Юрий Лифшиц - Не потускнели витражи. Избранные стихи, циклы стихов, поэмы

Не потускнели витражи

Избранные стихи, циклы стихов, поэмы

Юрий Лифшиц

© Юрий Лифшиц, 2017

ISBN 978-5-4483-4543-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не потускнели витражи

До тридцати – поэтом быть почетно

И срам кромешный – после тридцати.

Александр Межиров

До тридцати поэт обласкан небом,сверх тридцати поэты не в чести.А я до тридцати поэтом не были стал поэтом после тридцати.

13 мая 2016

О поэзии и о поэтах. Моя декларация

1. Настоящий поэт – тот, чьи стихи передаются изустно.

2. Настоящих поэтов мало, большая часть их неизвестна.

3. Любой поэт стремится к славе, настоящего поэта она находит сама.

4. Настоящая слава – когда стихи поэта читаются или поются, а имя его неизвестно.

5. Настоящий поэт может обойтись и без славы, и без читателей.

6. Стихи настоящих поэтов западают в душу, прочих – в книги, в сми*, в интернет, в архивы.

7. Настоящие поэты пишут простые стихи, запоминающиеся сами собой.

8. Настоящая поэзия не требует дешифровки, даже если читателю что-то непонятно.

9. Настоящему поэту прощаются даже плохие стихи.

10. Настоящему поэту все равно, кем считают его окружающие – поэтом, не поэтом или тунеядцем.

11. Настоящая поэзия нужна всем.

12. Настоящий поэт не нужен никому.

12 января 2016

Стихи

Часть 1

«Пожелтела трава…»

Пожелтела трава,пожелтела листва,полиняли веселые краски.И полуденный знойотдает желтизной.Пожелтели любимые глазки.

Желтых стен неуют,желтый неба лоскут,желтых дней пожелтевшие даты.Желтолицый закати желтеющий взглядв желтых окнах больничной палаты.

Я брожу сам не свойпо желткам мостовой,и шаги отражаются глухо…То не осень пришла,желтизну пролила, —просто лето болеет желтухой…

1982

Москва, 1986

1. «Ах, Москва, с ума свела!»

Ах, Москва, с ума свела!Ах, Москва, я твой невольник!Колокольни, колокольни,колокольни, купола!

Я шатаюсь день-деньскойпо старинным, по исконным:по Ордынке, по Волхонке,по Таганке, по Тверской.

В чем тут дело, в чем секрет —я готов тысячекратноповорачивать с Арбатана Калининский проспект.

По пути ль, не по пути —непременная отрада:от Кропоткинской пройтик Александровскому саду.

Ах, Москва, в полон взяла!Я невольник добровольный.Колокольни, колокольни,колокольни, купола!

Я, Москва, навеки твой.Помолчим перед разлукой.На прощанье Долгорукиймашет княжеской рукой…

2. «Кропоткинская. Выход из метро…»

Кропоткинская. Выход из метро.Сырое утро. Очередь в музей.Довольно пестрый авангард культуры —сообщество невыспавшихся граждан,зевающих, читающих, жующих,желающих во что бы то ни сталоузреть полотна импрессионистовиз залов Вашингтонской галереи.

И я меж них, притянут той же силой,тихонько перелистываю книгу,гекзаметром сводящую мне губыи наполняющую рот слюнойдавнишней позабытой детской страстипо древним и любимым временам.

Итак, стоим. Еще не «запускают»,и очередь уверенно растет,и люди, понемногу оживляясь,завистливо ругают экскурсантовиз профсоюзных «творческих» экскурсийи иностранцев – им везде дорога…

И вдруг… я вздрогнул, кровь в висках забилась,по мне прошел тревожный нервный ток:почудилось, привиделось, приснилось, —ты от метро идешь наискосок.

Не может быть! Какая-то ошибка.Ведь ты ушла. Тебя давно здесь нет.Но ты все ближе. На губах улыбка —любви полузабытой поздний свет.

И все ушло – дома, деревья, лица…Звенящая повисла тишина,и зазвучали надо всей столицейв одном аккорде наши имена…

«… нет-нет, позвольте, я стоял за ней,да-да, за этой девушкой в берете,она – за парнем в кожаном пальто,а вы – за мной, пожалуйста, не спорьте,еще вы уходили позвонитьи, возвратившись, не нашли меня,я тоже отходил недалеко,пожалуйста, спросите у любого…».

