Арсен Казарян - Сборник стихотворений

* * *

Я часть Вселенной,

Разум мой достиг

Божественных глубин

И тайны мирозданья,

Гармонию постиг,

И нот вселенских

Мелодию в себе самом понял,

И музыку эмоций

В откровенье

С Вселенной бесконечною смешал.

Восставший дух в порыве отчужденья

Основы мирозданья потрясал,

Ну, а душа, объявшая Природу

И в царственном величии молча,

Внимала ритму мира, как дыханью

И трепетала, и сливалась с ним.

Законы бытия не нарушая

Мой разум создавал свой тайный мир,

И Красоту на деле постигая

Ее в желанья тела обращал,

И впитывал, как Мудрость, наставленья

Божественного Гения любви,

И звал на помощь мыслям вдохновенье,

И Жизнь свою с Поэзией сплавлял.

И страсти жар, как Млечный путь, рассеяв

По времени, начав с сосков бытья,

И в Вечность устремив полет Надежды

Я в тщетности Бытья себя искал.

И чашу горечи который раз испив,

Я, опьянев, холодными глазами

Впивался в Скорбь,

и слезы опустенья

Стекали с неба. И грозой полночной

Жизнь освящалась краткие мгновенья.

И пиру жизни положив конец

Смерть открывала тайные ворота.

* * *

Все, все утонет во времени,

в пространстве.

Все исчезнет –

радости, невзгоды,

обиды, сожаления.

Что же останется

в этой пустоте

бескрайней и всепоглощающей?

Что скрывала за собой

эта роскошная завеса Жизни?

В пустоте все пусто.

Все тянется бесконечно

и погружено в вечное

течение жизни.

И в ледяном безмолвии

слышен одинокий звон

сорвавшейся капли.

1986 г.

* * *

В белом безмолвии

скользящий с неба снег

кажется музыкой, холодной,

но влекущей к себе,

заполняющей душу.

Белый снег бесстрастно

ложится на холодную землю…

И опять воспоминания.

та же одинокая, белая тишина

словно пронзала всю твою жизнь

от начала и до конца.

1986 г.

* * *

Скажи мне только одно слово,

начертай его в воздухе своими нежными губами.

Пусть оно короткое и ясное предстанет предо мной.

Начертай его тайным сиянием своих глаз,

своим истинным душевным желанием

без туманной дымки всего наносного,

Без дымки гордости и условности.

Пусть оно будет простым

и в нем искренне блеснет вся сущность твоя

и твои желания…

Скажи мне его,

пусть твои разгоряченные губы

чуть слышно прошепчут его

и оно, понятное лишь нам,

станет нашим верным союзником.

1986 г.

* * *

Я подарил тебе свое сердце.

Нет, что я говорю,

я бросил тебе под ноги свое сердце,

и, ты прошла, не заметив его.

О, если бы ты надменно взглянула,

если бы ты презрела,

я бы не терзался всю свою жизнь.

Но ты просто прошла

и скрылась вдали.

1986 г.

* * *

Мы остались вдвоем с моей Мечтой,

Она мило улыбается,

Глаза ее игриво светятся,

Она полна обычного женского кокетства.

Я стараюсь не поддаваться ее заигрыванию –

Я знаю,

Ее улыбки слишком дорого оплачиваются,

Сладостное упоение подаренное ею

Слишком быстро сменяется горечью.

1986 гг.

* * *

Ночь страхов и ужасов,

Темная ночь пробуждения всего невысказанного,

Всего утаенного от глупого света дня,

Ночь глубочайшего одиночества

И скорби.

Отчаянно, жестоко до боли кричит темнота,

Ей приглушенно вторит сердце,

А в горле стонут сдержанные рыдания.

1986 гг.

* * *

Жизнь начинает скидывать с себя свои покровы,

С поспешностью стоящих по углам она обнажает свое

уродливое тело.

Неприязнь сменяется отвращением и страхом,

А она упорно раздевается.

Последние скинутые покровы не остановили ее.

О, боже, она снимает кожу!

Она приближается ко мне

Со страстным, учащенным дыханием,

С глазами полными вожделения.

Ужас охватывает меня,

Я обращаюсь к небу,

К черному, безмолвному небу.

Я зову смерть.

1987 г.

* * *

В моем одиночестве,

Словно в склепе могильном,

Холодном, сыром

И до жути тоскливом,

Погруженном во тьму

И навеки забытом,

Где скорби потоки

По стенам струятся,

Где боль отчужденья

Уже затупилась,

Где слезы застыли

В глазах онемевших

И марш похоронный

Бьет мертвое сердце.

