Мокутаро Киносита - Красильня Идзумия

Мокутаро Киносита

Красильня Идзумия

О-ТОСЭ – пожилая женщина, хозяйка красильни, 52 лет. Худая, высокая, немногословная. Одета в несколько яркое, не по возрасту, старомодное кимоно из ткани «цумуги».[1] Прическа «марумагэ»,[2] брови выбриты, зубы вычернены.[3]

О-СОНО – младшая дочь О-Тосэ, 19 лет. Мала ростом и толстовата. Воспитана в послушании. Выражение лица несколько досадливое. Волосы убраны в прическу «хисаси».[4] Одета в новое скромное кимоно.

О-КЭН – племянница О-Тосэ, 26 лет. Маленького роста. Одета со вкусом в кимоно, подходящее к случаю. Волосы убраны, не без кокетства, в прическу «марумагэ». По природе веселая, хотя и склонна к сентиментальности.

О-САЙ – сестра О-Тосэ, 46 лет. Дородная, добродушная. Одета в старомодное, не новое хаори[5] с мелким рисунком.

ТОКУБЭЙ – муж О-Тосэ, за 60 лет. Голова наполовину седая. Без усов и бороды. Внешне совсем не похож на лавочника. Поверх ночного халата наброшено хаори на толстой подкладке.

СЭЙЭМОН – 47 лет, одет в дорожный костюм. На нем черное пальто-крылатка, на голове капюшон того же цвета. На ногах забрызганные грязью соломенные сандалии.

КОИТИ – сын О-Тосэ, 29 лет, худой, высокий, лицо бледное, глаза ввалились, редкая борода. Одет как шахтер. Кажется, будто он явился совсем из другого мира, совершенно чуждого этому дому.

МАЦУДЗИРО – работник красильни.

Занавес открывается под звуки мелодии «гидаю-буси».[6] На сцене – красильня Идзумия. Справа – лавка, пол приподнят над землей; слева – мастерская, где врыто множество чанов с краской. Между этими двумя помещениями – узкий двор, ведущий внутрь дома. Вход туда занавешен традиционным коротким занавесом «норэн».[7] На занавесе нарисован большой торговый знак – «Идзумия». Пара раздвижных бумажных перегородок, вставленных в специальную тонкую раму, выходит во двор.

Мастерская освещена электрической лампочкой. На бамбуковых шестах, переброшенных над чанами, висят окрашенные нитки. В глубине видны стена и ниша, куда задвигают ставни. С левой стороны сцены вход, закрытый занавесом «норэн». В углу надпись «Идзуми», пониже: «Красим всевозможные вещи». В лавке к стене приставлена красная лакированная доска, на ней золотом выведено: «Красим не хуже, чем в Киото». В глубине – полки, между ними – вход в дом, закрытый раздвижной перегородкой. Перед полками – конторка. Над ней висит электрическая лампа. На столбе, подпирающем потолок, – часы. На домашней божнице – светильник и новогодние ритуальные украшения. Канун Нового года, десятый час вечера. На улице тихо, спокойно, только время от времени слышно, как с крыш домов падает снег. Иногда доносится шум: в соседней кузнице работают даже в такой поздний час. В лавке собрались четыре женщины: О-Тосэ, О-Сай, О-Кэн, О-Соно. Они беседуют у бронзовой жаровни. Рядом – чайная утварь, поднос со сладостями, перед каждой – тарелка с новогодними праздничными рисовыми колобками.[8] О-Кэн только что закончила играть на сямисэне. Непринужденно засмеялась. О-Соно сидит за конторкой, скромно сложив руки на коленях. Работник Мацудзиро снимает с бамбуковых шестов окрашенные нитки, стряхивает с них воду, считает связки.

О-Кэн. Вот и все! А дальше ничего не помню.

О-Сай (несколько беспокойно). Ах, ах, ах! Замечательно!.. Ну, я пойду. Нельзя мне долго рассиживаться. Все же ты молодец, что так хорошо научилась играть на сямисэне. В твоем возрасте такое нелегко запомнить! (Встает.)

О-Кэн. Ну что вы, тетушка! Куда вы торопитесь? Вот если бы я с детства обучалась, было бы лучше. Вы все-таки уходите?

О-Сай. Даже не знаю, сколько раз за мной присылали… И у вас я уже без малого час. Наверное, и новогоднюю лотерею пропустила. Пойду. Ну, сестра, прощай! Если рано освобожусь, то на обратном пути опять забегу. О-Кэн-сан, ты тоже заглядывай ко мне в гости.

О-Тосэ. Приходи еще! О-Соно, проводи!

О-Соно (выходит во двор, зажигает огонь в бумажном фонаре, висящем на перилах галереи). Хорошо!.. До свидания, тетушка!

О-Сай (надевает на голову черный муслиновый капюшон, закрывающий все лицо, кроме глаз, берет зонтик из промасленной бумаги,[9] стоящий у входа). Да, спасибо, О-Соно-сан. Запри за мной.

О-Соно открывает входную дверь.

