Лаэрт Добровольский - Силуэты. Стихи

Лаэрт Добровольский

Силуэты

© Добровольский Л. О. Стихотворения, 2016.

© О. С. Дмитриева, обложка

Силуэты

Черная речка

Чёрная речка речит невинной овечкой,Чёрной строкой обрывая историю солнцаРоссии,Здесь изнемогшего в думах о воле, о счастье,о вечнойДоли поэта – певца и пророка, раба и мессии.

Чёрное горе – пороха чёрная осыпьС полок сполохов на снежное ложе синеющейтропки;Медленно ключ подбирали к судьбепрошлогодняя осень.Горечь обиды и ревность – настойчивои не торопко.

Чёрная зависть – смерти искусная завязьОстрых шипов, напоённых отравой, вонзитьсяготовыхВ душу и сердце, подобно клещам, проникатьи, буравясь.Жертву терзать, отпускать, изводить еёв приступах новых.

Чёрные мыслибурного моря валамиДикой стремнины с собой увлекают в слепуюкручину;Чайка отчаянья кличет под пологом туч,над волнами,Будто бы в поисках выхода камнем срываясьв пучину.

Чёрному слову черни из высшего светаСтруйка дымка над холодным стволомпистолета – уздечка.

Это по горькому праву последнего шага поэтаРусской словесности чёрная речка – Чёрнаяречка.

Мойка, 12

Под Зимние мосты, под мостик ЭрмитажныйЗа солнечным лучом, бегущим но волне.Взлетают льдины, так убийственно отважны.Как в рукопашный бой выходят на войне.

Как будто в их судьбе сейчас решится что-то.Их не остановить и не вернуть назад.Сомнения и страх крутого поворотаОстались позади, а здесь царит азарт.

О розовый гранит обламывая кромки.Вставая на дыбы в критический момент.Теснятся льдины, и шуршания негромкийГудит в прозрачной сини аккомпанемент.

А там, наискосок, левее поворота.Где аркой скрыта дверь, не видная с реки,К стеклу прижавшись лбом, ждет женщинакого-то,И чьи-то на столе молчат черновики.

Константин Батюшков

Была душа томления полна…Всё в этом мире свет неверный излучало.Захватывала времени волна —Отбрасывала прочь и вновь влекла в начало.Когда же словно отблеск заревойСверкал кровавый Марс, готовя к новой сече,Ввергал азарт в борьбу, и горевойМаячил огонёк мечты о дальней встрече.Но – умолкал насытившийся фронтИ в ножнах засыпал походный меч Ахилла,К себе сзывал друзей АнакреонтНа празднество ума, к экспромту шутки милой.Нет, не в холодном северном краю —Поэту должно быть под пиний легкой сенью.Где вольно пел Торквато жизнь свою.Где каждый камень свят его великой тенью.Где, как исход мятущейся души.Сползает в лоно волн дымящаяся лава —Так гения, забытого в глуши.Настигнув вдруг, сожжёт нечаянная слава.Душа – дальтоник в лаве чёрных дней.Разбит рассудок в кровь на остриях безумий…Герань в окне и лёгкий тюль над ней,А мнится – в Вологде заговорил Везувий…

Что за странная птица – строка легкокрылая эта? —С апеннинских отрогов опять прилетает ко мне,Чтоб с оливковой ветвью – с приветом поэту поэтаТрепет знойного юга моей передать стороне?Зеркалами озёр и бескрайних заоблачных высей —Отраженья и отзвуки канувших в Лету времён —Всё вбирает зрачков этой птицы недремлющийбисер,Где непраздный о жизни и смерти вопрос затаён.С приближеньем всеведущей, всё за меняговорящей —Только створку открыть, только лист на столеположитьИ, душой уловив тонкозвучие рифмы парящей.Ритмы сердцебиенья строки самому пережить.Не ревнующий, ведаю: стоит несчастью случиться, —Впрочем, что за несчастье – предстать перед ВысшимСудом —Эта птица в другое – в чужое – окно постучится.Чтобы строчкой моей освятился неведомый дом.

Твоя усталость – в сетке трещинНапоминанием морщин,Что так губительны для женщин,Парящих в обществе мужчин.

Что за судьба – стоять внаклонкуПеред создавшими тебяИ облакам свой взор вдогонкуБросать, былинки теребя.

Твоя покорность показная —Сродни смиренности святойБунтовщика, и кто не знаетВсю цену жертвенности той.

