Илья Сельвинский - Избранная лирика

Сельвинский Илья

Избранная лирика

Лирика Ильи Сельвинского

В прославленной плеяде выдающихся зачинателей советской поэзии имя Ильи Сельвинского занимает свое по особому приметное место. Его творчество, широкопанорамное по устремлениям, выраженным в лирике, эпосе и поэтической драматургии — трагедиях и народных драмах, всегда отмечено неутомимым поиском. Богатством красок и оттенков оно во многом сродни живописи, а провозглашенная поэтом тактовая рапсодия (восходящая к истокам былинного стиха) полифоничностью звучаний, богатством и разнообразием ритмов роднит его поэзию с музыкой, а иной раз как бы сама становится ею, как дирижируемый и мелодически напоенный стих. Вероятно, все это и побудило прекрасного и очень самобытного поэта Назыма Хикмета так выразить свои чувства: "Углубляясь в стихи, я не раз чувствовал себя Колумбом. Одной из моих америк был Илья Сельвинский… Он — золотоискатель в поэзии. Пусть не всегда находил он золото, но без титанического труда, каким был всегда его талантливый поиск, он не создал бы тех превосходных строк, которые стали гордостью советской поэзии…

Говоря откровенно, есть в поэзии такие вещи, которые кажутся мне открытыми мною самим. Читая Сельвинского, я должен был иногда с грустью признаться себе, что (снова-таки подобно Колумбу) открывал я уже открытые поэтом америки: поэт достиг неизвестного берега до меня! Быть Колумбом оказывалось не только радостно, но и тревожно.

Так, например, я увидел: Сельвинский открыл до меня, что слова имеют запах и цвет, что некоторые из них сделаны из дерева, иные из железа, третьи из хрусталя. Что можно и нужно широко пользоваться классическим и народным наследием, обрабатывая его инструментом новейшей поэтической техники, вливая в современную форму. Что каждое стихотворение должно иметь свой, самый соответствующий содержанию, облик. Что один и тот же поэт может и должен в связи с этим писать разные свои вещи по-разному" [Назым Хикмет. Мастер. "Литературная газета" 7 декабря 1969 г.].

А. В. Луначарский называл Сельвинского "виртуозом стиха" и говорил, что он — "Франц Лист в поэзии…". Слушая однажды неповторимо мастерское чтение поэтом его лирических стихов, Луначарский пошутил: "Вас бы прикладывать к каждому томику ваших стихотворений, чтобы любители поэзии могли не только глазами, но и слухом воспринять музыку ваших стихов". (Из воспоминаний Ал. Дейча.)

Обращаясь к юным читателям, среди которых многие не только любители поэзии, но и сами в душе поэты, всегда хочется, как это ни трудно, выбрать для сборника стихи самые лучшие, особо характерные для идейно-нравственных позиций и лирико-философских раздумий поэта, для всей амплитуды эмоциональных температур его темперамента и лиризма, с первых шагов юности до последнего часа жизни…

Детство, отрочество и юность И. Сельвинского были пестры и многотрудны. Он был юнгой на корабле, рыбаком, газетным репортером, артистом бродячего цирка, выступал на арене как борец — "Лурих 3-й"… В годы гражданской войны он красногвардейцем участвовал в боях за Перекоп, где был тяжело контужен. Помогал большевистскому подполью в Крыму, был схвачен белогвардейцами я посажен в Севастопольскую тюрьму… Контрастно-причудливая мозаика биографии поэта, впечатлений бытия, раздумий о выборе жизненного пути, о поэзии лишь — постепенно и не без срывов сложились для него в некую эмоционально- и философско-творческую систему поэтического мировосприятия.

Сельвинский начал писать стихи еще подростком (одно из них было напечатано в 1915 году в симферопольской газете). Более зрелые всходы "гимназической музы" (1916—1919) вышли отдельной книжкой — "Ранний Сельвинский" в Ленинграде в 1929 году. Но конечно, не с этих стихов начался Илья Сельвинский как поэт самобытно-яркого дарования…

20-е годы, когда начался литературный путь Сельвинского, — время становления социалистической нови советского искусства, которое отстаивало свои позиции в противоборстве с отживающими веяниями антидемократических позиций предоктябрьского периода. В те годы возник ряд литературных организаций, среди которых наиболее влиятельной была РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). Не разделяя ее установок появилось множество других групп и содружеств (ЛЕФ, "Кузница", имажинисты, Серапионовы братья и др.). Среди них и группа конструктивистов, созданная И. Сельвинским и К. Зелинским в 1923 году. Хотя некоторые заблуждения конструктивистов в какой-то мере сказались в ранних произведениях поэта, можно смело утверждать, что творчество Сельвинского "возникло и развивалось под прямым воздействием революционной действительности" [А. Сурков. Голоса времени. Сб. статей "Советский писатель", 1965 г., с. 116].

