Григорий Горин - ...Чума на оба ваши дома!

Григорий Горин

«…Чума на оба ваши дома!»

Посвящается моей жене Любе.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Бартоломео делла Скала – герцог Веронский.

Синьор Монтекки

Бенволио – племянник, друг покойного Ромео

Антонио – дальний родственник из Неаполя

Бальтазар – слуга Ромео

Синьор Капулетти

Синьора Капулетти

Валентин – брат покойного Тибальда

Розалина – племянница

Самсон – слуга Джорджи – негоциант

Брат Лоренцо – францисканский монах, он же – Хор в прологе.

Горожане Вероны, музыканты, родственники и слуги обоих домов, солдаты.

«…Возлюбленные были похоронены в одной и той же могиле. По этой причине Монтекки и Капулетти примирились, хотя мир этот длился недолго…»

ПРОЛОГ

Музыкальная увертюра.

Несколько молодых пар увлеченно фехтуют, затем, поразив друг друга, падают замертво.

Появляется Хор. Печально оглядывает лежащие тела.

Хор.

Нет зрелища азартнее на свете,Чем зрелище борьбы Монтекки с Капулетти!Звенят клинки! Кровь льется! Горы трупов!И ненависть кипит! И смерть справляет праздник!И кажется, никто уже не в силах.Утешить боль и мертвых воскресить…Один – театр!Один он может все…

Театральный жест. «Убитые» оживают и с поклонами удаляются.

Почтеннейшая публика!Для васМы вспомнили старинную легенду,Воспетую Банделло и Шекспиром,(А, может быть, и кем-нибудь еще,Но менее известным и забытым…)Давно замечено: у истинных легендНет окончаний, есть лишь продолженья:Сюжет, наполненный чужим воображеньем,Становится правдив, как документ!…

(Достает старую рукописную книгу)

И нам попался этот манускрипт,Где та история изложена подробно,Поскольку и записана онаСо слов монаха, очевидца тех событийПо имени Лоренцо… францисканца…Здесь на гравюре он изображен…

(показывает)

Наверно, вам не видно?…ПопытаюсьСейчас его поближе показать…

(Быстро накидывает плащ с капюшоном).

Вот он таков примерно…Францисканец!Тот самый, что влюбленных повенчал Тайком…И погубил их ненароком…А, впрочем, «Бог нам всем судья!»(Так пишет он) – «Хотел я лишь добра им»(Так пишет он), и дальше излагаетСобытий… судеб… фактов целый рядДоселе совершенно не известных,Но, как нам показалось, – интересных!…Итак, начнем!Но мы начнем с конца…Со слов, что все мы с детства заучили,Которые сам Герцог на могилеСказал вослед двум любящим сердцам:«Нет повести печальнее на свете,Чем повесть о Ромео и Джульетте»… -

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Звучит печальная музыка.

На сцену выплывают два гроба. За ними в траурной процессии появляются представители домов Монтекки и Капулетти.

Монах Лоренцо негромко читает молитву по-латыни. Вместе со своей свитой входит Герцог.

Герцог.

«Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о…»

(Неожиданно сбился, утирает слезы, пытается продолжить с пафосом)

«Нам грустный мир приносит дня светило -Лик прячет с горя в облаках густых!…»

(Вновь сбился)

Слова… Слова… Я так устал от слов…Их небо и земля не в силах слушать,А люди неспособны понимать!…К ушам живых пробиться невозможно, -Лишь с мертвыми достойно говорить!

(Обращаясь к гробам)

Прости вас Бог, о юные созданья!…А вы простите нас, тех, кто взрослей,И, значит, быть должны мудрее и терпимей,Но предпочтивших глупость и раздор!Отцов простите ваших, матерей,Состарившихся братьев и сестричек…Они живут! И страсти их кипят!Но в тот костер, что согревает страсти,Они послали почему-то вас…И герцога Вероны, что поставленНад всеми, чтоб порядок и законЦарил здесь, я молю простить!ПосколькуПорядка нет… закон не соблюдают…Но герцог ваш не умер от стыда!…

(Неожиданно резко меняет тон, обращаясь к траурной процессии.)

А теперь несколько слов вам, достопочтенные семьи Монтекки и Капулетти! Мертвые не отвечают, живые не слушают. Вы – посредине! Еще не умерли, уже – не живете! Ибо существование, отравленное ненавистью, не есть жизнь! Я должен бы выслать вас всех из Вероны, но не могу взять на себя грех перед другими городами Италии! В последний раз, над телами двух безвинных детей буду просить… (Опускается на колени). Мой возраст старше. Мой род – именитей! Но я смиренно молю вас: забудьте прошлые обиды и в «знак мира и согласия пожмите друг другу руки! Синьор Капулетти… Синьор Монтекки!

