Андрей Белый - Том 6. Стихотворения

Андрей Белый

Собрание сочинений в шести томах

Том 6. Стихотворения

Урна

Посвящаю эту книгу Валерию Брюсову

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней…

В. Брюсову

Поэт («Ты одинок. И правишь бег…»)

Ты одинок. И правишь бегЛишь ты один — могуч и молод —В косматый дым, в атласный снегПриять вершин священный холод.

В горах натянутый ручейСвоей струею серебристойПоет — тебе: и ты — ничей —На нас глядишь из тучи мглистой.

Орел вознесся в звездный деньИ там парит, оцепенелый.Твоя распластанная теньСечет ледник зеркально-белый.

Закинутый самой судьбойНад искристым и льдистым пиком,Ты солнце на старинный бойЗовешь протяжным, вольным криком.

Полудень: стой — не оборвись,Когда слетит туманов лопасть,Когда обрывистая высьРазверзнет под тобою пропасть.

Но в море золотого льдаПадет бесследно солнце злое.Промчатся быстрые годаИ канут в небо голубое.

1904

Москва

Созидатель

Грустен взор. Сюртук застегнут.Сух, серьезен, строен, прям —

Ты над грудой книг изогнут,Труд несешь грядущим дням.

Вот бежишь: легка походка;Вертишь трость — готов напасть.

Пляшет черная бородка,В острых взорах власть и страсть.

Пламень уст — багряных маков —Оттеняет бледность щек.

Неизменен, одинаков,Режешь времени поток.

Взор опустишь, руки сложишь…В мыслях — молнийный излом.

Замолчишь и изнеможешьПред невеждой, пред глупцом.

Нет, не мысли, — иглы молнийВозжигаешь в мозг врага.

Стройной рифмой преисполниВихрей пьяные рога,

Потрясая строгим тономЗвезды строящий эфир…

Где-то там… за небосклономЗасверкает новый мир; —

Там за гранью небосклона —Небо, небо наших душ:

Ты его в земное лоноРифмой пламенной обрушь.

Где-то новую туманностьНам откроет астроном: —

Мира бренного обманность —Только мысль о прожитом.

В строфах — рифмы, в рифмах — мыслиСозидают новый свет…

Над душой твоей повислиНовые миры, поэт.

Всё лишь символ… Кто ты? Где ты?..Мир — Россия — Петербург —

Солнце — дальние планеты…Кто ты? Где ты, демиург?..

Ты над книгою изогнут,Бледный оборотень, дух…

Грустен взор. Сюртук застегнут.Горд, серьезен, строен, сух.

Март 1904

Москва

Маг («Упорный маг, постигший числа…»)

Упорный маг, постигший числаИ звезд магический узор.Ты — вот: над взором тьма нависла…Тяжелый, обожженный взор.

Бегут года. Летят: планеты,Гонимые пустой волной, —Пространства, времена… Во сне тыПовис над бездной ледяной.

Безводны дали. Воздух пылен.Но в звезд разметанный алмазС тобой вперил твой верный филинОгонь жестоких, желтых глаз.

Ты помнишь: над метою звезднойИз хаоса клонился тыИ над стенающею безднойСтоял в вуалях темноты.

Читал за жизненным порогомТы судьбы мира наизусть…В изгибе уст безумно строгомЗапечатлелась злая грусть.

Виси, повешенный извечно,Над темной пляской мировой, —Одетый в мира хаос млечный,Как в некий саван гробовой.

Ты шел путем не примиренья —Люциферическим путем.Рассейся, бледное виденье,В круговороте бредовом!

Ты знаешь: мир, судеб развязка.Теченье быстрое годин —Лишь снов твоих пустая пляска;Но в мире — ты, и ты — один,

Всё озаривший, не согретый,Возникнувший в своем же сне…Текут года, летят планетыВ твоей несчастной глубине.

1904,1908

Москва

Встреча

Туманы, пропасти и гроты…Как в воздух, поднимаюсь яВ непобедимые высоты,Что надо мной и вкруг меня.

Как в воздухе, в луче эфирномВознесся белоснежный пик,И от него хрустальным фирномСлетает голубой ледник…

У ледяного края бездныПровеял облак ледяной:Мгла дымная передо мной…Ударился о жезл железныйМой посох бедный, костяной:

И кто-то темный из провалаВыходит, пересекши путь,И острое вонзилось жалоВ мою взволнованную грудь…

Раскатам мстительного смеха,Раскатам бури снеговойОтветствует громами эхо…И катится над головой —

Тяжеловесная лавина,Но громовой, летящий комОскаленным своим жерломСъедает мертвая стремнина.

Глухие стоны ураганаУпали в пасти пропастей,Скользнули на груди моей,Свиваясь, лопасти тумана,

Над осветленной крутизнойИстаяв ясными слезами…И кто же! — брат передо мнойС обезумевшими очами —

Склонился, и железный свойОн поднял жезл над головой…

Так это — ты?.. Но изумленный,Безгневный, улыбнулся лик;И жезл упал окровавленныйНа звонкий, голубой ледник.

«Высоких искусов наукуИ марева пустынных скалМы поняли», — ты мне сказал:Братоубийственную рукуЯ радостно к груди прижал…

Пусть шел ты от одной долины,Я — от другой (мой путь иной): —Над этой вечной крутизнойНа посох бедный, костянойТы обменял свой жезл змеиный.

Нам с высей не идти назад:Мы смотрим на одни вершины,Мы смотрим на один закат,На неба голубые степи; —

И, как безгрешные венцы,Там ледяных великолепииБлистают чистые зубцы.

Поэт и брат! В заре порфирнойТеперь идем — скорей, туда —В зеркальные чертоги льдаХрустальною дорогой фирна.

1909

Бобровка

Зима

Зима

М.А. Волошину

Снега синей, снега туманней;Вновь освеженной дышим мы.Люблю деревню, вечер раннийИ грусть серебряной зимы.

Лицо изрежет ветер резкий,Прохлещет хладом в глубь аллей;Ломает хрупкие подвескиЛедяных, звонких хрусталей.

Навеяв синий, синий инейВ стеклянный ток остывших вод,На снежной, бархатной пустынеВоздушный водит хоровод.

В темнеющее поле прыснетВечерний, первый огонек;И над деревнею повиснетВ багровом западе дымок;

Багровый холод небосклона;Багровый отблеск на реке…Лениво каркнула ворона;Бубенчик звякнул вдалеке.

Когда же в космах белых тонетВ поля закинутая ель,Сребро метет, и рвет, и гонитНад садом дикая метель, —

Пусть грудой золотых каменьевВскипит железный мой камин:Средь пламенистых, легких звеньевТрескучий прядает рубин.

Вновь упиваюсь, беспечальный,Я деревенской тишиной;В моей руке бокал хрустальныйИграет пеной кружевной.

Вдали от зависти и злобыМне жизнь окончить суждено.Одни суровые сугробыГлядят, как призраки, в окно.

Пусть за стеною, в дымке блеклой,Сухой, сухой, сухой мороз, —Слетит веселый рой на стеклаАлмазных, блещущих стрекоз.

1907