Андрей Драгунов - Комната

Комната

стихотворения

Андрей Драгунов

© Андрей Драгунов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«…представь себе лес ещё существует. Шумят деревья…»

…представь себе лес ещё существует. Шумят деревья.Мимо него проходят куда-то люди —утром и вечером и, даже, ночью – еженедельно —и в выходные дни, и в рабочие будни,то есть в любое время. Когда погодане позволяет выйти совсем из дома,даже за хлебом – всё выглядит по-другому —будто бы даже местность уже не знакома…и взгляд поднимается выше самих верхушекстарых деревьев, чтоб точно увидеть небо —не через ветки, которые можно слушатьпри порывах ветра – с завтра до обеда…Лес ещё существует – его границытак же видны, как берег с кормы буксира,что, уходящему в плаванье, будет сниться,даже, когда в запасе уже полмира —это ещё один вариант спасеньяот одиночества… Верх корабельной мачтынапоминает лес и его деревья,что к облакам всё ближе уже маячат.

«Ещё не дом, но комната уже – …»

Ещё не дом, но комната уже —три на четыре с окнами на площадь,на третьем, предпоследнем этаже,где пьяная соседка в неглиже —почти – с утра над газ. плитой хлопочет,

соорудить пытаясь на обедхоть что-нибудь из нищенских припасов —каких-нибудь копеечных котлет,что любит так возлюбленный сосед…и даже прячет пару под матрасом —

на всякий случай, чтоб не голодатьв ночное время, или спозаранку,когда на службу надобно вставать,а в холодильнике лишь только – Твою мать! —и, высохшая год назад, баранка —

картина маслом… или же углём —по крашенной стене – но впечатляет,когда сосед с котлетами бульон —и, кажется, как будто трезвый он —скрепя зубами, молча уплетает.

Таков, увы, литературный быт.Спасение лишь за закрытой дверью,когда сосед после обеда спити счёт котлетам временно закрыт…и есть возможность подсчитать потери.

Жизнь – есть всего лишь сумма мелких дел —порой незавершённых – не хватаетто сил, то времени… и если не успелвсё завершить, как сам того хотел —то, точно, кто-нибудь за это не похвалит…

не наградит за тяжкие труды,не выдаст премию, не удостоит взгляда,не поднесёт уставшему воды —поскольку было больше ерундыв его словах – ну так ему и надо —

за сказанное. Чей-то липкий взгляд,как будто через стенку, проникаетв пространство, где ему никто не рад,но он вбирает глазом всё подряд,как будто – червь, но быстро уползает

к себе обратно и его следытеряются на кухне и уборнойтам, где ему достаточно водыи, видимо, котлет, то есть – еды,располагаясь, где ему удобно —

Такая жизнь, но с адресом теперь —не лучший вариант, но и не хуже —по крайней мере призрачная дверь —спасает от естественных потерьи от судьбы бездомного – к тому же.

«Давай попробуем состариться – теперь – …»

Давай попробуем состариться – теперь —не после, когда вовремя – до срока,пока число назначенных потерьне стало явью – грубой и жестокойи не случилось что-нибудь ещё,о чём потом подумать даже страшно.За что, возможно, даже, не прощёностанешься – почти, как день вчерашний —за невозможность всё вернуть назад,к исходной точке, где ещё способвсё изменить, хоть, дважды говорят —не то, что в реку – в ванну – без вопросовне влезешь и не сможешь повторить…Давай состаримся теперь, двадцать второго.В квартире на четвёртом будем жить —ты, я и кошка цвета голубого,как небо осенью за кухонным окном.Нам повезёт – мы выживем, наверно…Жаль в комнате отсутствует балкон —он был бы кстати, чтобы осень сквернойне показалась. Чтобы внешний виддеревьев – яркий – виден был с балкона,та часть двора, где лампочка горити детский сад, с рождения знакомый.

