Юрий Левитанский - Черно-белое кино (сборник) Страница 24

Человек, похожий на старую машину

Человек,похожий на старую машину,сделанную в девятнадцатом веке —что-то от стефенсоновского паровоза,от первых летательных аппаратов,из породы воздушных шаров и аэростатов,с примесью конки и дилижанса,экипажа и музыкальной шкатулки —ржавые поршни и рычажки,стершиеся шестеренки и втулки, —и все это издает при ходьбепоскрипыванье,пощелкиванье,дребезжанье.Человек,похожий на старую машину,сделанную в девятнадцатом веке,он покупает в ближайшей аптекекакие-то странные мази для растиранья,у которых такие таинственные названьябриони,арника,оподельдок,а потом еще долго поскрипывает ледоку него под ногами,пока он вышагивает к себе домойнеуверенными шагами.Человек,похожий на старую машину,сделанную в девятнадцатом веке,он поднимается к себе на этаж,не снимая пальто,присаживается на кушетку,которую по-старинному называет софаи которая откликается звуком фа,когда он на нее садится…Так и сидит он,не зажигая огня, человек,похожий на старую машину,сделанную в девятнадцатом веке,старая усталая машина,или просто сум,как он в шутку себя называет,хотя он при этом вряд ли подозревает,что сумпо-украинскиозначает печаль,да и по-русски звучитдостаточно грустно.

Ars poetica

Все стихи однажды уже были.Слоем пепла занесло их, слоем пылизамело, и постепенно их забыли —нам восстановить их предстоит.Наше дело в том и состоит,чтоб восстановить за словом словои опять расставить по местамтак, как они некогда стояли.Это все равно как воскрешатьсмутный след, оставленный в душенашими младенческими снами.Это все равно как вспоминатьмузыку, забытую давно,но когда-то слышанную нами.Вот и смотришь – так или не так,вспоминаешь – так или не так,мучаешься – так ли это было?Примеряешь слово – нет, не так,начинаешь снова – нет, не так,из себя выходишь – нет, не так,господи, да как же это было?И внезапно вздрогнешь – было так!И внезапно вспомнишь – вот как было!

О свободном стихе

Ну конечно – так оно и было,только так и было, только так!– Что? – говорят. – Свободный стих?Да он традиции не верен!Свободный стих неправомерен!Свободный стих – негодный стих!Его, по сути говоря,эстеты выдумали, снобы,лишив метрической основы,о рифме уж не говоря!..Но право же, не в этом суть,и спорить о свободе метра —как спорить о свободе ветра,решая, как он должен дуть.Всё это праздные слова.Вам их диктует самомненье.Как можно ставить под сомненьеего исконные права!Нет, ветер, дождь или травасвободны по своей природе —а стих, он тоже в этом роде,его природа такова.И как ни требовал бы стихк себе вниманья и заботы —все дело в степени свободы,которой в нем поэт достиг.Вот Пушкина свободный стих.Он угрожающе свободен.Он оттого и неугоденцарям и раздражает их.Но вы смотрите, как он жжетсердца глаголами своими!А как свободно правит ими!И не лукавит! И не лжет!О, только б не попутал бес,и стих по форме и по мыслисвободным был бы в этом смысле,а там – хоть в рифму или без!

Песочные часы

Проснуться было так неинтересно,настолько не хотелось просыпаться,что я с постели встал,не просыпаясь,умылся и побрился,выпил чаю,не просыпаясь,и ушел куда-то,был там и там,встречался с тем и с тем,беседовал о том-то и о том-то,кого-то посещал и навещал,входил,сидел,здоровался,прощался,кого-то от чего-то защищал,куда-то вновь и вновь перемещался,усовещал кого-тои прощал,кого-то где-то чем-то угощали сам ответно кем-то угощался,кому-то что-то твердо обещал,к неизъяснимым тайнам приобщалсяи, смутной жаждой действия томим,знакомым и приятелям своимкакие-то оказывал услуги,и даже одному из них помогдверной отремонтировать замок(приятель ждал приезда тещи с дачи)ну, словом, я поступки совершал,решал разнообразные задачи —и в то же время двигался, как тень,не просыпаясь,между тем как деньвсе время просыпался,просыпался,пересыпался,сыпалсяи текмеж пальцев, как песокв часах песочных,покуда весь просыпался,истекпо желобку меж конусов стеклянных,и верхний конус надо мной был пуст,и там уже поблескивали звезды,и можно было вновь идти домойи лечь в постель,и лампу погасить,и ждать,покуда кто-то надо мнойперевернет песочные часы,переместив два конуса стеклянных,и снова слушать,как течет песок,неспешное отсчитывая время.

