Сергей Гуреев - Мой удивительный февраль. Том 4. Гражданином быть обязан

Мой удивительный февраль

Том 4. Гражданином быть обязан

Сергей Гуреев

© Сергей Гуреев, 2017

ISBN 978-5-4483-7342-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

Я искренне рад новой встрече с вами. В цикле стихов и песен «Мой удивительный февраль», который впервые выходит сразу в пяти томах, собрано лучшее, что мне удалось написать за более, чем 40 лет трудного, но очень интересного творческого пути. Почему февраль, да еще удивительный? Всё очень просто – я родился в феврале, и он для меня самый лучший, самый трогательный и самый увлекательный месяц в году.

В четвёртую книгу «Гражданином быть обязан» объединены стихи и песни патриотического содержания. Причём, это не воинствующий «квасной патриотизм», везде ищущий врагов и «пятую колонну», а честное, часто критическое отношение к тому, что называется Родиной, и к тому, каким вчера и сегодня для меня является современное российское госудасрство. Кроме того, в главу «Пересортица» вошли стихи, которые можно обозначить – понемногу обо всем, прежде всего о вопросах здоровья.

О себе писать всегда не просто. Поэтому предоставлю это право моим друзьям.

«…Как, всё-таки, удивительно и необъяснимо отношение человека к стихам. Ещё в детстве все нормальные люди их недолюбливают, приходят в ужас от поэм и не понимают, для чего в жизни может пригодиться какой-нибудь «ямб» или «хорей»?

Однако с возрастом, нет-нет, да и заглянешь в чей-нибудь зарифмованный томик, а то и сам чего-нибудь этакое натворишь. Поскольку, почти каждый нормальный, тем более ненормальный человек пробовал как минимум поиграть в «буриме» или с трудом придумать рифму на слово «пакля», то большим уважением и почитанием пользуются люди, у которых это получается легче, красивее, точнее, образнее, интереснее, смешнее, остроумнее, актуальнее…, короче, получается.

У Сергея Гуреева это именно так и получается.

Вы никогда не встречали в его стихах или песнях строчки о себе? Значит, Вы пока ещё не были объектом его посвящений. А это так приятно: всё без яда и злобы – и обидеться хочется, и не на что.

А слабо Вам пытаться в одном темпе с ним что-нибудь сочинять? И не пытайтесь. Иначе Вы очень быстро почувствуете себя творческим импотентом. Он же пишет на любую тему, с любой скоростью и в любых условиях!

Поэтому его стихи обижают. Обижают тем, что ты сам так никогда не напишешь и не скажешь. Обижают какой-то своей недосягаемостью и непредсказуемостью. Неожиданные рифмы, не стандартные сюжетные повороты с одновременной легкостью сочинения – дар редкий. Дар, так удачно и своевременно данный очень хорошему человеку».

Сергей Кудряшов

Вадим Кусков

«Друзья! Если вместо привычного тёплого гамбургера Вам в руки случайно попалась книга Сергея Гуреева, то не пытайтесь всё сразу запивать пивом или самим что-то в ответ настрочить. Автор, казалось бы, серьезный человек, полдоктора наук, дед семейства, есть, что обдумать, что постирать, а туда же – ухватился за перо и давай рифмованно выражаться. И было бы понятно, когда бы мы все по стихам с ума сходили. А то ведь большинству из нас любовь к поэтическим словесам ещё в глубоком детстве прищемили.

Затрудните себя взглядом на портрет автора. Что мы видим? – нос накладной, аккуратные борода и усы явно приклеены, и только случайно забытые на носу очки выдают в нём недюжинный талант орнитолога, наделённого поэтическим даром.

Вы что сейчас подумали, что наука потеряла, а поэзия приобрела? Ничего подобного! Никто ничего не приобрёл, а потеряли как раз те, кто ещё не читал, не слышал и не привлекался. Чего отвернулись? Это я вам! Вы что, так и будете стоять на обочине или бродить по тёмным, глухим задворкам? Хлебаните из источника, пока он здесь и недорого. Может быть, потом спохватитесь и будете локти друг у друга кусать.

И ещё. Прежде чем изображать из себя умного розовощёкого критика, морщить нос, закатывать глаза и заламывать руки, пойдите вкопайте дерево, квартиру отремонтируйте, сына отшлёпайте, короче – выполните своё жизненное предназначение. А потом сядьте вечерком с этой книгой, и окунитесь в мудрую, весёлую, ироничную и неожиданную поэзию, чтобы не засохнуть».

Фёдор Краснояров

От себя лишь добавлю, что для того, чтобы каждый смог выбрать что-то для себя и не листать всё подряд, я разбил все произведения на тематические разделы, а внутри разделов расположил от более ранних, к самым поздним, по сути сегодняшним. Впрочем, если Вы всё-таки осмелитесь прочитать или хотя бы полистать эти книги, то прекрасно во всём разберётесь сами.

Я искренне признателен моим дрзьям, сподвижникам, соучастникам многих-многих фестивалей Владимиру Трубину, и Виктору Коротченко, любезно предоставившим мне часть своих фотографий для оформления этой книги.

Все люди, в общем, как карандаши —

Кто пишет, кто тупит, как будто спьяну.

А чтобы это было от души,

Затачиваться нужно постоянно!

