Мишель Пессель - Путешествия в Мустанг и Бутан Страница 45

Мы одолели три перевала на высоте два с половиной километра, обогнули насупленные, необитаемые горы, покрытые удивительным девственным лесом из высоких дубов и орешника, и въехали, собственно, на Бутанское плато.

Ландшафт изменился. Жару сменили туман и студеная изморось. В одном месте дорога бежала вдоль потока, вытекавшего из-под ледника. Я был сейчас на полпути между Индией и Тибетом.

Вскоре встретились первые молитвенные флаги и чортены — памятники, воздвигнутые во славу Будды. Навстречу грузовику брел караван мулов. Один погонщик, в широченном кхо из коричневой домотканой шерсти, испуганно отпрянул на обочину. Ему явно не случалось раньше видеть такие огромные машины.

На соседних склонах открылись пастбища с редкими соснами. Какое-то время мы следовали за причудливыми изгибами ледяной реки, сердито пенившейся вокруг валунов, когда внезапно впереди показался первый дзонг. Как описать свои чувства в этот момент? До этого, несмотря на пересечение границы, я не ощущал реально, что нахожусь в Бутане.

На пригорке отчетливо вырисовывались контуры крепости. Голые стены, слегка отклонявшиеся назад, поднимались как естественное продолжение скалы, на которой они возвышались. Крепость гордо царила над затянутой туманом долиной, словно молчаливый и грозный часовой Страны дракона.

Да, крепость появилась нежданно-негаданно. До этого я видел только деревни. Тибетская архитектура этого укрепления, строгая и благородная, напомнила мне, что я въезжаю в страну воинов, людей решительных, презирающих изнеженных жарой жителей долин. Людей совершенно иной закалки и славного прошлого. Интересно, живет ли кто-нибудь в этой крепости сейчас?

Все чаще появлялись теперь лошади, нагруженные поклажей; их вели под уздцы коренастые бутанцы, закутанные в шерстяные кхо. Кони вели себя спокойно, зато мулы в испуге бросались в разные стороны при виде рычащего грузовика, так что приходилось ползти черепашьим шагом среди окриков погонщиков и позвякивания бубенцов. В такт им стучало и мое сердце. Сколько дней предстоит мне идти под звон металлических колокольцев? Он всегда отзывался во мне воспоминаниями о Гималаях. Сейчас я уже жалел, что проделал весь маршрут на грузовике.

Под вечер водитель дал понять жестами, что мы вот-вот увидим Тхимпху.

«Обгоняя, ты приближаешь конец», «Жизнь и так коротка, не укорачивай ее скоростью» — две надписи на хинди украшали придорожный столб. Кому они адресованы — погонщикам мулов? Или их поставили заранее в ожидании интенсивного движения автомобилей? Во всяком случае сейчас они должны казаться бутанцам священными заклинаниями, которые декламируют, не понимая смысла. Безобразие! Дорога безжалостно вторглась в страну моей мечты.

Так незаметно я въехал в Тхимпху. В королевстве дракона не существует городов и даже больших селений. Столица была еще лишь в планах короля. Пока стояла Благословенная Крепость Веры, в которую упиралась дорога. Но уже заканчивалось строительство четырех больших домов, которым предстояло стать краеугольными камнями города — первого города в Бутане.

Население Тхимпху, отнюдь не самое многолюдное в королевстве, составляло 4 тысячи человек, из которых 3 тысячи жили внутри громадной крепости, одиноко возвышавшейся среди расположенных террасами полей.

Дзонг, цитадель Тхимпху, поистине необъятен. Волнистые крыши в форме па год блестят в лучах угасающего солнца. В цитадели 2 тысячи комнат, 300 часовен и 3 храма. Вечером они освещаются масляными лампами. Все население могло укрыться там, как это было на Западе в далекие времена крестоносцев, о которых мы читаем в учебниках и детских книжках по истории.

Не без робости я приблизился к крепости. Вокруг ухоженными рядами стояли сосны. Высоко над головой плавился солнечный шар, освещая белые формы монастырей.

Ну, вот и прибыл. Но прежде чем принять первую дозу впечатлений, надо обеспечить тылы, позаботиться о хлебе насущном и крыше над головой.

Отелей в Бутане нет по той простой причине, что не бывает заезжих туристов, а есть только гости. Дом для гостей в Тхимпху насчитывает всего три спальни. Надо было заново объяснять, отвечая на вопросы, что я не гость королевы или короля, что меня не приглашали ни Аши Диджи, ни Аши Чоки, ни королева-мать.

Чиновник по имени Пасанг выслушал меня со снисходительным интересом. Его чистенький «джип» тихонько урчал у порога.

Позолоченные молнии украшали стены в гостевом домике. Пол был покрыт ковром из красного сизаля. Удобная кровать, стулья и бюро вызывающе поглядывали на меня. Недавно прибывшие, они чувствовали собственное превосходство в краю, где принято сидеть в позе лотоса, а ковры, расшитые драконами, служат общей постелью. Три комнаты на всю столицу… и одна из них моя! Таково было решение чиновника, занимающегося гостями.

— Дальше будет видно, — сказал он, когда я закончил свое жизнеописание.

Я остался один, получив право лишь на рис с пряностями. Была пятница, и меня уведомили, что я смогу увидеть господина начальника личной королевской канцелярии Дашо Дунчо только в понедельник. Это время мне надлежит оставаться с поваром. Так по крайней мере я получу хоть какую-то еду.

А мне отчаянно хотелось компании, дабы поднять совсем упавшее настроение. Нет! Дом для гостей был пуст.

Мне подали чай, затем, чтобы как-то занять время, я решил разобрать свои тюки. Вот тибетская грамматика; грубая и неточная карта Бутана, пара сапог для верховой езды производства фирмы «Моррисон и Таттл» из Калькутты — когда-то поставщиков вице-королей, вынужденных продавать теперь свою продукцию на лотках в двух шагах от «Гранд-отеля»; две чашки тончайшего севрского фарфора — не особо оригинальный подарок, который я нашел достойным его величества короля Страны дракона (возможно, мне в ответ удастся получить чайную тибетскую пиалу!). Я привез также духи для королевы, Аши Диджи, Аши Чоки и королевы-матери, два ручной выделки шелковых шарфа и серебряный кубок. Все это, я надеялся, поможет мне на аудиенции.

Палатка из зеленой парусины выглядела странновато в гостевом домике, где новехонькая ванна сверкала чистотой, поскольку ее не к чему было подсоединить, ибо водопровод и канализация отсутствовали. Кстати, слова «ванна» по-тибетски я не знаю. Бутан опережал сведения, занесенные в тибетскую грамматику.

Я решил отправиться на кухню. Нельзя же в самом деле приехать за тридевять земель и торчать одному в комнате среди вещей. А кроме того, по собственному опыту я знал, что обслуживающий персонал — кладезь бесценных сведений о хозяевах. В том числе и о хозяевах страны.