Джон Мак-Киннон - По следам рыжей обезьяны Страница 30

Как даяки, так и дусуны приписывают птицам важную роль посланцев всесильных духов, и создана целая наука толкования предзнаменований, чтобы правильно расшифровывать приносимые ими послания. Я сам потерял из-за этого несколько дней, и, как я ни бесился, даяки отказывались работать, услышав тревожный крик зимородка или алой щурки. Идти на охоту после такого предостережения значило навлечь на свою голову неотвратимую беду или даже верную смерть.

Другое животное, связанное с великими суевериями, — это крохотный долгопят. Мне ужасно хотелось отыскать хоть несколько экземпляров этих редкостных существ с громадными глазами, но сделать это не удалось, более того — я не мог добиться ни малейшего содействия в поисках, потому что увидеть это животное — очень дурная примета, сулящая всякие несчастья.

А вот одно забавное существо встречалось в изобилии — необыкновенная носатая обезьяна. В прибрежных областях эти уродливые крупные обезьяны обитают в мангровых зарослях, но они живут и в глубине джунглей Улу-Сегама, их там несколько громадных стай, не меньше сотни обезьян в каждой. За висячие красные распухшие носы самцов эти обезьяны получили местное прозвище «кера беланда» (обезьяны-голландцы), и старые самцы имеют совершенно неописуемый вид — кроме смешных носов у них еще и короткая прическа ежиком! По ночам рассеянные в лесу группки скликаются довольно неприличными гнусавыми звуками, напоминающими автомобильный клаксон. Возможно, обезьяньи носы помогают издавать столь необычные звукоподражания, но они, кроме того, служат сильнодействующим зрительным раздражителем и угрожающе выставляются навстречу любому противнику, будь то обезьяна или человек. Вообще этих обезьян никак не назовешь приветливыми зверюшками — стоило им меня заметить, как они начинали носиться у меня над головой, заливая меня потоками вонючей мочи. Признаться, от них так несло, что я вполне мог отыскать этих животных на довольно большом расстоянии, принюхиваясь к их запаху. Передвигались стаи с таким шумом, что иногда я думал, что ко мне ломится сквозь чащу стадо слонов. Среди «талантов» носатых обезьян не последнее место занимает умение плавать. Это не единственная обезьяна, которая охотно плещется в воде, — случалось видеть, как длиннохвостые макаки переплывают реки, но подвиги носатой обезьяны оставляют далеко позади всех ее сородичей. Несколько раз, когда мы вспугивали их во время кормежки на прибрежных деревьях, они совершали головоломные прыжки в воду и исчезали в ней с головой. Может быть, запас воздуха в носовых полостях позволяет им подолгу оставаться под водой, но нет сомнения, что подобные способности очень полезны в болотах и прибрежных лесах, где они обитают. До сих пор об этих удивительных животных очень мало известно, и дальнейшее изучение даст много интересного.

Хотя в лесу было множество малайских медведей, они вели себя очень робко, и я редко сталкивался с ними. При первой встрече я не сразу разобрал, с кем меня свела судьба. Я увидел, как две какие-то черные тени бегают среди кустарников и при этом булькают, словно паровые котлы. Я подумал, что наткнулся на пару индюшек, но, когда играющие животные выкатились на открытое место, понял, что эта пара малайских медведей-бируангов. Один был крупный, фунтов в двести весом, а другой примерно вдвое меньше. Я решил, что это, должно быть, медведица с медвежонком. Они носились как сумасшедшие вокруг дерева своей резвой развалистой походкой, но вдруг повернулись и со всех ног бросились ко мне. Самка, бежавшая впереди, заметила меня, когда сворачивать было уже поздно. Она взревела и бросилась напролом. Я выхватил свой паранг и взмахнул им над ее головой в тот момент, когда она поднялась на дыбы. Она увернулась от удара, и мне пришлось поспешно спасаться от ее острых когтей. Она по инерции пронеслась мимо меня, но я сам потерял равновесие и упал. Ее отпрыск счел этот момент самым подходящим и бросился в атаку. Я взмахнул своим мечом и задел его по плечу. Он отступил с воем, и я обернулся — как раз вовремя, потому что его мамаша снова неслась на меня. Когда она была совсем близко, я испустил оглушительный боевой вопль, и она проскочила мимо. Я воспользовался моментом и резво вскарабкался вверх по холму, тревожно озираясь — не гонится ли медведица за мной по пятам. Она с ревом и рычанием бегала взад и вперед вокруг раненого малыша, а я поспешил удрать подальше; я почувствовал себя очень скверно, как только голос рассудка) снова возобладал над инстинктом. Мать схватила своего орущего младенца за шиворот и, двигаясь задом, утащила его волоком через небольшой ручеек и вверх на склон противоположного холма.

