Виктор Славкин - Взрослая дочь молодого человека

Виктор Славкин

Взрослая дочь молодого человека

Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Куприянов, по кличке Бэмс; Прокопьев, по кличке Прокоп – бывшие сокурсники технического вуза.

Ивченко

Люся – жена Бэмса

Элла – дочь Бэмса

Толя – сын Прокопьева

Игорь – сокурсник Эллы

Действие первое

Обычная комната в обычной современной квартире. Обстановка на уровне среднего инженерского вкуса и среднего инженерского достатка.

Хозяин дома Куприянов – старая институтская кличка Бэмс – стоит посреди комнаты с хозяйственной сумкой в руках. Его бывший сокурсник Прокопьев – Прокоп – сидит на диване.

Люся, жена Бэмса, уставляет стол закусками.

Бэмс. Я не хочу, чтобы он приходил ко мне.

Прокоп. А что, Люсь, что? Что тут такого?

Люся. Вот человек! Ты, Прокоп, не представляешь, каким он стал!..

Прокоп. Бэмс…

Бэмс. Ты что, забыл?

Прокоп. Что?

Бэмс. Не помнишь?

Прокоп. А что помнить-то?

Люся. Спортом не занимается.

Прокоп. Когда дело было… Двадцать лет назад.

Люся. Чего наматывать одно на другое, чего наматывать… Что прошло, то ушло. Живи.

Бэмс. А я все помню.

Прокоп. А я забыл! Вернее, помню, но как о приятном.

Бэмс. Ничего себе, приятные воспоминания… Приятно вспомнить…

Прокоп. Слушай, Люська, а этот порошок, «Тайд» этот, он хорошо стирает?

Люся. Еще бы!

Прокоп (проверяет по списку). Тридцать пачек «Тайда»… Вычеркиваю… (Люсе.) У нас, знаешь, со стиральным порошком в Челябинске не очень. Мне моя список дала. Покупаю – вычеркиваю, покупаю – вычеркиваю…

Бэмс (отдает Люсе хлеб). Возьми.

Люся. Хорошо, мягкий…

Прокоп. Еще в самолет не пустят. (Закидывает ящик со стиральным порошком на антресоль.) А чего? Были когда-то и мы рысаками! А, Люсь?

Люся. Особенно ты.

Прокоп. Так на первые роли не претендуем. Мы челябинские утюги. На фоне Бэмса я был челябинским утюгом.

Люся. А сейчас?

Прокоп. Что?

Люся. А сейчас ты не утюг?

Прокоп. Тоже утюг, Люська, тоже! Но с прошлым. Требую уважения со стороны молодежи. Ведь было все это у нас, было!

Бэмс. Ну что было-то? Что?

Прокоп. Не спорю, все в основном у тебя. И Люську ты вон какую отхватил. Все в институте умерли! Помнишь, Люська, все просто так и подохли!

Люся. А теперь все живут, а мы с ним помираем.

Прокоп. Да вы что, парни?

Люся. Все у него не так, все не то, всем он недоволен. И мной недоволен.

Прокоп. Ну, вы тут, в Москве, заелись!

Бэмс (Люсе). Что ты несешь?

Люся. Прокоп свой. Кому я это скажу? Да у нас никто и не бывает… (Прокопу.) Певичка из «Ориона» – тогда звучало. А теперь я кто? Вообще никто. Так, Бэмс?

Прокоп. Ты мать. (Бэмсу.) Она мать.

Бэмс. Поговорите. (Выходит из комнаты.)

Люся. Как ты Бэмса нашел? Вы же лет десять не виделись. Постарел?

Прокоп. Да что ты! Бэмс – молоток! Ну, конечно, не то, что было… Ох и давал он тогда! Наш Бэмсик – первый стиляга факультета, король джаза, покоритель женских сердец. «Джонни, парень из Чикаго!» А как ходил, как ходил!.. Небрежно! На голове кок… (Прокоп пытается из остатков волос соорудить кок на голове и вообще демонстрирует все, о чем говорит.) Галстук с драконами до полу болтается… пиджак, плечи на вате – во! (Напевает.) «А мой пиджак, а канареечного цвета, тот не чувак, кто не носит узких брюк…» А у Бэмса самые узкие были – с мылом натягивал! Полуботинки на белой каучуковой подошве вот такенной толщины… Как они назывались-то?

Люся. На платформе.

Прокоп. Ты что? Какая платформа? Тогда такого слова не было. Как же они назывались… Погоди. Ну, еще подметку отрывали и белый каучук наваривали… Как называлось-то?.. Во! Вспомнил – «манная каша». Туфли на «манной каше». Сила! Ну, Бэмсик ходил! Я за ним только поспевал. Куда мне!..

Люся. Да, было дело… Помнишь, пели: «С тобой одной я буду танцевать, любимой называть…» Где сейчас эти танцы?.. Может, это действительно старость? Рановато, а?