Всегда ваш,

Сергей Гуреев

Глава 1. Гражданином быть обязан

Юность ХХ века

Парят в небе стаи. Счастливые лица,Цветы на открытом окошке.Я тихо листаю седые страницы,Сверяясь с грохочущим прошлым.Где сквозь неуютность,Сквозь тени ушедших навеки,Сквозь пламя багровых рассветов,Я вижу как юность шального ХХ века,Рубала с плеча эполеты.           И в бешеной скачке проносится время,           Винтовка в руке и на выцветшем шлеме           Багряной звездою отважное сердце дрожит.           Отец против сына, и брат против брата,           И кровь на груди у безусых комбатов,           И в жёлтом бурьяне неспетая песня лежит.

Пылили дороги, и яркое солнце всходило,Прожить бы всё это. Да где там?Им было немного, семнадцать не каждому было,Да, в общем-то, дело не в этом.Оркестр, эстрада, и в скверике Штраус и Моцарт,Любить бы. Да нет, не успели.И прямо с парада уходят на фронт добровольцыВ потёртых отцовских шинелях.           И снова разрывами стонут окопы,           И снова война против целой Европы,           И многим уже никогда не прожить этот бой.           Атака, атака – «Я пятый, я ранен!»…           Конверт треугольный в нагрудном кармане           Посмертно подписан горячею алой строкой…

Шары и салюты! И вальсы на старом паркете.И радость. И песни. И пляски.Тепло и уютно катаются мамы и детиВ цветастых и модных колясках.Чтоб сквозь неуютность,Сквозь тени ушедших навеки,Сквозь пламя багровых рассветовИ детство, и юность уже ХХI векаНе видели тех эполетов.

           Парят в небе стаи. Счастливые лица,           Цветы на открытом окошке.           Я тихо листаю седые страницы,           Сверяясь с грохочущим прошлым…

Вопрос

Приходит время. Наступает зрелость.Когда же мы опомнимся? КогдаВновь обретём утраченную смелость,Чтоб оценить прожитые года?

На праздниках, по планам пятилетнимУчились с детства мы рапортовать.Что передали нам – двадцатилетним,Что сами можем мы передавать?

Награды сверху. Снизу только сплетни,Где правды ото лжи не отличить.Чему учили нас – тридцатилетних,Чему мы сами можем научить?

Как научиться? Как расправить плечи?Как на себя всю боль переложить?Что нам учить, чтоб больше не калечитьНе нами покалеченную жизнь?

Как ощутить себя из безразличья,Из скуки, показухи, воровства?Как отличить гримёрное обличьеОт честного прямого естества?

Каким пределом должен быть отмеченПоследний человеческий предел,Когда палач «партийно обилечен»,А остальным лишь лагерный удел?

И жизнь опять по бездорожью мчится,Проносится. В какой вагон вскочить?Успеть и осознать, и научиться,Чтоб мы смогли чему-то научить?!

Калым по-советски

или сказ о том, как я зарабатывал на кедровом орехе в промысловой бригаде

Я калымил на орехе,Был в бригаде «лазаком».Это тот, кто где-то сверхуБьёт по шишкам кулаком.

Все рисковые ребята,Не срываясь, не дрожа,За своё, не за зарплатуСобирали урожай.

Что в итоге? Кто заплатит?Не могу писать без слёз:Стоило оно «горбатить»,Чтобы кинул нас лесхоз.

Оптом сдать? Опять халтура,В полцены – тонка кишка.В общем, взял своё натурой —Три увесистых мешка!

Думал, думал. Тихо, лихо,Прокручинил все глаза,Лишь один надёжный выход —Со стаканом на базар!

Был ли рынок там? Едва ли,Тот период не пришёл.Правда, плату собиралиЗа твой собственный мешок.

Ну, приехал, честь по чести,Расплатился за такси.Посмотреть решил на месте,Чтобы – Боже упаси!

А внутри знакомый шёпотНоет, жалобно скуля: —

«Нулевой в торговле опытТы завлаб, не спекулянт.Ты ж не сможешь торговатьсяИ на весь базар орать —Налетай! Созрело, братцы!Да ещё и деньги брать?

Прекращай замашки эти,Что для умственных калек.Вдруг ещё тебя заметитКто из вузовских коллег?

То-то шуму будет, сраму,На весь город продудим…Может мы на килограммыВзвесим оптом и сдадим?»

А вокруг лихие дядиВосхваляют свой товар,То деньгой его погладят,То ворожат на навар.

Кто-то с шуткой, кто-то с «матом»,По команде, как в строю.Я ж, учёным кандидатомВсё стеснялся на краю.

Груз сомнений был не долог:Мой орех! Моим трудом!И про кедры как биологЯ же знаю «от» и «до».

В кедре всей природы сила,Кедр осине – не чета,Ведь тогда «Анастасию»Вряд ли кто-нибудь читал.

Тут же развернул беседу,Дух научный не подвёл,Презентацию по кедруИсключительно провёл.

Распродал минут за сорокПяти вéдерный мешок,И полсотни сторублёвокЗаработал, как нашёл!

На зарплату переводом,Если даже кандидат,Я бы только за полгодаЧерез кассу в аккурат.

Средь торгового народаБыстро я сообразил:В рынке все дары природы —Это полный эксклюзив!

От шашлычной дым струилсяВетром свежих перемен.Вот тогда я и родился,Как успешный бизнесмен.

71-я «Гадовщúна» – ноябрь 1988