Я был частицей этого песка,участником его высоких взлетов,его жестоких бурь,его падений,его неодолимого броска,которым все мгновенно изменялось,того неукротимого броска,которым неуклонно измерялосьдвиженье дней,столетий и секундв безмерной череде тысячелетий.Я был частицей этого песка,живущего в своих больших пустынях,частицею огромных этих масс,бегущих равномерными волнами.Какие ветры отпевали нас!Какие вьюги плакали над нами!Какие вихри двигались вослед!И я не знаю, сколько тысяч лет или вековпромчалось надо мною,но длилась бесконечно жизнь моя,и в ней была первичность бытия,подвластного устойчивому ритму,и в том была гармония свояи ощущенье прочного покояв движенье от броска и до броска.Я был частицей этого песка,частицей бесконечного потока,вершащего неутомимый бегмеж двух огромных конусов стеклянных,и мне была по нраву жизнь песка,несметного количества песчинокс их общей и необщею судьбой,их пиршества,их праздники и будни,их страсти,их высокие порывы,весь пафос их намерений благих.К тому же,среди множества других,кружившихся со мной в моей пустыне,была одна песчинка,от которойя был, как говорится, без ума,о чем она не ведала сама,хотя была и тьмой моей,и светомв моем окне.Кто знает, до сих порлюбовь еще, быть может…Но об этомеще особый будет разговор.

Хочу опять туда, в года неведенья,где так малы и так наивны сведеньяо небе, о земле…Да, в тех годахпреобладает вера,да, слепая,но как приятно вспомнить, засыпая,что держится земля на трех китах,и просыпаясь —да, на трех китахнадежно и устойчиво покоится,и ни о чем не надо беспокоиться,и мир – сама устойчивость,самагармония,а не бездонный хаос,не эта убегающая тьма,имеющая склонность к расширеньюв кругу вселенской черной пустоты,где затерялся одинокий шариквертящийся…Спасибо вам, киты,за прочную иллюзию покоя!Какой ценой,ценой каких потерья оценил, как сладостно незнаньеи как опасен пагубный искус —познанья дух злокозненно-зловредный.Но этот плод,ах, этот плод запретный —как сладок и как горек его вкус!..

Меж тем песок в моих часах песочныхпросыпался,и надо мной был пустстеклянный купол,там сверкали звезды,и надо было выждать только миг,покуда снова кто-то надо мнойперевернет песочные часы,переместив два конуса стеклянных,и снова слушать,как течет песок,неспешное отсчитывая время.

«Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен…»

Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана,а потом все быстрей и быстрей, подчиняясь ключу,как в «Прощальной симфонии», ближе к финалу, – ты помнишь, у Гайдна —музыкант, доиграв свою партию, гасит свечуи уходит, – в лесу все просторней теперь – музыканты уходят —партитура листвы обгорает строка за строкой —гаснут свечи в оркестре одна за другой – музыканты уходят —скоро-скоро все свечи в оркестре погаснут одна за другой —тихо гаснут березы в осеннем лесу, догорают рябины,и, по мере того как с осенних осин облетает листва,все прозрачней становится лес, обнажая такие глубины,что становится явной вся тайная суть естества —все просторней, все глуше в осеннем лесу – музыканты уходят —скоро скрипка последняя смолкнет в руке скрипача —и последняя флейта замрет в тишине – музыканты уходят —скоро-скоро последняя в нашем оркестре погаснет свеча…Я люблю эти дни, в их безоблачной, в их бирюзовой оправе,когда все так понятно в природе, так ясно и тихо кругом,когда можно легко и спокойно подумать о жизни, о смерти, о славе,и о многом другом еще можно подумать, о многом другом.

Полночное окно