Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)

1.0 — создание файла (Filja)

1.1 — замена обложки (Filja)

Петр Киле

СВЕТ ЮНОСТИ

Ранняя лирика и пьесы

Предисловие

Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия.

Это стихи о любви и стремлении к красоте по преимуществу, и о творчестве, таков предмет поэзии эпохи Возрождения. Разумеется, первые стихотворения предельно просты и наивны. А в отдельных строфах размер нарушен — по интонации фразы, чему я придавал большее значение, чем ритму. И с рифмой я обходился свободно, избегая неизбежных повторов. Да и стихи, если писались, оформлялись сразу, неведомо как, без всякого сочинительства и отбивания ритма. Поэтому долгое время я воспринимал свои стихи всего лишь как пробы пера, пытаясь создать нечто посерьезнее в прозе, хотя и прозу я набрасывал, как стихи по какому-то наитию. Писал, пока выпевалась фраза, а сочинять не умел.

Теперь я думаю, что владею словом только как поэтическим словом. Поэтому мои ранние вещи, которым я не придавал никакого значения, обладают достоинством поэтических созданий, что для меня самого откровение. В них сохранилась атмосфера времени, умонастроение юности, всегда погруженной, хотя бы отчасти, в мифы, а с ними жизнь переносится в вечность. А соприкосновение с нею — это как возвращение юности, жизни во всей ее свежести и полноте тончайших постижений.

Стихи располагаются в основном хронологически, с делением на три раздела: Утро дней, Город мой, Перо птицы.

СВЕТ ЮНОСТИ

Ранняя лирика

УТРО ДНЕЙ

Студенты на целине

Всюду небо и небо,И земля — до небес!Ребятишки, что негры,А Лариска — как бес!

У нее-то силенки?Не смеши-ка парней.Ах, зеленые елки,Не угнаться за ней!

Солнце бесится летом.В небе сизая синь.Брызжет пот, как из лейки,Со сверкающих спин.

Приударили б в гонги,Эй, степные грома!Как Винсента Ван-Гога,Солнце сводит с ума…

Ворошим мы пшеницу.В небе звезды снуютА под утро нам снитсяОбщежитье в раю.

В Михайловском саду

Играют парни скупо,С усмешкою в глазах.Играют так, от скуки,В костюмах и плащах.

Придет она, прищуритсяИ встанет меж парней,Веселая и шустрая…И мяч летит над ней!

Она к нему навстречуВся тянется, светла!Как кудри треплет ветер!Куда Земля ушла?

Движенье ног и тела.Улыбка — похвала.Играла, как летела.Смеялась, как звала.

Глаза, глаза живые!И парни бьют сплеча,Как будто бы впервыеПостигли суть мяча.

Песни в детстве

В детстве мы как ни беспечны,Не могли мы жить без песни —Днем, и ночью, и с утра,А тем паче у костра.

Пели над водою длинной,Над заснеженной долиной…Если непогода, — что ж! —Пели в ветер, пели в дождь.

Песня русская, о, чудо!Вот, когда смотрю отсюдаВ детство радостей и бед,Все струит лишь чистый свет.

Знаю, были голод, холод,Смерть отца за дальний город,Мамин враг — туберкулез,Одиночество до слез…

Детство с песнею слилось.Все к прекрасному свелось.

Зимние посещения библиотеки

Сугробы — словно Гималаи!Летим, как слаломщики, мы.За нами вслед собаки с лаемНесутся из конурной тьмы.

Хорош мороз — сердит он слепо.Бьет по щекам нас справа, слева…И так же, как из дымных труб,Струится пар меж наших губ.

Так можно отморозить руки.Заиндевел со мною Пушкин.И вот порог — мороза нет,Вступаем робко в теплый свет.

Теперь куда? Вошло в привычкуХодить хоть изредка в Публичку.Но детство помню, как никто:И что б не отдал я за то,

Чтоб снова пар в дверную щелкуСтруился, словно конфетти,И, грея руки, губы, щекиНа теплой извести печи,Спросить впервые: «Есть Толстой?»Впервые видеть том восьмой.Впервые взять его домой!

В троллейбусе

Сидела женщина за мною.Смотрела в окна далеко…Троллейбус мчался над Невою.Мне было весело, легко.

Да, помнится, такое было:Лесное озеро — оноС меня усталость разом смыло,О том не ведая само.

А после шел я перелеском…Я унесу ее с собой,Когда она сойдет на Невском,Сольется с уличной толпой.

Ей жить во мне — без слез, без муки —Счастливой, светлой, как тогда!И согревать иные руки.И прояснять иным года.

В летних лесах

— Ишь, чего он хочет!Вот уж нет! Извини! —И девчонка хохочет,Спотыкаясь о пни.

Мы вступаем в болото.Под водой мощный мох.И загар с позолотойЗаискрит с мокрых ног.

И девчонка хохочет,Прячась в даль и в кусты,То вся гневом клокочет,То тиха, как цветы.

Так брести нам до ночи.Наплывут облака.Влажный мох нам замочитСпины, руки, бока…

— Хочешь?— Хочешь, — с березкойИ с усмешкой шмеля,С красной лилией броскойВраз исчезнет земля.

За поворотом реки

Кто живет? Что делает?Словно сквозь века,В рощах стынет белое —Палатка рыбака.

Над лодкой зелень луга.В слоистой глине ржа.Весла друг возле другаБез трепета                    лежат.

На быках,                 длинных, тощих,Как в рисунках детей,Который день на солнцеСохнет груда сетей.

Сети нависли лохмато,Таинственны и грустны,Точно занавес МХАТаВ выходные дни.

Автозимник