Не раз доводилось мне слушать чтение молодого Сельвинского в аудиториях МГУ, в большом зале Политехнического музея, где его однажды, по тогдашней традиции, выбрали "королем поэтов"… Скульптурно могучий, крепкий, мускулистый, похожий на персонаж из песни "Ничего не случилось, пожалуй…" ("Молодой, золотой, загорелый…"), он стоял на эстраде в блузе-венгерке, с густой черной челкой на лбу и его "звучащий в бронзе тембр и тон, великолепный баритон" шел от сердца поэта к сердцам слушателей. Стихотворение о юности, где каждая строка с ее намеренными разрывами и паузами дышала безудержным счастьем молодости, он читал упоенно, с восторгом юности, у которой все впереди.

Как известно, лирикой обычно начинается творчество любого поэта. Именно в ней прежде всего запечатлен идейно-эмоциональный слепок его мироощущения. (Оттого мы и говорим: лирика Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Маяковского, Есенина…) И все же в чем неведомая сила, тайна всепроникаемости лирики? Каждый из крупных поэтов задавался таким вопросом, стремился найти и находил свой ответ, который, однако, не становился и не мог стать всеобщим. Не случайны строки Маяковского: "Нами лирика в штыки неоднократно атакована, ищем речи точной и нагой. Но поэзия пресволочнейшая штуковина; существует и ни в зуб ногой…"

Лиризм каждого крупного поэта — неповторимое пер-вооткрытие. В то же время лиризм любого настоящего поэта всегда благороден, человеколюбив.

Для Сельвинского лирика — цель откровений, исповедей, зарубок памяти и сердца, где каждое звено, однако, живет и само по себе, как целостный организм…

В лирику поэта входит весь жизненный опыт, зачастую как ощущение опыта исторического. Для Сельвинского в этом сложном соцветии навсегда важными оставались переживания детства. Он однажды написал: "Я глубоко убежден: первые детские восприятия, как бы наивны они ни были, не только закладывают в душе художника основные черты "го поэтического характера, но и мощно звучат в нем в течение всей жизни" [Ч. Сельвинский. Стихотворения. Вкратце о себе. Вступление к сборнику. Гослитиздат, 1958 г., с. 7.].

Немаловажно и еще одно неожиданное признание поэта, которое имеет прямое отношение к сборнику лирики:

"Кстати, читателям, незнакомым с моим творчеством, должен сказать, что я не принадлежу к числу лирических поэтов. Поэтому стихотворения, напечатанные в этой книжке, — только острова на пути моей поэзии. Конечно, и острова дают представление о материке, но именно представление, а не понятие. Вот почему, если кому-либо захочется путешествовать в мире моих образов, советую прочитать эпические поэмы: Рысь. Улялаевщина. Записки поэта. Пушторг. Арктика. И трагедии: Командарм-2. Пао-Пао. Умка — Белый Медведь. Рыцарь Иоанн. Орла на плече носящий. Читая Фауста. Ливонская война. От Полтавы до Гангута. Большой Кирилл" [Там же, с. 8].

Разумеется, знакомство с главными произведениями поэта дает более полновесное и всеобъемлющее представление об его творчестве и проникновенней раскрывает глубинные течения его лирики. И все же, хотя сам Сельвинский не считал себя лириком, на наш взгляд, лиризм составляет существеннейшую черту его ПОЭЗИИ. И в эпосе, и в драматургии лирика не соседствует с эпическим, а пронизывает всю их ткань, как вторая система кровообращения. И в стихах, представленных в этом сборнике, ощутима насыщенность сокровенными раздумьями о человеке и человечности, "о времени и о себе", как живой его частице. В лирике поэт, обращаясь к любой, давно открытой поэтической форме, улавливает ее неисчерпаемость, ищет в ней новые возможности, сопричастные его поэтической индивидуальности…

Пройдя через различного рода "лабораторные" эксперименты и "опыты" с разнообразнейшими говорами, интонациями, ритмическими перепадами и т. п., поэт пришел к утверждению глубинной простоты. Еще в 1936 году он писал: "Где взять мне той чудесной простоты, которой требует моя эпоха?.."

А в одной из статей Сельвинского (1962) мы читаем:

"Что касается меня лично, то я уже давно перерос стадию экспериментаторства: мастерство ушло у меня в кончики пальцев. От формы я требую только одного:… в лирике совершенной простоты: никакого искусственного украшательства, никакой техники ради техники — только точность в передаче глубинной точки любого подлинного чувства".