У входа люди вдруг заволновались,сержант взглянул со вздохом на часы,затем поправил легкую оградку —загончик непременный для толпы,желающей искусству приобщиться, —ворота наконец-то отворилисьи… потекла струящаяся лента —людской ручей, в оградку заключенный,под своды вожделенного музея,переполняя сумрачные залы.

И мне? Идти за ними? Утонутьв пейзажах? В натюрмортах раствориться?Вобрать очарованье впечатленийполуживой отчаявшейся кисти —на час, на полчаса, на пять минут…Но прошлое умеет возвращаться,сжигая воспаленный мозг и нервына медленном костре воспоминаний…

За ними! Поминутно спотыкаясь,с подавленным желаньем оглянуться,по равнодушным каменным ступеням,тяжелую отталкивая дверь,я восхожу – такой же одинокий,как парус в море на холсте Сёра…

Май-июнь 1986 – 10 марта 1987

3. «Свежевыбрит, отутюжен…»

Свежевыбрит, отутюжен,как всегда, слегка простужен,не испорченный наружнои такой же изнутри,я шатаюсь по бульварам,по дворам и тротуарам,но не трачу время даром —дело, что ни говори:

незаметно, осторожнозаглянуть в глаза прохожими по лицам непогожимотгадать приход весны;еле слышно напевая,прокатиться на трамваеи, заботы забывая,золотые вспомнить сны.

А кругом жужжат, как пчелки,быстроглазые девчонкии смеются обреченнои влюбляются в любовь.Ну, а мне немного странно,непривычно и досадно:мне любовь не по карману —остаюсь самим собой.

Вот и вечер подытожен,и помочь никак не можетта одна, что всех дорожеи которая вдали;у которой век не вянутв вазе алые тюльпаныи которая не взглянетв эту сторону земли.

А назавтра, отутюжен,свежевыбрит и простужен,протащу по летним лужамнезатейливый ответи, вдыхая влажный воздух,вдруг припомню: скоро осень —встанут новые вопросы,а ответов нет как нет…

1986, 1987

Часть 2

«Я виноват перед тобою…»

Я виноват перед тобоюза этот облетевший сад,за солнце, мглою залитое,за смех и слезы невпопад.

Я виноват и в том, что было,в том, что могло быть, виновати в том, что ты меня любилаБог знает сколько лет назад.

Прости за вечный ералаш,за осень без конца и края,за не ахти какой шалаш,за то, что в нем не вышло рая.

За то, что не ушел, прости,за то, что помешал уйти.

28—31 января 2011

«Была ты лучезарна, как весна…»

Была ты лучезарна, как весна,и, как весна, прекрасна и свежа,мне одному навек принадлежа,была прохладна, но не холодна.

И летом ты была едва тепла,сверкала, как неяркая заря,а я пылал, тебя боготворя,и охладить меня ты не могла.

Но осень становилась все свежей,и губы стали стынуть на ветру,а ты была нежаркой поутру,не становясь под вечер горячей.

И вот пришла студеная зима,и, сидя перед стылым очагом,я согреваюсь собственным теплом,чтоб не сойти от холода с ума.

21—22 февраля 2011

«Вдвоем мы были одним…»

Вдвоем мы были одним,в обоих было одно,теперь одной и другимс тобой нам стать суждено.

В том месте, где мы вдвоем,уже закрылся сезам,и поделил окоемвсе наше напополам.

Не здесь ты и не сейчас,хотя мы наедине.Прощания нет для наси нет прощения мне.

Сама ты теперь, я – сам,теперь – вразлад и вразлет,а если больно глазам,то это скоро пройдет.

3—4 мая 2012

Часть 3

Иуда

Нет, не повесился Иуда,живет на пенсии покуда,

тоскует, правда, по работев мечтах о нераспятой плоти.

С евангелических временстал профессионалом он,

а без работы заскучалИуда-профессионал.

Поскольку жить невмоготу,Иуда молится Христу:

«Помилуй грешника, Создатель,я по призванию предатель.

Прости, но я готов опятьТебя, Распятого, распять.

Ты знаешь, мы, Искариоты,ни дня не можем без работы».

Вдруг показалось, что устазашевелились у Христа:

«Ах, бедный Мой Искариот,вновь за тобой пойдет народ,

твой труд останется в цене,и снова ты послужишь Мне».

28—29 мая 1996