Увы, известности и славыТвоей не завиден исток;Как дети смотрят на забавы.Так ловят Запад и Восток

Тот миг, когда под силой властнойТвоя устойчивость уйдётИ тело грузное опасноВнезапно лёгкость обретёт,

И кокаин свободы страшнойТебя – свободную – скуётИ вздрогнут площади и пашниИ вспять светило поплывёт…

Нет!.. Вопреки предначертаньямКоторый век всё так же бьёшьВ колокола живым преданьем —И всё никак не упадёшь.

Подражания Хайяму

Печальна ты. Печаль твоя светла.Воспоминаний острая иглаТерзает сердце болью безысходной.Но как бы ты без сердца жить могла?

Играй, рубаб, печальней звуков нет:Большой любви летит прощальныйсветКак свет звезды угасшей он несётся.Ему лететь ещё десятки лет.

Сердце моё – неприкаянный дервишв ночи,Хочешь кричать на пустынной дороге —молчи.Сколько ещё километров брести одинокоТяжкую ношу горьких страданий влачи.

Локонов шёлковых кудри – в темницу чадры.Коконы бабочек мыслей – в темницу чадры.Слов безутешных печальные птицы – на волю.Взоры очей потускневших – в темницу чадры.

Когда б я жизни подводил итог,Сказал бы я, что Бог без меры строг.Нет Высшей Справедливости на светеСказать бы я с уверенностью мог.

Когда бы облака, посланцы буйных гроз,И ветры дальних стран, творцы печальных грёзМогли вобрать в себя всю горечь мира —Иссяк бы ключ души без горьких слёз.

Родник с вином любви ты сотворил. Отец,Из праха и воды ты создал нас. Творец.На праздник бытия детей своих сзывая.Зачем даёшь понять, что близок наш конец?

Эта нежная роза – невольница в грубомстакане, Жизнь её – как скакун, продолжающий бегна аркане:Пыль столбом и горячая горечь полыни…Красота убивает, когда приближается к грани.

О, виночерпий, наполнивший кубки вином!Всё измеряешь ты выпитым нами вином.Радость – мираж, уплывающий в мареве горя.Горе и радость твоим заливаем вином.

Читая Бунина

(по мотивам рассказа «Суходол»)

Было ли, милый?.. Милый мой, было!..Сердце в тоске и обиде изныло;Как я хотела забыть – не забыла…Горше тебя – никого не любила.

Помнишь ли, милый, старую ригу —Не воротиться сладкому мигу.Не возвратиться тайному зову.Не повториться прошлому снова.

Быть бы хотела зелёной травою.Во поле чистом шептаться с тобою.Быть бы хотела я гривой коня.Чтобы ты ласково гладил меня.

Падают ягоды спелой малины.Нет мне покоя вечером длинным —Ждать – не дождаться тёплого слова…Милый, придётся ли свидеться снова?

Было ли, милый?.. Милый мой, было.Словно во сне я с тобой говорила.Словно во сне быть счастливой могла:Пропасть меж нами навек пролегла…

Николаи Гумилев

Клубится пыль под сапогамиИ под копытами копей,Чтоб выпадать потом векамиОсадком окаянных дней.

Ни звонкой сабли злобный высверк,Как в камне блёстками слюда,Ни одиночный ночью выстрел —Ничто не канет без следа.

Мир искушён в преображенье.Но, жизни будущей пролог.Строка поэта – продолженьеВ пыли оставленных дорог.

Словно Ромул и Рем припадаемк «Бродячей собаке»,В вечной жажде признанья терзаясухие соски.За клыкастостью строк – нещенячьяготовность к атакеОт избытка ли чувств или отбезысходной тоски…

Скороцветия уз и союзов поспешныхраспады…Отражением взглядов бездонностью душговорим,в огнедышащих горнах скандалов кипятэскападыИ за каждой из них – каждый спорящийстроит свой Рим.Над плебейством строки проступаютпатриции духа —Луноходы земных и пустынники лунныхдорог;На вселенскую музыку держит настроеннымухоВсяк вошедший под своды «Собаки» пророк.

Анна Ахматова

В белом камне гордый ликОстриём резца очерчен,Но – и в камне – лик не вечен,Как не вечен света блик:

Миг меняет блика лик…Ждать ли отклика без кликаОт изменчивого бликаСвета, павшего на лик?..

Подползает к лику мохОпрокинутых величийЭхом дольних пограничий —К лику таинства эпох.

Ольга Берггольц