Том Шервуд - Люди солнца

Том Шервуд

«Люди солнца»

Жизнь моя неизбежно истает,И тогда полечу не спеша,И увижу вдруг, как прорастаетВ мир небесный земная душа.

Сколько в небе ночном ярких точек!Сколько мрака и света в судьбе!Охрани, Боже, мой огонёчек.Он с Земли тихо светит Тебе.

Пролог

Милишка проснулась задолго до нежеланного рассвета. Каждый новый рассвет безжалостно приближал её шестнадцатый день рождения, и он, этот день, готовил беду.

Девушка отвернула с себя заменявший ей одеяло пыльный пласт войлока, тихо села на толстой и грубой доске самодельного одра. Страшная тайна прикоснулась к ней, сделав вчерашний день чёрным. Она в тот ужасный час предавалась сладкому, тайному занятию: играла в куклы. Казалось бы, какой хороший был день! У колодца не было очереди, и она быстро набрала два бочонка воды. Быстро привезла тележку с этими бочонками в нижний этаж дома своей тётки, – единственной родственницы и, после смерти родителей – опекунши по завещанию. Старательно и проворно прополоскала отстиранное ещё утром бельё, побросала его в корзину, отнесла на чердак, развесила на потемневших от времени верёвках и получила этот сладкий час. Тётка разносила отстиранное и отглаженное бельё в дома заказчиков и вернуться должна была только к обеду. Вытянув из-под кровати свой милый, привычный, с детства оставшийся сундучок, Милишка подняла крышку и достала с любовью и тщанием сшитые ещё мамочкой тряпичные куклы. Сине-белый, в коротком плащике, принц-рыцарь, мечом которому, а точнее сказать – шпагой служила большая парусная игла с обломанным ушком. Розово-белая девушка с волосами из жёлтой скатертной бахромы. Красный кот с разными ушами. И коричневый, плотный, с серой шляпой, разбойник. Впрочем, в зависимости от случая, разбойник превращался иногда то в рыбака, то в мельника, то в лесоруба. Неизменными оставались лишь хорошо вооружённый принц и незнакомая ему, а потому загадочная для него девушка, живущая за рекой, – добрая, тихая.

Втащив сундучок под большой круглый стол и поставив его на бок, Милишка быстро соорудила из него дом с настоящей дверью, в котором жила девушка, и реку из синего куска ткани, на другом берегу которой находились рыцарь-принц и коричневый крепыш, не решивший пока, кто он сегодня такой.

Юная прачка не знала ещё, что шаги, послышавшиеся за дверью, и приглушённые, невнятно бормочущие голоса навсегда отрежут её от тайных, милых, незатейливых приключений.

Здесь, под столом, было волнующе-загадочное пространство, которое создавала большая свисающая вкруг скатерть. И вот, заслышав шаги и испугавшись обнаружения своей тайны, девушка быстро сдёрнула вниз завёрнутый на столешницу край скатерти – и превратила сладкую загадочность в спасительную укромность.

– И-и-и не понимаю, – раздался недовольный голос тётки.

Клацнула пружинная ручка двери. Каблуки башмаков, гулко стукнувшие на пороге, покатились уже приглушённо: пришедшие ступили на вязаную дорожку.

Тяжёлые шаги грузной тётки остановились у стула. Передние ножки его дёрнулись и исчезли из-под стола. А кто-то второй прошёл к дивану и медленно сел.

– Не понимаю, какая мне может грозить беда, – снова подала голос тётка.

– Ужасная, – послышался немолодой надтреснутый голос, который всех, кто сидел, затаив дыхание, под столом, сразу же напугал. – Неотвратимая и быстрая, если только не принять меры.

– Господин, не знаю, как вас там! Не говорите загадками!

– Охотно перейду к ясности, – сказал гость и скрипнул пружиной дивана. – Я совершенно случайно узнал, что вы купили доходный домик, двухэтажный, с прачечной на первом этаже, почти в центре Бристоля.

– Да, купила. Открыто и честно, с торгов!

– А-хха… Но сумму вы внесли не всю. Недостающие тридцать пять фунтов принесли только на следующий день.

– И что же?! Ну не хватило наличных с собой, это бывает!

– Но меня привлекла та сумма, которую вы внесли сразу. И фамилия как будто ваша была мне знакома… Я взялся расспрашивать – и вот чудо! Вспомнил!

– Да что такое можно обо мне расспросить?! Я порядочная прачка, об этом две улицы знают!

– О не-ет. Прачка-то, оказывается, не вы. А племянница ваша приёмная, Милиния. Всю работу за вас делает, с утра до вечера не разгибая спины. И не знает милая девушка, что сама-то она благородной крови, а также очень богата.

В комнате повисла гнетущая тишина.

– Хорошо, что не возражаете. Потому что безсмысленно спорить. Сумма, которую вы заплатили за дом с прачечной – точно та, которую вы должны отдать племяннице по достижению ею шестнадцати лет. Че-рез-три-дня! Согласно надёжному и безупречно составленному завещанию.

– Да откуда вам это знать? – не выдержала и подала голос тётка. – Не было никакого завещания!

– О конечно, конечно. Поручитель, хранивший второй экземпляр, отправился в какое-то предприятие на корабле, обломки которого нашли после шторма. С ним исчез и лист, извещающий Милинию, что она является наследницей родительского капитала. Прошло несколько лет, вы ждали. И вот подвернулся такой крепкий, такой каменный, такой доходный домик с устроенным в нём так хорошо вам знакомым прачечным делом. Ну как не купить?! Сытая и роскошная жизнь на весь остаток отведённых вам лет! А вместо богатой племянницы – безплатная работница. Послушная, кроткая. Большая редкость – не правда ли – такой добрый характер. И личико пре-прелестное, я специально смотрел. Но вот беда. Беда! Именно та, с упоминания о которой я и начал наш разговор. Один экземпляр завещания сохранился!

Снова повисла напряжённая тишина.

– Откуда известно? – угрюмо спросила тётка.

– А я – нотариус! Да-да-да-да. Тот самый, который добротно и безупречно запечатлел последнюю волю её умирающего отца. Тот самый, одно слово которого приведёт вас к аресту, нищете и позору.

– Вы… Хотите за своё молчание… Получить от меня этот домик?

– О не-ет! Домик останется вам. Владейте! Но я за уничтожение такого опасного для вас документа хочу получить от вас… девушку.

– К-ка-ак?!

– Очень просто. Хочу жениться.

– Не совсем, не совсем понимаю…

– Что не понять-то в таком до смешного простом деле! Через три дня Милинии исполняется шестнадцать лет. Я на законном основании отведу её к священнику и он совершит положенный акт. И – я, почти старик, и откровенно нехороший собой, получу в безраздельное владение юную красавицу, благородную, кроткую. А вы получите дом с прачечной и уже упомянутую мной сытость.

– Так-так-так… Дело, действительно, нехитрое, и согласиться на него можно. Но как убедить Милинию сказать при священнике, что она идёт замуж за вас, почти старика, по доброй воле?