Р. Грищенков - Английская романтическая поэзия

Английская романтическая поэзия

Составитель Р. Грищенков

…Средь новых бед и новой суеты,

Когда увянет наше поколенье,

Другой поэт доверится тому,

Что ты откроешь пылкому уму:

«Нет в мире правды, кроме красоты!

Она одна – и знанье, и спасенье!»

Вильям Блейк (1757–1827)

Тигр, тигр, жгучий страх,Ты горишь в ночных лесах.Чей бессмертный взор, любя,Создал страшного тебя?

Тигр

Перевод К. Бальмонта

Тигр, тигр, жгучий страх,Ты горишь в ночных лесах.Чей бессмертный взор, любя,Создал страшного тебя?В небесах иль средь зыбейВспыхнул блеск твоих очей?Как дерзал он так парить?Кто посмел огонь схватить?Кто скрутил и для чегоНервы сердца твоего?Чьею страшною рукойТы был выкован – такой?Чей был молот, цепи чьи,Чтоб скрепить мечты твои?Кто взметнул твой быстрый взмах,Ухватил смертельный страх?В тот великий час, когдаВоззвала к звезде звезда,В час, как небо все зажглосьВлажным блеском звездных слез, —Он, создание любя,Улыбнулся ль на тебя?Тот же ль он тебя создал,Кто рожденье агнцу дал?

Ночь

Перевод К. Бальмонта

Скрылось солнце в сонной дали,Горит вечерняя звезда.Птицы в гнездах замолчали,Я своего ищу гнезда.Свод небесный высок,И луна, как цветок,Неба тихая дочь,Ясно смотрит на ночь.Мир вам, долы, рощи, нивы,Где был восторг веселых стад,Где, легки и молчаливы,Блуждая, ангелы блестят.Их нельзя увидать,Но от них благодать —Всем листам и цветам,Всем вздыхающим снам.То в кусты они заглянут,Тепло ли птичкам в их гнезде.То у нор звериных встанут,Посмотреть, нет ли боли где.Чуть кто горько вздохнет,Пусть скорей он уснет,Близ него посидят,Усыпят ум и взгляд.Если волки жадно воют,Они, жалея их, стоят,Грустным видом успокоятИ малых агнцев сохранят.Если ж, робок и тих,Кто погибнет из них,Всех загубленных тутВ новый мир поведут.

Тайна любви

Перевод К. Бальмонта

Не ищи сказать любовь,Рассказать ее нельзя.Нежный ветер движетсяМолча и невидимо.Я сказал свою любовьВсё ей сердце рассказал,С трепетом и с ужасом.Ах, она сокрылась прочь.Только что ушла она,Странник мимо путь держал,Молча и невидимо.Вздохом он унес ее!

Радость-дитя

Перевод К. Бальмонта

«Нет мне названья,Мне только два дня».Как же назвать?«Нет счастливей меня;Радость – названье мое».Нежная радостьДа будет с тобой,Светлая радостьМечтой голубойСмотрится в сердце твое.Нежная радость,Есть ли нежней?Светлая радостьТолько двух дней: —Слушай с улыбкой,Я песню пою,Песней приветствуюРадость мою.

Маленький мальчик, потерявшийся

Перевод К. Бальмонта

«Отец, отец, куда ты идешь?О, не иди так быстро!Ответь мне, отец, я твой маленький мальчик,Иначе я потеряюсь».Ночь была темна, не было отца,Ребенок измок от росы;Глубока была топь, и плакал ребенок,И прочь улетали туманы.

Маленький мальчик, найденный

Перевод К. Бальмонта

Маленький мальчик в пустынном болоте,Влекомый блуждающим светом,Начал рыдать, но Бог, всегда близкий,Предстал, как отец, весь в белом.Он склонился к нему, и за руку взял,И, целуя, привел его к матери,В то время как, бледная, в долине пустынной,Она искала любимого мальчика.

Колыбельная песня

Перевод К. Бальмонта

Сладость снов, сойди, как тень,Сон, дитя мое одень.Сны, сойдите, как ручей,Лунных ласковых лучей.Сладкий сон, как нежный пух,Убаюкай детский слух.Ангел кроткий, сладкий сон,Обступи со всех сторон.Смех, сверкай во тьме ночейНад отрадою моей.Будь с ним лучшей из утех,Материнский нежный смех.Каждой жалобе шепни:– Задремли и отдохни.Каждой жалобе скажи:– Крылья легкие сложи.Спи, дитя, счастливым сном,Целый мир уснул кругом.Спи же, спи, родимый мой,Я поплачу над тобой.Предо мной священный ликНа твоем лице возник,Твой Создатель здесь, во сне,Горько плакал обо мне.Как невинное дитя,Плакал, глазками блестя,О тебе и обо всех,И слезами смыл наш грех.И теперь глядит, любя,Он с улыбкой на тебя,В снах ребенка спит он сам.Мир Земле и Небесам.

