Пабло Неруда - Ангел из Центрального Комитета

Ангел из Центрального Комитета

I. Ангел-хранитель

В детстве домашние мне говорили:«Ты должен знать, есть такой ангел.Он всюду с тобой, он тебя защищаетэто ангел-хранитель».Я рос в глуши, предаваясь скорби,и скопленный плач каплю за каплейронял потом на свои писанья.Подростком, из беды в беду кочуя,из ночи в ночь своей собственной шпагойсвой собственный хлеб и стихи защищая,прорубая дорогу во тьме, когда надопересечь улицу, я накапливалв пустоте одинокую силу.Кто не стучал в мои двери с угрозой?Кто не направлял на меня едкую лаву?Кто не громоздил ядовитые камнипо течению моего бытия?Богатей изгонял меня разъярённо.Щёголь презирал мой облик.Прячась за мексиканское стихоблудьеили за прах лексиконов,злобные бородачи, торговцымёртвыми розами, поэтыбез поэзии тайком марали черниламикопну волос мою боевую.Трясины душ своих подставляли,чтоб я в зубах у них завязнул,и песню мою венчали ножами,но я не бежал, не защищался —пел, пел, звёздами переполнясь,пел, другой не имея защиты,кроме синей стали моей же песни.

II. Когда ты скрывался

Где же ты был, ангел-хранитель?Превратился в ложе с шипами,где спать мне пришлось? В стол превратился,который мне бедняки накрывали?Стал бесконечной проволокой злобы,что мне пришлось перерезать,а может,нищетой бедолаг, с которойповстречался я на дорогах,в городах и убежищахотверженных? О, ты был незримым.Лишь перенеся удары горя,вышибив бесчеловечные двери,я понял, что в моём голосе — все голоса,и сквозь все жизни вышел на битву.

III. Я покинул Родину

Я горы пересёк верхом.Тиранчик-балерун пустил в продажумою страну, её руду и рудокопов,решётками и тюрьмами заполнилту землю, что заре принадлежала.Я проходил по сохлым горловинамприроды. Галопом проносилсясквозь тишину чащобы тёмной.Порою буря снежная скрывалаобледеневших голубятен глыбы —мощь чистоты и ледяные перья.Порой земля и все её деревьявраждебностью вдруг становились,шрамами,завалами внезапной древесины,непроницаемой плотностью плетенья,похожею на лиственные храмы,или же глыбой скользкой соли,или щербатым поясомиз камня.Бывало так, что я спускалсявниз по отвесному обрывуи всадники дорогу прорубалитуда, где бог стремительныйнас ждалещё одной реки, плещущей шпаги,что тайной музыкой своейобрушивалась со скалыв чащобу.

IV. Первое явление ангела

Во время переправы,когда теченье сбилопорядок кавалькады,и шквал стрелоювонзился в горло,и лошадь оступилась,и, как лавина игл,вода колола,и водопад в камняхгрозил, как молния,я оглянулсяи увидал впервыенебритого, в измятойодежде, с пистолетоми лассо — ангела.Меня хранил тот ангел,бескрылый шёл со мною рядомтот ангелиз Центрального Комитета.

V. Ангел

Он защищал меня тогдаот рек, от камнепада,развязанного ураганом,от колкости колючек.Он защищал меня,тот ангел,от своры ненавистников,что ждали моей кровина путях злодейства.

VI. Ангел пампы

О неоглядная луна лугов,о солнца синь над всем простором,ты, пампа одиночества, звезда прямая,простёршаяся в пустынной шири.Трава серебряная, земля безбрежная,небо, пахнущее хлебом,дорога, собранная из всех дорог,весна, глядящая в упор. Равнина.

Я всё насквозь проехал, содрогаясьот скорости, пронзая деньи обнажённую ночь планеты.Затерянный в пространствах,когда на одичавших земляхто странствующий страус, то голубкаявлялись мне,когда усталость с одиночеством наполнилибокал прозрачной пампы,когда мне в голову прийти могло,что я забыт и беззащитен,когда я превратился в сон, в пыль, в пот, в разлуку —он снова мне явился,с глазами, вперившимися в свободу,с руками, прикипевшими к баранке,и с изменившимся лицом.Не знавший сна и улыбавшийся в ночи,он защищал мою усталость.Но как он звался, не знаю — может, Лопес,а может, Ибиета, — этот ангелиз Центрального Комитета.