И звуки глухие из мира доходят,

И ранят больнее, и душу изводят,

И смех проливной одиночество множит,

И говор чужой беспардонно тревожит.

1987 г.

* * *

Перевернута еще одна страница

И она, как и прежние исписана, но пуста.

Проходят дни,

Дни одиночества…

Давно уже нигде не теплится надежда.

Сыро и дождливо,

Все дождь, дождь и дождь,

А в промежутках между дождями глупое и пустое солнце,

Натянутые улыбки, избитые слова.

Идет дождь…

Вновь опускается занавес

И ты остаешься один на один с собой.

Страшное совмещение,

Особенно, если вам нечего сказать друг к другу.

Негромкий шум дождь,

Словно сказка, рассказанная в детстве,

Словно обрывок, оторванный от чего-то весьма родного.

Что-то осталось там.

Что-то очень важное и нужное.

Гул транспорта, гул жизни,

Шлепанье дождя,

Надорванные вздохи грусти.

Ты

И твое одиночество.

1987 гг.

* * *

Опять, в который раз меня тащат к стенке,

Меня ставят к стенке,

Меня расстреливают.

Опять, который раз

Злобно и ликуя, смотрят

Глазами победителей,

Глазами справедливости.

Уверенные в своей правоте,

В неистовом воодушевлении ликуют.

Который раз?..

Я устал быть расстрелянным.

Но так случилось, что жизнь моя

Им кажется упреком –

Немым упреком.

И снова за слова

И ни за что

В агонии расстрелянная правда.

1987 г.

* * *

Ах, радость померкла,

Не светит ничто,

День тьмою покрылся

И небо в тоске,

И дождь все струится,

Рыдая во сне,

И боли немые

Теснятся в душе.

И тихая песня,

Как скорби прилив,

Прибоем бьет сердце,

А разум в огне.

О, тени ночные!

О, скорби предел!

О, стон приглушенный

Во мраке бытья!

Сгибаясь ложатся

Желаний ряды,

И черные думы

Всю память объяв

Исступленно душат…

1986 г.

* * *

Почему так случилось, что я остался один

во всей Вселенной?

Слова мои обращенные к людям и к Богу

застыли в Вечности

и во мне.

Чувства, мои разгоряченные чувства,

охладил вечный холод.

Дух мой, взлетевший было ввысь,

рухнул, словно подкошенный, наземь.

Рассудок мой помутился от сознания

холодной предопределенности.

И тогда я склонился

перед его величеством Абсурдом.

И сегодня, как впрочем, и всегда,

жизнь моя скрипит и трясется на поворотах.

И сегодня, как впрочем, и всегда,

мне хочется мчаться,

я так люблю скорость.

Что мне до ваших добрых остережений?

Что мне до ваших непонимающих глаз?

Да, я трясусь, я рискую убиться,

Закрываю глаза, когда думаю – “Все”.

Но поймите же вы

для меня лучше скорость,

чем плестись, чем идти

безопасно в толпе.

1987 гг.

* * *

Любимая, единственная.

Проходят дни,

Проходят годы,

Но я остался там –

За годами.

Я остался там,

Провожая тебя взглядом.

И сегодня

Я смотрю на жизнь все тем же взглядом,

Я ищу тебя среди толпы,

Как ненормальный всматриваюсь в лица,

В глазах чужих ищу,

Ищу твой взор,

И в лицах незнакомых

Найти стараюсь милые черты.

Любимая, единственная.

Жизнь

моя прервалась –

Я живу тобою.

Любимая,

единственная.

Мир

вдруг изменился

став чужим и злобным.

Я бремя жизни

за собой тащу

И с каждым днем все тяжелеет ноша.

И, встрепенувшись,

я тебя ищу

безумно и все так же безнадежно.

1987 гг.

* * *

Бежать, бежать,

Бежать, бежать

От этой дикой суеты,

Самодовольных слов и фраз,

Бежать от нечисти людской,

От информации пустой,

От глупых лиц,

От наглых рож,

От доблести истоптанной ногами,

От чести ставшей чучелом давно,

От добродетельных, правдивых, гениальных,

От девственности ставшей показной,

От духа торгашей, лжецов, калек,

От мира пустоты и власти денег,

От гласности кастрированной вкось,

От тех свобод, что сходны подаянью,

От ищущих и ненасытных глаз,

От воздуха сквозь крепкие решетки,

От стен, что плотно окружают нас,

От стен, обросших сотнями ушами.

От мелочных, которым не понять,

От злых, завистливых, которым не постигнуть,

От праведных, которые едва

Средь правоты своей тебя вообще заметят.

Бежать, прорвав порочное кольцо,

По головам, без капли сожаленья.