Книга Тэль

Перевод К. Бальмонта

1Дщери Серафима водили кругомСвои золотые стада,Все, кроме младшей: бледная,Искала она сокровенного воздуха,Чтоб увянуть, подобно утренней ясности,Уйти от смертного дня своего.Вниз по реке АдонеСлышится нежный голос ее,И как капли рассветные, капли росы,Упадает тихая жалоба.«О жизнь вот этого Ключа,Жизнь нашего Источника.Для чего увядает водный лотос?Для чего увядают эти чада Источника,Рожденные только затем,Чтоб улыбнуться и пропасть?А! Тэль – как взнесенная влагою радуга,И как уходящее облако,Как отражение в зеркале,Как тени в воде,Как детские сны, как улыбка на детском лице,Как голос тоскующей горлицы,Как день преходящий, как музыка в воздухе.А! Если б хоть лечь мне тихонько,Головою тихонько припасть,И спать так, дремать,Сном тихим, сном смерти,И слушать тихонько голос Того,Кто ходит в саду в вечернее время».Дыша меж смиренных трав,Скромная Лилия ДолиныОтвечала кроткой девственнице так:«Я водная поросль, произрастание,И такая я малая,И люблю я быть в низких долинах,Такая я слабая,Что едва мотылек золотистыйНа главе моей может присесть.Но меня Небеса посетили,И Тот, Кто взирает с улыбкой на все,Проходя по долине,Каждое утро,Длань надо мною Свою простираетИ мне говорит:„Радуйся травка смиренная,Новорожденный лилейный цветок,Кроткая дева долин молчаливых и скромных ключей;Ибо ты будешь одета в сияние,И будешь напитана манною утра,Пока летний зной не растопит тебя,Близ ручьев и ключей, чтоб ты расцвелаВ бессмертных долинах”.О чем же печалится Тэль?О чем же вздыхать владычице Гарских долин?»Она умолкла, в слезах улыбнулась,И замкнулась в своем серебристом святилище.И ответила Тэль:«О, смиренная дева мирной долины,Дары свои тем отдающая, кто не может потребовать,Безгласным, усталым; дыханье твоеПитает ягненка невинного,Он вдыхает воздух одежд твоих млечных,Он срезает твои цветы,А ты глядишь, улыбаешься прямо ему в лицо,Стирая с его кротко-мягкого ртаЗаразительность пятен.Твое вино очищаетЗолотистый мед;Твое благовонье, которое ты рассыпаешьПо каждому малому листику возникающих трав,Оживляет тучных коров,Укрощает коней огнедышащих.А Тэль – как неверное облако,Зажженное солнцем встающим, —Я исчезаю,Я оставляю престол свой жемчужный,И кто мое место найдет?»«Царица долин, – отвечала ей Лилия, —Вопроси вон то нежное облако,Почему оно искрится в утреннем небе,Почему развевает по влажному воздухуБлестящесть своей красоты?Снизойди, о малое облачко,И помедли пред взорами Тэль».Облачко вниз опустилось;А Лилия кротко склонила главу,И в мыслях заботам своим отдалась,Многочисленным,Среди зеленеющих трав.

2«О, малое Облако, —Промолвила девственная, —Скажи мне, скажи, отчего ты не жалуешься,Ведь ты увядаешь в единый час,Мы поищем тебя – и вот, не найдем.А! Тэль подобна тебе,Я прохожу – но я сетую,И мой голос не слышит никто».Открыло тут облакоСвою золотую главу,И его лучезарная формаСкользнула, мелькнула и, блистая по воздуху,Предстала пред взорами Тэль.«О, девственная, ты, значит, не знаешь,Что пьют наши кони из тех златоструйных источников,Где Люва сменяет своих лошадей?Ты смотришь на юность мою и боишься,Потому что вот я исчезаю,И больше не видно меня?Не остается ничто.О, дева! Но я говорю тебе —Я, уходя, ухожу к жизни удесятеренной,К миру, к любви, к святым восхищениям.Незримо сходя, тяготеютБестелесные крылья моиНад бальзамическим ликом цветов,К Росе светлоглазой ласкаются,Чтоб впустила меня она в свой золотистый шатер —Дева в слезах преклоняется с трепетомПред восходящим Солнцем,Пока мы не встанем, соединенные,Золотистая сольет нас перевязь,И никогда уже не разлучимся,Блуждаем, соединенные,Питая все кроткие наши цветы».«Правда, о, малое Облако?Я боюсь, что мы не похожи;Потому что я прохожу по Гарским долинамИ вдыхаю дыханье нежнейших цветов,Но не питаю я малых цветов;Щебетание птиц слышу я, но их не питаю,Они улетают и сами находят свой корм.Но Тэль им уже больше не радуется,Ибо я увядаю.И все скажут: „Без пользы жилаЭта блестящая женщина.Не жила ли она лишь затем,Чтобы в смерти быть пищей червям?”»Облако нежно склонилосьНа своем воздушном престолеИ так отвечало: «О, дева небес,Если ты пища червям,Как велико это, как велико благословенье твое.Все, что живет, живет не одно, не для себя одного.Не бойся, Червя воззову я бессильногоС низкого ложа егоИ ты его голос услышишь.Приди, о, Червь безмолвной долины,К царице задумавшейся».Беспомощный Червь поднялсяИ на лилейном листке поместился,А блестящее Облако дальше поплыло, вперед,Чтоб найти подругу в долине.