Мне пришлось присесть на несколько минут, пока у меня перестали дрожать руки и ноги и хватило сил отправиться восвояси. Я вспомнил, как Мань говорил мне, что медведь — самое опасное животное в джунглях и причиной всему то, что он подслеповат. Многие животные охотно сворачивают с дороги, чтобы обойти человека, а медведь прет напролом, так что оказывается чересчур близко, пугается и в панической ярости разит направо и налево своими смертоносными когтищами. Если подумать, то мне еще повезло, что я ушел невредимым. У Бахата, моего лодочника, нога так и не сгибалась — память о встрече с медведем, а другие, менее везучие, вообще распростились с жизнью. В дальнейшем, как только я замечал издали этих животных, я вооружался молодым деревцем и принимался отчаянно размахивать им над головой, одновременно крича во весь голос, — это был способ сообщить медведям о своем присутствии и дать им время уйти с моего пути.

Больше я не боялся ни одного животного, кроме слонов. Тех мест, где они находились, я старался избегать, а громкий треск кустарников в чаще служил для меня сигналом уносить ноги подальше; я сворачивал в сторону и далеко обходил это место. Внизу, у ручейка, невдалеке от одного из моих лесных убежищ, я подвесил на дереве две банки для питья. Как-то утром, проходя мимо этого места, я увидел, что мои сосуды исчезли и все истоптано следами громадного слона. Ярдах в пятидесяти я заметил в воде что-то блестящее и выудил одну из своих банок, расплющенную в лепешку. Недалеко валялась и вторая, которую постигла та же участь. Я так и не узнал, что привлекло внимание слона — их блеск или запах человека, но, как он относится к мусору в своих владениях, слон дал мне понять весьма недвусмысленно.

После того как в течение нескольких месяцев я старательно избегал громадных животных или успевал только мельком увидеть их, трусливо оглядываясь во время бегства, я решил, пора мне все же взять себя в руки и попытаться подойти к слонам достаточно близко, чтобы снять их на кинопленку, провел в лесу беспокойную ночь, прислушиваясь к громкому треску и трубным кликам внизу под холмом, а поутру пошел по следам животных со своей кинокамерой. Оставленные ими кучи помета еще угрожающе дымились, и следы пересекались в разных направлениях, выдавая присутствие нескольких животных. Наконец я услышал их впереди — оттуда доносилось какое-то странное гулкое постукивание с неравными интервалами. У меня дрожали коленки, и меня так и подмывало удрать подальше, но я заставил себя идти вперед, пока не увидел слонов в ручье под холмом, на котором я находился. Подкрадываясь еще ближе, я высматривал на всякий случай подходящие деревья, на которые можно было бы влезть. С превеликой осторожностью я подобрался к краю обрыва и стал подсматривать под прикрытием кустарника. В русле ручья задом ко мне стояла большая слониха, а перед ней — маленький слоненок, и оба уплетали вьющиеся растения. Слониха дергала хоботом покрытые плодами ветви и запихивала их в рот. При этом она покачивала головой из стороны в сторону и переминалась с ноги на ногу так, что валуны в ручье ударялись друг о друга с тем самым странным звуком, который я уже слышал. Я попытался поднять камеру и снимать с рук, но руки у меня так дрожали, что пришлось опереться руками на сук. Я отснял несколько метров и поспешно ретировался, боясь, что звук камеры встревожил слонов. Только через полмили сердце у меня перестало бешено колотиться, и я немного перевел дух.