Андрей Ветер - Хребет Мира Страница 44

— Может, так оно и есть, — отзывался Джон, что-то царапая в своей толстой тетради.

— Не думаю. Глянешь вокруг — ширь, свет… Да разве человеку под силу охватить всё это своей головой? Индейцы, к примеру, на нас, белых, смотрят свысока, будто мы какие-то недоделанные. Зверушек самых малых почитают и берут их в охранители, молятся им, а на белых лишь презрительно морщатся. Но при этом всё время в нашу сторону глазеют. Ружьишко им продай, пистолет обменяй, порох, пули, зеркала, тряпки всякие — всё им, оказывается, нужно. Сами не могут сделать такого, к нашему принюхиваются и воруют по возможности, но нас же считают низшей расой.

— Что же тебя удерживает среди них?

— Не знаю. Простота, может быть. Прямолинейность. Сам-то я не мудрец, Джон. Моё место тут, у костра, среди лесов, между скал, где нет нужды глубоко рассуждать. Цивилизация нужна мне, как и дикарям, чтобы пользоваться её плодами, но характером своим она меня никак не может устроить. Тяжёлый характер, скверный, нечестный. В городе мне улыбнутся, когда я шагну в магазин, но это не означает, что там рады именно мне. Идя по улице, я окунаюсь в толпу, но никто не предложит мне вдруг выкурить трубку и не поинтересуется, не проголодался ли я… Среди индейцев и трапперов принято иное отношение к людям.

Через пару недель Марсель, громко крича на чужом для Джона языке, въехал в огромную индейскую деревню, от одного вида которой у англичанина перехватило дух.

— Ух, — выдохнул он, не в силах выразить обуявшие его чувства восторга.

Большие конусные палатки были расставлены по всей долине, открывшейся перед путниками сразу после поворота за высокую скалистую стену. Их светлые кожаные покрытия выглядели в солнечном свете белоснежными и казались сверкающими. Множество палаток выделялось обилием мелких и крупных рисунков на своих упругих натянутых стенах.

— Каково? — ухмыльнулся Молчун, глянув через плечо. — Вот твои дикари…

Молчун поднял обе руки вверх, держа над головой длинноствольное ружьё, и снова что-то закричал. Навстречу выехало с десяток юрких всадников, легко сидевших на лошадях и держащих в руках копья, украшенные по всей длине орлиными перьями.

Дикари сразу признали Молчуна, и через несколько минут белые люди уже расположились в палатке старого Солнечного Шеста.

Солнечный Шест выглядел совсем дряхлым. Он сидел, сильно скрючив спину и выставив костлявые плечи вперёд, вялая коричневая кожа на дряблых мышцах колыхалась при малейшем движении тощих рук.

— Ни в одном другом племени я не встречал столько стариков и калек, как среди Ворон, — сказал Молчун, слегка наклонив голову к Джону. — Они богаты и могут всех обеспечить лошадьми во время кочёвки. Другие краснокожие нередко оставляют совсем немощных стариков, переезжая на новое место, потому как с ними много хлопот в пути. А Вороны справляются с этим без труда…

— В дни моего детства лошади были редкостью, — заговорил тихим голосом Солнечный Шест, и его почти слепые глаза зажмурились. — Мы сооружали небольшие волокуши и прицепляли их на собак, поэтому собак всегда было много. Другие вещи переносили на своих спинах мужчины. Женщины тоже нагружали себя, но разве могли они потягаться выносливостью со здоровыми воинами? В те дни наши палатки были совсем маленькие, не то что нынешние. Их кожаные покрышки перевозились на собаках вместе со всей связкой шестов. Лошадей мы стали называть большими собаками.

Он помолчал некоторое время, шамкая беззубым ртом и кивая головой. Очевидно, ему представилась картина далёкого детства.

— Мой отец Высокая Выдра и мой дед Проворный Бегун рассказывали мне, что впервые увидели лошадей у Чёрных Людей, пришедших с юга. Наши мужчины сильно растерялись и не знали, как себя вести в том бою. Затем они долго выслеживали людей с лошадьми, изучали повадки, покуда не рискнули увести двух животных. Мой отец быстро научился ездить верхом. Поняв, что такое конь, Абсароки стали уходить в далёкие походы, чтобы обеспечить наше племя большим табуном. С тех давних времён у нас сложилась традиция отправляться в поход за лошадьми обязательно пешком.

