Алексей Пурин - В тех единственных латах. Стихи

В тех единственных латах

Не в арабской ли сказке когда-томы с тобой утопали в шелку —затворясь от кишенья Багдада,прикипев волоском к волоску?И не мы ли, чудес старожилы,в туго сжавших сознанье чалмах,голубые под золотом жилыразжигали друг дружке впотьмах?Не постель, а безлюбая льдина —и когда не прижмешься тесней,что светильник к перстам Аладина, —сразу заледенеешь на ней.Сокровенное вызнав меж хлама,еле зримый огонь распалим —поелику сиянье Исламаносит в сердце смиренный муслим.Небо в черные ризы одето —и Кааба незрима уже.Запах роз, силуэт минарета…Но дорога известна хадже.

Поедем в Вырицу — миритьсяс необоримою тщетой:плотва в пучине серебрится,нежарок тускло-золотойдиск помрачённого светила,и, ветку отведя рукой,увидь — гроза обмолотиланемую пойму за рекой.А наш обрыв — из краснокожих…Но миг спустя развеселитсмятенье девочек, похожихна закупавшихся Лолит, —сырой переполох русалок,дождём застигнутых врасплох…(Как влагу — пересохший мох,глаз это впитывает, жалок…)…Бежим! — ошпаривать крапивойколени, прятаться в сарай —под шелест Оредежи лживой,жемчужной… Рай? Конечно, рай!

В окне двулинзом, точно в призме,гиперборейской пустотойрождён, плывёт в метаболизмеморозный купол золотой.И тускло, словно он из бронзы,неволит мраморную бязь.Но пальчиком до льда дотронься —сверкнёт червонец, заискрясь…Так что ж, усвоив трюк Тантала,трюк Креза, автор прячет взор?Он — царь!.. да царство — из металла:и дом, и крепость, и собор.

Езда в незнаемое — сладокнам только узнаванья миг…Раскрой на лучшей из закладокЕвтерпы парусный дневник!Всё осязаемое — остов,скелет безжизненный. Затонас увлекли ездою в островТредиаковский и Ватто.Дышал Эол, волна бурлила,и чайка прядала в волну,и Одиссей узнал Ахиллапо склонности играть в войну.И там, на острове Киферы,блаженно выплывшем из книгподобьем первозданной сферы,тысячелетья — только миг.

Он тек из бездны миллионы лет,чтоб кануть здесь, на дне моей глазницы, —звезды, давно перегоревшей, свет…Что ж, ужаснуться или изумиться —как те, до нас: таков и ты, поэт!Ночных светил слепящие зеницы,всех одиссей затверженный завет…Но той ещё на небосводе нетзвезды, что нашим правнукам примнитсяживой — и вечный передаст привет.

Вечерний, чересчур небритыйи по-кладбищенски сырой,он сумасбродной Маргаритойдышал и шулерской игройтревожил спрятанной валторны…Вокруг — едва ль не лопухи…Как упоительно-тлетворнывсё пропитавшие стихи!Отрадна строгая ограда, —но что ж психея смущенав тени, где Леты и де Садасоединились имена?Здесь наклоняла свой подсвешникдитя ночных метаморфоз —и нам являлся “смрадный грешник”средь полувытоптанных роз,воспетых Аннушкой… Пролиты —и воск, и слёзы, и масла…Но страстью выщерблены плиты —той, что и Фауста несла.

Не музей ли здесь для ротозея?Балерина мраморно гола.Ходят посетители, глазеяна кусок зелёного стекла.Вечный сон танцующей элитызрительский наяривает зуд —и надгробья, как кариатиды,мнимое бессмертие несут.Яхонтов собранье и брильянтов!Лира, а не крест или звезда…Как-никак привал комедиантов —на пути из грезы в никуда…Так светло, так зелень разогрета,так легко в раю полупустом,так нестрашно!.. Вот-вот скрипнут где-тодетские качели за кустом;цвета ленты для магнитофона,лаковый, из двух полупластин,вдруг коровка божья свой хитинразведёт, как чудище девона.

1

От фpесок, от мозаик, от каpтинуйди в тысячеокие pуины,где воздух стынет в гоpле окаpиныи полон тени пиний Палатин…Здесь нечто вpоде сивеpских пещеp —киpпичный ор! И теpмы, в толк возьми ты,шестикpылаты стpоили теpмиты,а не, как вpут бедекеpы, Севеp.

2

“Возлюбленная спутница, душа,таинственная жительница тела,уходишь ты из милого пpедела,где знала pадость, тая, тpепеща,в безобpазные области пустогозабвенья…” И его мемоpиалбег вpемени пеpеименовал,забывчив, в Замок Ангела Святого!

3

Двуликий Янус, веpный палиндpом,Танатоса и Эpоса хоpомы —Рим! (Имена кладём, как сеpебpо, мыв уста — и радость тешим под pебpом.)Ты — сеpдце миpа, в шpамах и кpови.И все в тебя стекаются доpоги.И, умиpая, мpамоpные богив попpавшей смеpть сливаются Любви.

Безумная Барселонас фонтанами на груди,где строят дома наклоннои где растёт Гауди;Валенсия — вроде вальсанад втоптанной в твердь рекой(о канувшем не печалься —махни ему вслед рукой!);гранатовая Гранадав дурмане арабских зал,куда круглоту квадратавписал император Карл;откосов и дуг усилье,собой изумивших мир, —сервильнейшая Севилья,клавирный Гвадалквивир;стоарочная Кордова —как соты во весь экран,где храму мечеть основаи в Библию вбит Коран;в бреду иль на грани бреда,как если б и вправду Грекего начертал, — Толедов кольце торопливых рек; —и нас приведёт дорогав стучащий о мрамор плит,в цветущий своим барокко,в кишащий людьми Мадрид.

1

Как альпийский стрелок, как альпийский стрелок молодой,засыпая в свалявшихся травах покатого склона,полусонными пальцами будит голодное лоно —и сливается с тоже отдельно стоящей звездой,так и ты, божество, огибая ладонью однойтуго скрученный в крепкую трубочку вестничий свиток,пьёшь всей бьющейся грудью пространства пьянящий напиток,чуешь трепеты в пятках и хаос косой за спиной.Как и он, как и он, так и ты на ионы, эоныраспадаешься весь, чтоб внедрить драгоценную взвесь,драгоценную весть в средоточье незнаемой зоны, —и не важно, кому адресована Зевсова месть,и не важно, насколько пологи альпийские склоны:мы очнёмся — забыв, для чего оказались мы здесь.

2

Ты — не ртуть и не сера, тем более ты — не сульфид.Ты — та связь, что целит этот мир и от смертных обидодиночества лечит, нездешнее в косность вливая.Лишь тобой, ей чужим, и жива вся Природа живая.

3

От курчавой макушки до пяток крылатыхвесь ты — в тех изначальных, единственных латах,что прочнее любой рукотворной брони.Ибо образы смертного вечны. Ониоблекают и нас, пусть — на час, и зачатыхв нашем сердце богов, пусть — тоской не початых,и Того, Кто зовётся Любовью. Однипутеводные светят ночные огни.

Поэт описывает вазуво всеоружье мастерства.Она почти что зрима глазу…Скажи: она — тверда? мертва?И столь ли форма недвижима,чтоб по прошествии веков,для простаков непостижима,она смущала знатоков?Ах, пленник трепетного слова,тебе — будь Китсом, наконец, —вовек не высечь из живоготу твердь, что выточил резец;не сохранить в тенетах звукату плоть, которая с умасводила… Горькая наука!Мысль — только посох и сума.

1