VII. Ангел рек

Ты, наверное, знаешь, что всё непокорстворек Америки я прошёл. Паранавогнала в меня ужас своим половодьем.Разливалась луноюпо лугам её непоспешность,обитаемая таинственными устами,целовавшими нрав её одичалый.Реки нашей глубинки, красные детивлажной мглы Америки,я пришёл к вашим водам, к той крови,что, пески победив, днём и ночьюмчит вперёд наше многообразное имя.Я был веткой с экватора,комом земли, плывущей листвою.Разливанные воды до конца мне пропеливсю свою кантату о крови парагвайскойи о пыточных камерах Асунсьона:как чащоба превращается в тигра,как знамёна пятнаются нефтьюи как бедных мертвецов отчизнызаливает жиром и грязью.Мне река рассказала, о чём толкуютмертвецы, зарывшись между корнями,как взывают о помощи даже в смерти,не роняют зарытые в землю знамёна,покуда палач надираетсяво дворце с нефтяными чужестранцами.Я нашёл тебя среди рек,чьи воды ещё бежали по моим жилам,нумеруя страницы леса,и там, на самом дне Америки,я не узнал тебя, новый ангел.«Товарищ Ангел,ты ли это?» — тебе сказал я,и мы вместе прошли бескрайние земли,поля, опасности, волны, сосны,покуда над водами океаная закрыл глаза и летел, засыпая.

VIII. Ангел поэзии

Ты, Советский Союз, расцветаешьтакими цветами, которымна земле нет покуда названья.Твоя твёрдость — цветок стального древа.Твоё братство — цветок пахучего хлеба.Твоя зима — цветок, в котором снегомосвещена любовь, не знающая страха.Я прошёл те земли, где Пушкин зановозажёг хрустальный свет в песнях,я видел, как народ поднималэто созвездие руками,привычными поднимать снопы пшеницы.Пушкин, ты был ангеломЦентрального Комитета.Я пришёл с тобою к священным руинам,где солдаты твоего народакаждый слог твоей души отстояли.Мы видели вместе, как из обломковвырос полёт огромной жизни,трактора, идущие сквозь осень,многозвучные новостройки,самолёты, желтеющие,как пчёлы.На заводе, в музее, в доме,у реки, что поёт о тебе, как прежде,и в городе Ленина, где я увиделзаросшие шрамы августейших пыток,ты был со мною, незримый товарищ,рядом с моим сердцем, даря мневесь гордый облик твоей родины.Наконец-то у ангела не было оружия,кроме хрустальной ветки молнии.Он и вся его страна прикрывалистранствующие звуки моей песни.Наконец я был охраняем миром.И Пушкин сказал мне: «Пойдём со мноюв Новосибирск,там на земляхпустынных, ранее обитаемыхтолько болью и одиночеством,ныне знамя моего голосареет над грандиозными стройками».Ангел, тебе хотелось, чтоб я обошёлвсю твою землю, касаясь колосьев,перечисляя фабрики и школы,общаясь с детьми и солдатами.

IX. Ангел Выка

Ершистый ангел Польши, Выка,я должен задать тебе вопросы:пройдя всю жизнь твоей страны,преодолев сияющее пыланьежелеза, плавящегося в Катовицах,пшеницу, раскинувшую волны радостипо всей земле, процессиисредневекового католицизма, дымугольных полей, воздухКракова, воздух книгохранилищи Балтику, что снова машет белымкрылом, среди новейших кранов,кирпичи, замешанные на прахебесчисленных развалин, сновавздымающиеся в небеса Варшавы,и пахнущий металлом ельниквокруг озёр мазурских, прозрачных свидетелейбойни,в любой деревнея видел, как над взорванной архитектуройчеловек возрождает красотутвоей земли, заполняя семенами воскресеньявсю тишину.И это плодородье,нежданное ещё вчера, это молоко,передаваемое из уст в уста,как символ новизны,эту землю, поющую и отдающую себя,даря металлы и житницыи не уплывая сквозь пальцы!Скажи мне, ангел Выка, беззаботносопровождавший меня в пути,чем ты владеешь, что нам беречь,почему хотят, чтоб мы отреклисьот этих краев,от этих урожаев и простого мёда,зачем хотят свести на нет это величье,отвергают гуманную победу?Ты, каждый день мне бывший тихимангелом, друг неведомого рода,заботившийся, чтобы лес хранилсоски мельчайших ягоддля прибывшего с другого берегатоварища, чтоб раковина повстречаласьс моею нежностью натуралиста, —вот так, между песком и соснами,машинами и побережьем Гданьска,ты показал свою распахнутую настежь,светящуюся, как улыбка, родину.

X. О мой товарищ, ангел