Старый индеец вновь умолк и тяжело вздохнул.

— Однажды Высокая Выдра, мой отец, собрал отряд и повёл его в страну врагов далеко на юг, где паслись громадные табуны. Много дней и ночей прошло в пути.

Солнечный Шест подробно перечислял реки и горы, которые пришлось преодолеть Высокой Выдре, подробно пересказал все беседы славных воинов, детально описал их священные раскраски и амулеты.

— И вот они увидели прерию, покрытую лошадьми от края до края, будто это было несметное стадо бизонов, какое мы привыкли видеть на нашей земле. Высокая Выдра велел своим друзьям взять отборных коней для себя и гнать перед собой как можно больше лошадей. Абсарокам удалось увести огромный табун, но ещё больше осталось возле деревни врагов. Вскоре отец заметил погоню, которой не составляло труда идти по хорошо видимому следу. Много раз наши люди вступали в сражение, сдерживая противника. Почти половину года провёл отряд Абсароков в походе. Некоторые погибли. Часть лошадей разбежалась. Но среди тех, которых привёл с собой Высокая Выдра, мой отец, была кобыла красного цвета. Наши шаманы сразу решили, что лошадь эта была священна, и отвели её к своей палатке. Никому из воинов не разрешалось садиться на ту красную лошадь. Когда её выводили на пастбище, рядом непременно находились семеро воинов в священных нарядах. На голове кобылы обязательно красовался пышный убор из орлиных перьев. Шаманы иногда рассказывали на воинских сходках, что им сообщала красная кобыла. Ежегодно её отводили к лучшим жеребцам, чтобы она приносила приплод, и всегда на свет появлялись красивые жеребята, похожие цветом на мать… Прошло время, и многие наши враги прознали про священную лошадь. К нам приезжали посланники Черноногих и Отрезателей Голов, приходили Волки и Полосатые Перья. Все они предлагали богатый выкуп за красную кобылу, но шаманы и вожди Абсароков всегда отказывали им. Поэтому нам сопутствовала удача. Но однажды священная лошадь шагнула в большую палатку для проведения церемоний, вдохнула дым тлеющей душистой травы и, наполнившись им, взмыла в воздух. Высокая Выдра, мой отец, видел, как запылали огнём её глаза. Лошадь поднялась под самый дымоходный клапан. Вождь племени прибежал, чтобы просить священное животное остаться, но лошадь сказала, что ей пришёл срок встретиться с Громовым Существом. И она выплыла вместе с дымом. Многие люди заметили нашу красную лошадь высоко в небе среди туч. Но после этого она не появлялась. Шаманы говорят, что в их большой палатке хранится призрак красной кобылы, но никто не знает этого наверняка. Зато я повстречал однажды красную лошадь у подножия Медвежьей Горы. Я выслеживал крупного лося и неожиданно услышал ржание чуть в стороне. Я было решил, что поблизости шли вражеские лазутчики, и притаился. Но прямо ко мне выбежала из-за густого кустарника лошадь ярко-красного цвета. Сперва я испугался, поняв, кто это, затем успокоился. «Помнят ли обо мне Абсароки?» — спросила она. «Да, помнят», — сказал я ей. «Всё ли хорошо у Абсароков?» — спросила она. Я ответил, что старики вспоминают лучшие времена. «Да, я помогала Абсарокам, — сказала кобыла, — но я покинула вас, потому что вы встретили людей с прозрачными глазами и приохотились к новым вещам, пользуетесь ружьями, порохом, стеклянными бусами, тряпичными рубашками. Вы кладёте на спины коней сёдла». Лошадь долго разговаривала со мной и уверила, что никто не увидит её до тех пор, пока Абсароки не прекратят общаться с белыми людьми. Но когда она вернётся из страны призраков, с ней придёт столько бизонов и лошадей, сколько нам представить трудно. И она принесёт великий ураган. Но я думаю, что это произойдёт не очень скоро.