3Тогда Тэль, удивленная,На Червя посмотрелаМеж тем как раскинулся он на росистом ложе своем.«Неужели ты – Червь, образ слабости?Я вижу тебя как ребенка,Закутанным в нежный лилейный листок.О, не плачь, малый голос;Говорить ты не можешь, но можешь ты плакать.Это – Червь?Я вижу тебя, ты лежишь, обнаженный, беспомощный,В слезах, и никто не ответит тебе,Приласкать тебя некомуС материнской улыбкой».Глыба Земли услышала горе ЧервяИ, проникнувшись жалостью,Главу подняла свою.Над ребенком заплакавшим нежно склонилась она,Млечной нежностью жизнь ее тайно дохнула,Потом устремила на Тэль она пристальный взглядСмиренных очей своих.«О, красота этих Гарских долин,Не для себя самих мы живем.Ты видишь, кажусь я и скудной и низкой такою.Я и есть такова.Сама по себе, грудь моя холодна,Темна моя грудь, сама по себе;Но Тот, Кто любит всех скудных,На главу мою миро свое изливает,И целует меня, и обвязываетПеревязь свадебнуюВкруг груди моей, сам говоря:Мать детей моих, Я полюбил тебяИ венец тебе дам, тот венецНикто не возможет отнять.Но как это, нежная дева,Я просто не знаю,Как могу это знать я?Размышляю над этим и все ж размышлять не могу,Но вот я живу и люблю».Дщерь Красоты отерлаГлаза свои скорбные белым покровом своимИ молвила: «Ах, я не знала этого,Потому я и плакала.Бог любит Червя,Он накажет ту злую стопу, что умышленноБудет давить беззащитную форму.Это я знала;Но что в пищу ему Он дает млеко и миро,Этого я никогда не слыхала, не знала – и плакала.И в воздухе кротком я жаловалась,Ибо я увядаюИ ложусь на холодное лоно твое,Свой блестящий удел покидаю».«Царица Долины, – ответила ей Праматерь Земля, —Я слышала вздохи твои,И все твои жалобыНад моей кровлей пролетали,Но я позвала их вниз.Хочешь ли ты, о, царица, войти в мой дом?Дано тебе в дом мой войти и вновь возвратиться;Не бойся же здесь ничего,Да вступишь сюда, о, девственная».

4Страшный Привратник вечных вратПоднял северный засов;Тэль вошла и увидела тайны страны неведомой.Она увидала постели мертвых и те места,Где волокнистый корень каждого сердцаГлубоко на земле отпечатываетИзгибы свои ненасытные;Увидала страну печали и слез,Где никогда не бывало улыбки.Блуждала она в крае туч,В стране, где долины темные,Слушала вопли и жалобы,Вдруг останавливалась,Плакала возле росистых могил.Она стояла в молчании,Вникала она в голоса глубин,Меж могил пришла к своей собственной,Там села она и услышалаГолос скорби, примчавшийся,Как вздох, из пустой и глубокой ямы.«Почему слух не может закрытьсяДля собственной гибели?Или блистающий глаз —Для отравы улыбки?Почему наполнены веки стрелами,Остриями, готовыми тотчас убить?Там тысяча смерть приносящих воителейВ засаде лежит, —Или глаз даров, глаз щедрот, устремляющийДождь плодов и чеканного золота.Зачем заклеймен наш языкМедом от каждого ветра?Зачем слух, этот водоворот,Свирепо в себя вбирающий сеть мирозданий?Зачем ноздри, широко вдыхающие ужас,Дрожащие, ноздри испуганные?Зачем узда щекочущаяНа пламенном юноше?Зачем низкая эта завеса —Тело на ложе наших желаний?»Тэль вскочила и с криком назад побежала,Беспрепятственно,Пока не достигла знакомых Гарских долин.

Вальтер Скотт (1771–1832)