О, да на улице совсем светло! Как лунной ночью. Хотя и говорят, что «при луне, да с фонарем – прослывешь мотовкой…». А сейчас ведь не от луны, а от снега светло, так что лучше уж пойду с фонарем… Ну, сестра, прощай… О-Кэн-сан, до свидания… Ох! Какие у вас новогодние украшения длинные! А я-то думаю – что это меня по голове задело… Какой холод… Ну, О-Соно, прощай, спокойной ночи!

О-Соно. До свидания. (Закрывает дверь, задвигает перегородки и возвращается.)

О-Кэн. Тетушка всегда в хорошем расположении духа… Сыграю-ка еще что-нибудь… Хотя бы вот это место – «страдания»… Для любителя это всегда самая интересная часть мелодии… Жаль, что нет большого сямисэна «футадзао»! На этом совсем не тот звук.

О-Тосэ. Знаешь, ведь я уже лет шесть-семь сямисэн в руки не брала.

О-Соно. Ну что вы, матушка! Как же так! Помните, давеча приходила О-Тэй-сан из Тондая, мы же давали ей сямисэн.

О-Тосэ. Да, да, в самом деле… Они тогда еще новые струны натянули…

О-Кэн. Что я слышу? О-Тэй-сан приехала? Давненько я ее не видела. Наверное, изменилась!

О-Тосэ. Да, очень. И такая нарядная! Говорят, она была в крайне затруднительном положении, когда любовник ее бросил… Но теперь все же нашла себе хорошего мужа. И сейчас хозяйкой сидит за конторкой. Рассказывала, что все это ей нелегко досталось.

О-Кэн. Да, годы идут! В другие времена она могла бы… Впрочем, у Кикуя тоже в последнее время дела неважны…

О-Тосэ. Да, вот уже несколько лет застой в торговле, прямо беда! (Пауза.) Мацу, Мацудзиро! Заканчивай работу. Все равно завтра, наверное, опять будет целый день снег валить и никакой праздничной торговли не будет…

Мацудзиро. Так-то оно так, только бабуся Окацуя очень уж беспокойная, обязательно явится…

О-Тосэ. Что же делать, при такой непогоде никак не поспеть с заказом… Ничего не поделаешь! Хватит работать, отдыхай! Ступай, ступай!.. Пойди на кухню сладкое сакэ подогрей.

О-Кэн (настраивая сямисэн, сочувственно). Э, Мацу! Недаром испокон веков говорится: «Красильщик всегда завтраками кормит»… Тем более в праздник… Спокойной ночи!

Мацудзиро. Да, да, сейчас. Осталось совсем немножко…

Пауза.

О-Кэн (к Мацудзиро). Ты так усердствуешь, а я на сямисэне играю, развлекаюсь. Мне даже неловко… У соседей, в кузнице тоже работают… Новогодняя ночь, а они все трудятся.

О-Тосэ. Наверное, готовятся к завтрашнему дню.

О-Кэн. Но все-таки, почему в последнее время так плохо идут дела?

О-Тосэ. На знаю, право. Налоги берут по-старому, но раньше не было так скверно, как сейчас.

О-Кэн. Везде только и слышишь: застой, застой.[10] Отчего это? Дома тоже одно уныние, сямисэн в руки взять – и то неловко перед соседями. Нужно все время ходить с озабоченным видом и помнить свое место, а то и общаться никто с тобой не захочет. (Пауза. Внезапно шутливым тоном.) Знаете, тетя, недавно я поняла наконец, что такое жизнь…

О-Тосэ (посмеиваясь). А как же иначе! Коли в твои годы не понять – пропадешь.

О-Кэн. Да, конечно, но… Вот взять, например, слова песни. Раньше я пела просто так, не задумываясь. А теперь уяснила, что они очень искусно сложены.

О-Тосэ. Ну-ка, оставим лишние разговоры. Лучше спой еще, давно уже не приходилось слушать твою игру и чувствовать себя такой беззаботной. С тех пор как отец занемог, все дела легли на мои плечи. Хоть бы побыстрей взять для О-Соно мужа в дом. А то мне уже не под силу управляться с хозяйством.

О-Кэн. Да, конечно, ведь Ко-сан тоже…

О-Тосэ. Спой еще.

О-Кэн (с другим настроением). Может быть, попросить кого-нибудь из родственников быть сватом?[11] (Играет на сямисэне, тихо напевая.)

Тем временем Мацудзиро, перекинув через руку связки окрашенных ниток, развешивает их в мастерской. Потом гасит свет и удаляется в глубину дома. С улицы доносится стук колотушек сторожа.

Ах, опять забыла слова… Привыкла надеяться на книгу… Как там: «Между родителями и детьми на всю жизнь тесная связь». А дальше… «Еще в предыдущем рождении эта связь началась…» Нет, все, хватит. Забыла. Почему у вас такое серьезное лицо, тетя? Мне даже как-то не по себе…

Часы бьют один раз.

О-Тосэ. Ах, О-Соно, поди на кухню, скажи всем, чтоб ложились спать. Уже половина десятого. И передай: если завтра опять будет снегопад, то можно поспать подольше. Закончат праздник к шести часам, и хорошо. Если сакэ подогрелось, принеси сюда.

О-Соно встает и уходит в дом. Когда она раздвигает перегородки, становится видна комната, в которой находится ширма.