верил ей, он узнал знакомое поведение и сделал определенные выводы. Он не стал спорить, но от его снисходительного выражения лица у Кейсиди сжалось сердце. Отвернувшись, чтобы не демонстрировать открытую раздражительность, она тем не менее ухмыльнулась.

— Вы мне не верите, да?

— Я верю. Верю, что вы в это верите. Но послушайте меня, доктор Сандерс. Я сталкивался с тем, что вы испытали впервые, много раз. Пусть даже вы искренне желали изучить явление Берега, но думали вы не о научном открытии. Вы хотели стать ближе к брату.

У девушки дрогнуло сердце, она затаила дыхание и в следующий миг надеялась, что Клиффорд не заметит резкой перемены.

«Как он?.. Нет, он не может знать».

— Найти его, его отголоски, возможно, воспоминаний. Эта трагедия — последнее и единственное, что вас объединило. Как и меня с женой сблизила бы ее болезнь… — задумчиво протянул мужчина, обернувшись к супруге. — Стала бы той связью, если бы не наш сын. Не ее болезнь будет меня преследовать как дурное воспоминание.

Кейсиди помолчала. Для приличия.

— Это не то же самое, — со всей возможной тактичностью сообщила девушка, стойко выдержав уже не снисходительный, а негодующий взгляд собеседника. — Не то же, потому что мои исследования заинтересовали Bridges. Мои околосмертные переживания оказались не галлюцинацией из-за неспособности перенести смерть брата, а новой областью исследования. Поскольку мы с братом близнецы, и, учитывая обстоятельства его смерти, я верю, что он не погиб, а находится на моем Берегу.

— И вы мне это так спокойно рассказываете?

— Я об этом писала в своих ранних работах, можете найти их в интернете.

— А что же сейчас?

— А это уже конфиденциальная информация, мистер Унгер, — приторно улыбнулась Кейсиди. — Но прогресс есть, огромный.

— То есть… хотите сказать, что вы можете вернуть обратно своего погибшего брата?

— Такое невозможно. Его тело… кремировано.

— Но сознание?

С чего вдруг такой интерес к исследованиям, которые он минуту назад считал следствием посттравматического стресса? Ответ на возникший вопрос пришел, когда Клиффорд бегло глянул на свою жену. Кейсиди стало не по себе от мысли, что она невольно посеяла ложную надежду.

— Ох… простите меня, мистер Унгер. Вы неправильно поняли мои слова, возможно. Мои исследования направлены не на попытки вернуть мертвых в наш мир, я лишь…

— Моя жена не мертва, — холодным и режущим слух голосом констатировал Клиффорд, недобро глянув на собеседницу.

Это могло бы испугать, могло. Но, переведя дыхание, Кейсиди закончила мысль:

— Я лишь исследую Берег и свое сознание. Быть может, сознание брата, которое застряло там же. Я не знаю.

— И что же вы делали все это время, если так ничего и не узнали?

Он злился, упрекал ее за ложную надежду или полагал, будто она хвасталась, что ее близость с покойным братом куда сильнее, чем у него с еще живой супругой? Что бы мужчина не думал, продолжать разговор в сложившейся ситуации не будет хорошей идеей.

— Мне не хотелось вас расстраивать, мистер Унгер, — поднявшись с кресла, искренне