Михаил Погодин - Марфа, Посадница Новгородская

Исторический эпизод, положенный в основу трагедии, подробно описан в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, к которой восходит множество исторически достоверных деталей, использованных Погодиным. Опирался Погодин и на летописи. Основные вымышленные события и лица указаны им самим в предисловии. Кроме того, участие в вымышленной фабуле приписано некоторым историческим фигурам (Упадышу, Овину и др.); события, происходившие в разное время на протяжении 1470-х годов, изображены как одновременные.

Сам Погодин так характеризовал свою трагедию в письме к Шевыреву: «У меня нет ни любви, ни насильственной смерти, ни трех единств. Главное действующее лицо народ» (II, 189).

1.0 — создание файла Леда777

Михаил Петрович Погодин

Марфа, Посадница Новгородская. Трагедия в пяти действиях в стихах

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Сочинитель этой трагедии, трудясь и имея цель на другом поприще, не драматическом, не может судить с вероятностию о произведении в новом для себя роде, — не верит своим друзьям, которые, разумеется, смотрят на него с пристрастием, — а с другой стороны стыдится представить публике сочинение, совершенно недостойное ее внимания. Вот причина, почему он хочет теперь остаться неизвестным. — Если из голоса критики он узнает, что недостатки его трагедии выкупаются сколько-нибудь ее достоинствами и он уделил время для нее от занятий, составляющих сущность его жизни, не напрасно, то объявит свое имя; в противном же случае отложит ее спокойно к числу неудавшихся опытов.

«Историк русский, любя и человеческие, и государственные добродетели, может сказать: Иоанн был достоин сокрушить утлую вольность Новгородскую, ибо хотел твердого блага всей России». Сии слова Карамзина положены в основание трагедии. В изображении буйных вечей сочинитель следовал также ему и летописям: и едва ль найдется несколько выражений, которых бы он не указал в памятниках того времени. — Говорить о вымышленных чертах (битве, лице Борецкого, заговоре князей удельных и проч.) было бы излишне: знающие историю легко увидят сами, где от нее уклоняется трагедия.

М. Погодин

1830 года

Августа 17

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Театр представляет Софийскую площадь в Новгороде. Звонят в вечевой колокол. По улицам слышны трещотки. Народ сбегается.

Один из граждан

О чем тревогу бьют?

Второй

Зачем сзываютНарод на вече?

Третий

Нет ли из МосквыВестей?

Четвертый

Худые есть: сам князь МосковскийИдет незваный в гости к новгородцам.

Первый

Так что ж? Мы угостим его, пожалуй,Вином заморским, брагой, медом хмельным;На путь гостинцами наделим вволю,Коль на Москве ему поживы мало, —Ведь он затем лишь жалует сюда.

Третий

Нет, слышно, он теперь гостинцы хочетДелить другие с нами, посытнее; —Давно на нас он точит, жадный, зубы,Давно уж зарится на наше счастье —Заходит туча над Святой Софией[1].

Четвертый

Не в первый раз заходит, да пройдет:У матушки откуда ни возьметсяИ ветр, и вихрь — развеет мигом все.

Пятый, прибегая

Московский князь уж Волок миновал.Сейчас ко мне приехал сват из ТвериИ сказывал: несметная с ним сила.

Третий

Вот видите ль? Я правду вам пророчил.Зачем вести б такие рати князю,Коли б без злого умысла он шел?

Второй

Он хочет лишь повеличаться силойПред нами и задать побольше страху.Да нет, Иван Васильевич, НовградаТебе не провести: далеко видим. —Судите сами — ну за что войноюИдти ему на нас: условья святоМы соблюдаем все, исправно платимДань черную[2]. Чего еще?

Третий

Чего?Он хочет все прибрать к своим рукам;Он хочет, чтобы мы лишь тем владели,Что он из милости для нас оставит;Чтоб под одну с Москвой плясали дудку.

Второй

Не может быть! Он крест нам целовалДержать по старине.

Третий

Крест не удержитЕго. Была б лишь мочь и сила:В нем разве новгородская душа?Он присягал, как был успех неверен.Теперь он, видно, оперился…

Первый

Правда!Присяги нечего бояться крестной.С поклонами все разрешит владыка.Грешить ведь нашей братье мелкой страшно,Князьям с рук сходит и не это.

Четвертый

Эй, положи свой язычок на сойку,Не сдобровать тебе уж, греховодник…

К пятому.

А сколько рати слышно, с Иоанном?

Пятый

Сват сказывал, что девяносто тысяч.

Второй

Нет, с лишком сто.

Третий

Ого!

Первый

Хоть двести будь!Иль грудь новогородская ослабла,И руки опустилися у нас?

Слыхали ль вы, что порасскажет МарфаО старых временах: как мы, бывало,С врагами управлялись в чистом поле,По белу свету за добычей, славойНа все четыре стороны гуляли…Как и князьям указывали двери,Чуть заикнется кто не по закону.

Четвертый

Вот если б слушались ее побольше,Пошло б не так, не смел бы князь Московский…

Несколько голосов прерывают

Постой, мы разочтемся с ним по-свойски!

Напомним мы ему, как наши дедыРать Боголюбского посекли[3].

Третий

Легче!Иван и Боголюбского плечьмиПошире будет: с ним бороться трудно.Ведь он не то, что прежние князья:Ворочает всей русскою землею.Рязань и Тверь, Владимир и Казань,Ростов — ему все кланяются в пояс,Людей, запасы, деньги присылают.Ох, чудится, беды не миновать.Конец приходит Новгородской воле!Недаром крест с Софии нашей сшибло,Недаром колокол Хутынский[4] ночью воет.

Второй

И кровь вчера там на гробах являлась.

Первый

По типуну б вам на язык зловещий!Не слушайте, честные люди, бредней!Вы были ль ныне у Святой Софии?Глядели ль в верхний купол? — Наш СпасительНе разнимал своей десницы сжатой,А Новгород до тех пор будет счастлив,Пока рука его не разожмется.

Да что посадники нейдут на вече!Быть может, это все — пустые страхи.Молва людская ведь, давно я слышал, —Волна морская: ей нельзя поверить.

Четвертый

Вот все они выходят из собора.

Первый