Капулетти. Ваше высочество, я, собственно, никогда и не отказывался… Моя жена – синьора Капулетти, тоже!… И если синьор и синьора Монтекки согласны, мы бы могли показать пример другим парам… Герцог. Вы, Монтекки?

Монтекки (мрачно). Ваше высочество… К сожалению, моя супруга, синьора Монтекки, не выдержав случившегося, вчера ночью скончалась… Так что парная симметрия, о которой так размечтался достопочтенный синьор Капулетти, вряд ли возможна…

Синьора Капулетти. Примите наши соболезнования, синьор Монтекки! Но должна отметить, что даже такую печальную новость вы умудрились сообщить со свойственной вам желчной иронией!

Монтекки. Моя ирония, достопочтенная синьора Капулетти, отступает перед вашей чудовищной способностью обижаться!

Капулетти. Я бы просил вас, синьор, разговаривать с моей женой учтивей! Какой пример вы подаете молодым?

Монтекки. Меня всегда поражала ваша страсть искать «примеры», достопочтенный Капулетти! У вас в роду случайно не было портных?

Капулетти. Да как вы смеете?! Герцог (устало). Синьор Монтекки, я же просил… Монтекки. Уверяю вас, ваше высочество, я никого и не хотел обидеть… Что ж здесь дурного, если в роду и были портные? Иисус Христос из рода плотников – и не стеснялся! А что касается молодых Монтекки, то, я думаю, у них свои головы на плечах! Они сами выберут примеры для подражания. (Бенволио). Не правда ли, племянник?

Бенволио. Разумеется, дядя… И если его высочество Герцог прикажет, я пожму руку любому из Капулетти!… Монтекки (одобрительно). Вот видите… Бенволио. Тем более, что после гибели благородного Тибальда там драться уже, в общем-то, и не с кем! Монтекки. Логично.

Валентин (выбежал вперед). Это – оскорбление, синьор! Я – брат покойного Тибальда, и готов немедленно принять ваш вызов!

Бенволио (снисходительно). Лучше протяни руку, мальчик, а то придется протянуть ножки!

Валентин. Защищайтесь! (Выхватил шпагу, бросился к Бенволио).

Герцог (решительно встал). Молчать!… Всем замолчать! Какой позор! Над мертвыми размахивать клинками! И эти люди говорят о благородстве, о чести и достоинстве домов?!. Стыдились бы хоть горожан и слуг! Простые неиспорченные люди, уверен я, умней своих господ. (Обращаясь к Бальтазару). Ты, Бальтазар, ты был слугой Ромео… И в память о хозяине своем пойди, дружок, и сделай первый шаг… Бальтазар. Куда, ваше высочество? Герцог. К противнику. Вот хоть к слуге Джульетты… Бальтазар. К Самсону что ль?… Да, Господи! Кто ж против?! Самсон, ты не возражаешь, если я к тебе шаг сделаю?! Самсон (равнодушно). Шагай, милый! Чем скорее подойдешь, тем скорее по шее и получишь!

Слуги захихикали.

Бальтазар. Грубый ты, Самсон!

Самсон. Почему? Господа прикажут, так я с тобой, Бальтазар, и целоваться буду!

Бальтазар. Вот и молодец! Тогда я первым шаг делаю, а ты первым начнешь целовать, ладно?

Самсон. Почему это я должен первым целовать?

Бальтазар. А ты, Самсон, ростом ниже! Губами сразу мне в нужное место и попадешь!…

Слуги и горожане захохотали.

Герцог (солдатам, указав на Бальтазара и Самсона). Арестовать! И заковать в железо!

Солдаты набросились на слуг, скрутили им руки.

И посадить в тюрьму! Да в одиночку! Да! В одиночку посадить двоих! И там держать их до тех пор, пока они не научатся шутить, как подобает!

Солдаты грубо уводят упирающихся слуг.

Все!Досточтимые Монтекки – Капулетти!Я понял: голос разума для вас -Лишь ветра шум… жужжанье комара…Вы признаете силу и приказы!Ну, что ж, пока я герцог здесь, в Вероне,

Я силою заставлю вас любитьДруг друга!Я ВАС СДЕЛАЮ РОДНЕЙ!Вам мысль моя ясна?

Монтекки. Пока не очень…