«Вот и ты, как будто навсегда…»

Вот и ты, как будто навсегда,уезжаешь. Я один в квартиреостаюсь и капает вода…мыши доедают дыры в сыре.Медленно карабкается деньрасставания, растягивая муку,как для понимания … и теньпо стене протягивает рукудля рукопожатия. Молчу —что ещё сказать – Прощай, наверно…И слова упрёков пропущу —ни к чему в дорогу портить нервы.

За чтением рукописи

Судя по текстам, ему было больше лет,чем в биографии – минус учёба в школедля дураков, которые за ответплатят обедом – голодные по неволе…Каждая буква, как будто бы – год за два —плюс осложнения с сердцем ещё в колхозеот института и кругом идёт голова —в перечислении – проще, наверно, в прозевсё это высказать и не сойти с ума —только поэтому «граф» не любил Шекспира —проще без рифмы найти – чья во всём вина —быть иль не быть, как сказано на полмира,или куда-то дальше… Скрипи перо,перебегая со строчки в другие дали —может быть кончится рукопись и всего —то останется – смазать с лица печали.

«…вот и теперь – без вымыслов – только суть – …»

…вот и теперь – без вымыслов – только суть —а рассказать-то нечего в ярких красках,чтобы не так, как раньше – не как-нибудь,как это было в русских любимых сказкахтам, где Емеля и печка – почти… жена,или же щука, своим плавником наморщась —чтобы уже, действительно – всё сполна —водка, аптека, уха, с постаментом площадь.

«Когда идёшь по улице – из детства – …»

Когда идёшь по улице – из детства —в какой-то дом, наверное, чужой,где предлагают у дверей раздетьсяи снять ботинки и… стоишь босой —не вспоминаешь тех, кто жил и умерна этой улице – считаешь фонари,которые горят, как ночью пулина поле боя и шипят внутриразорванного тела. Старый город —из прошлой жизни – парк, фонтан, дорога,аптека рядом, листьев жёлтых ворох,исписанных дождём – по-детски строго,как в прописи. Сезон воспоминанийо фонарях, что выше карусели…за провода цепляются названья —кустов и высохших почти уже деревьеви улица молчит холодным камнем,и дождь то капает, то продлевает скукумолчанием своим – по ржавым ставням,сводя на «нет» свиданье и разлуку.

«Когда земля становится всё дальше…»

Когда земля становится всё дальше,гляжу вокруг – где лучше приземлиться,когда придётся – будто бы сквозь пальцы —сквозь облака и посторонних лица.Пейзаж – почти однообразно серый —за исключеньем той зелёной крышив начале улицы – природа захотеларазнообразия – но видимого свыше —не всем доступного, как будто для отчётаперед Создателем о выполненной службе —Сотри, я здесь… гляди из самолёта,как будто крыша – это всё, что нужноСоздателю… Весёлый птичий клёкотв небесной тишине – лишь отвлекаетот наблюдения за красотой полёта —земля кругла, но кто об этом знает —доподлинно, кто видит весь рисунок —изгибы улиц, церковь на отшибе,не освещённый ночью переулок,священника на старенькой машине…Гляжу на землю и считаю времядо приземления – уже совсем недолгои самолёт согнёт свои колени,расправившись удачно с чувством долга.

«Где над рекой свисают облака…»

Где над рекой свисают облака,курю на берегу, считаю каплис плакучей ивы – пресные покаи тем дороже, как родные камнина том же берегу… и не стеретьс них капельный извилистый рисунок,впитавшийся в измученную твердьдо основания, до складочки угрюмойна мокром лбу – вода – кругом водаи облака, что низко нависают.О, облака! О, эти облака,которые всё время уплываюткуда-нибудь – неведомо куда,чтоб, вероятно, может быть – вернуться —где ждёт их не солёная вода,в которую ещё раз окунутьсяи – стать моложе – всех перехитрить…Сорвав одежду, искупаться в речке,на берегу которой покуритьмне довелось, не думая о вечнотогда ещё. Река и облака,что в каменной слезе соединились,в извилистом рисунке – на векаи там остались, то есть – растворились.

«В середине июня все разговоры о температуре…»