Прокоп. А ты пой, Люся, пой! Ах, как ты пела тогда!..

Люся. Жизнь, видите ли, не удалась, блеска не получилось… Он вот, слышишь, насверлил дырок, полки собрался делать, потом бросил… Дырки целый год сверкают. И заделывать не дает. По воскресеньям подойдет, дощечку примерит, штукатурку колупнет и стоит вздыхает. Я ему хочу сказать: «Бэмс, да черт с ними, с этими дырками. И вообще черт с ним со всем!»

Прокоп (примеряя перед зеркалом новый пиджак). Пиджачок стрельнул… Ничего? Венгерский. Лацканы, плечи… Клетка крупная…

Люся (напевает).

Джонни, ты меня не знаешь,Ты мне встреч не назначаешь,Сколько раз меня встречал,Но в толпе не замечал –Не был ты со мною дружен.В целом мире я однаЗнаю, как тебе нужна,Потому что ты мне нужен.

Прокоп. Какие слова! «Потому что ты мне нужен» – надо же так сказать! По тем временам это звучало просто неприлично.

Люся. В кино теперь не поют перед сеансом. А больше я ни на что не гожусь.

Прокоп. А ты дома пой! Эх, если бы моя в Челябинске пела…

Люся. Дома скучно…

Прокоп. Сегодня повеселимся! Я знаю, как его развеселить, я знаю… Вам вот что, вам с ним надо побольше песен петь, ну, тех, которые мы пели тогда.

Люся. Слова забыты.

Прокоп. Вспомним, Люська! Сегодня соберемся и вспомним. Один – одну строчку, другой – другую, и все слова вспомним! Я знаю, как его раскачать! Я знаю…

В комнату возвращается Бэмс.

(Подмигивает Люсе и кричит.) Бэмс, «Чучу»!!!

Бэмс молчит. Пауза.

Люся. Не умеет человек радоваться жизни, ну не умеет!

Бэмс (Прокопу). Утюгом ты был, утюгом и остался.

Прокоп. Это наш Бэмсик-то не умеет?! Ха! Ты что, забыла?.. На факультетских вечерах какой скандеж был: «Бэмс, “Чучу”! Бэмс, “Чучу”»!..» И наш Бэмсик давал!!! Железно! Пиджак скинет, галстук расслабит, воротничок беленькой рубашечки так наверх вздернет – и как пойдет выдавать стилем: «Падн ми, бойз, из дет де Чаттануга-чуча»!»

Бэмс (зажимает уши). Ой!..

Прокоп. И я туда же! Но моих талантов только на второе «ча» и хватало. «Он «чу», а я – «ча». Бэмс начинает: «Падн ми, бойз, из дет де Чаттануга-чу…» И тут я ору свое «ча»! Он «чу», я – «ча»… Коронка! У нас всегда так: он – «чу», я – «ча»… Как он «чу», так я «ча»…

Люся. Тише ты, соседи…

Прокоп. У меня со слухом не очень, но ритм я всегда держал железно. А ну давай, Бэмс. «Падн ми, бойз, из дет де Чаттануга-чу…»

Бэмс. Заткнись.

Прокоп. Черт с ним! Не в коммуналке живете!

Бэмс. Мог бы пригласить его к себе в гостиницу… Или в ресторан… или… я не знаю… в боулинг.

Прокоп. Я думал, ты мне друг…

Бэмс. Тебе! А не ему.

Люся (Бэмсу). Постыдился бы, ей-богу! Ты же знаешь, зачем все это нужно. Не маленький. Прокоп специально приехал из Челябинска.

Прокоп. Скоро лето… Толя наш десятилетку кончает, в институт его хотим, в Москву… Надо парня в жизнь выводить. Мать мечтает, чтобы в Москве учился. Если провалится, не переживет. И эту поездку она придумала. Я, балда, сам проговорился, что с Ивченко вместе институт кончал… Мы с Бэмсом все инженерии, а он, смотри ты, проректор нашего института. И ректором будет, помяни мое слово, будет! Ну вот, вези, говорит, Толю, поговори… Вот приехали.

Люся. Я тебя понимаю. Сейчас эти конкурсы в институт – это не между абитуриентами, это между их родителями конкурс. Кто больше репетиторов наймет, у кого связи солидные, а кто и больше даст…

Прокоп. Ну, давать, сама понимаешь, я не собираюсь. А вот с Ивченко о Толе надо поговорить. Я ему позвонил вчера, он тут же вспомнил меня, Бэмса… «Приду, – говорит, – на встречу друзей». Так и сказал – «друзей». А может, не придет? Адрес записал, а сам не придет.

Люся. Придет. Ему тоже интересно на нас посмотреть. (Заглядывает в зеркало.) Правда, ничего хорошего он уже не увидит…