История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич Страница 25

блуд и были в расцвете сил. Когда она доводила их всех до изнеможения, она шла к их слугам, которых порой было по 30 человек, и совокуплялась с каждым из них по очереди; и даже тогда она не могла удовлетворить свою похоть. И хотя она использовала все три отверстия своего тела, она имела обыкновение жаловаться, что природа не наградила ее большими отверстиями в сосках, чтобы она могла и там придумать какую-нибудь форму сношения. В театре она тоже часто на виду у всех ложилась на спину, раскинув руки и ноги, а определенные рабы, назначенные специально для этого, сыпали зерна ячменя на ее интимные места, после чего специально обученные гуси клювами подбирали ячмень по зернышку и проглатывали.

Феодора вскоре начала искать лучшей жизни и стала любовницей не слишком прославленного государственного деятеля, с которым она отправилась в Северную Африку. После громкого скандала он ее выгнал, и она добиралась обратно домой единственным известным ей способом. Однако, пока она была в Александрии, она, похоже, встречалась с ведущими священниками и даже получила некий религиозный опыт. В Константинополь она совершенно точно вернулась другой женщиной. Одна ее черта, впрочем, оставалась неизменной – привязанность к партии венетов. Юстиниан тоже оказывал предпочтение венетам, и, возможно, именно через них он познакомился с Феодорой, которой к тому времени было около 35 лет. Она сразу его пленила, и он решил сделать ее своей женой. К этому неизбежно возникли препятствия, не последним из которых было неумолимое сопротивление императрицы. Луппикина по сути своей осталась той же крестьянкой, какой была всегда, и, встретив наконец женщину с еще более низким происхождением, она собиралась унижать ее всеми возможными способами. При жизни Луппикины свадьба была невозможна, но в 524 году она умерла, а в 525 году пара сочеталась браком в храме Святой Софии. Всего через два года, 4 апреля 527 года, их короновали как правящих совместно императора и императрицу, а когда 1 августа скончался старый Юстин, они оказались единственными верховными правителями Византийской империи. Слово «они» имеет большое значение: Феодора была не просто императрицей – супругой императора. По настоянию Юстиниана она правила бок о бок с ним, принимала решения и помогала ему советом в самых важных государственных делах.

История не сохранила свидетельств, что думали о браке Юстиниана жители Константинополя. Вероятно, многие считали его женитьбу позором для империи, однако многим Юстиниан всегда казался далеким от своих будущих подданных. Теперь, по крайней мере, стало понятно, что он такой же человек, как и все прочие. Быть человеком, впрочем, не обязательно означает пользоваться популярностью. Юстиниана никогда не любили. За все его сумасбродства приходилось платить: за войну с Персией, за «вечный мир» 532 года, которым она окончилась, что означало выплату ежегодной дани (хотя ее никогда не называли именно такими словами) по 11 000 фунтов золотом. Платить пришлось и за монументальное строительство, которое Юстиниан начал с посвященной Богородице большой церкви во Влахернах, где Феодосиевы стены спускаются к Золотому Рогу, и которое он продолжал одновременно с перестройкой как минимум семи других церквей. Одно только это было бы впечатляющим достижением, но оказалось лишь началом. В первые дни после восшествия на престол Юстиниан построил в память о святых Сергии и Вакхе церковь, которая по своей оригинальности и роскоши и сегодня считается второй в Константинополе после храма Святой Софии.

Средства, необходимые для этих и многих других целей, изыскивались при помощи повсеместной рационализации налоговых сборов. Такие меры никогда не вызывают радости; народное недовольство еще больше усилилось из-за Иоанна Каппадокийского, которого император назначил для применения этих мер. На посту префекта претория Иоанн ввел строжайшую экономию в обеспечении армии, затеял решительную кампанию против коррупции, ввел новые налоги, которые касались не только бедняков, но и богатых и власть имущих, и сильно урезал полномочия чиновников высокого ранга в провинциях. Что касается его моральной распущенности, она вызывала всеобщее презрение. Тех, кто, по его мнению, владел скрытыми богатствами, он подвергал тюремному заключению, порке и даже пыткам; по словам его современника Иоанна Лида, «не было ни одной жены, девственницы или юноши, которых он не попытался бы растлить». Словом, нет ничего удивительного в том, что к началу 532 года Иоанн стал самым ненавидимым человеком в империи. Однако был еще один чиновник, которого ненавидели почти так же сильно, – судья Трибониан, которого в 529 году назначили квестором (самым высокопоставленным юристом в государстве). Иоанн хотя бы был христианином и неподкупным человеком; Трибониан же был бесстыжим язычником и вдобавок продажным. Прокопий отмечает, что «он всегда был готов вынести неправосудный приговор ради выгоды и каждый день отменял одни законы и предлагал принять другие – в соответствии с требованиями тех, кто покупал его услуги». В то же время всех, кто с ним встречался, поражала его образованность; а Юстиниан нашел в Трибониане единственного человека, способного воплотить его давнюю мечту – провести полную рекодификацию римских законов, убрать из них все повторы и противоречия, обеспечить их совместимость с христианским учением, заменить путаницу и хаос ясностью и краткостью. Назначенная императором специальная комиссия под руководством Трибониана принялась за работу. 8 апреля 529 года, меньше чем через четырнадцать месяцев после начала работы, новый кодекс был готов, а еще через неделю он вступил в законную силу, став высшим авторитетом для всех судов империи. В 530 году еще одна комиссия под руководством Трибониана начала собирать письменные работы всех законоведов Древнего Рима. Этот сборник, известный как Дигесты или Пандекты, стал первой попыткой соединить эти работы в рамках методической системы. И наконец, в 533 году появились Институции – справочник, составленный из двух главных книг, который был создан для использования в императорских юридических школах.

В сравнении с огромным вкладом Трибониана в юриспруденцию Византии дефекты его профессиональной деятельности кажутся довольно незначительными; однако и он, и Иоанн Каппадокийский, несомненно, в большой степени ответственны за растущее недовольство, сопровождавшее первые годы правления Юстиниана. 13 января 532 года, когда император занял свое место в Ипподроме и подал знак к началу игр, его появление встретили возмущенным гулом. Внезапно он понял, что венеты и прасины впервые объединились и что этот гул они адресовали не друг другу, а ему. Nika! Nika! («Побеждай! Побеждай!») – кричали они, используя слово, которым обычно подбадривали колесничих. Однако раньше каждая сторона старалась перекричать противоположную; теперь же они кричали в один голос, и слышать его было неприятно.

Вскоре про игры забыли; толпа повалила из цирка, одержимая желанием крушить все вокруг. Первой ее целью стал дворец городского префекта, из которого они выпустили всех заключенных, а потом подожгли здание. Оттуда они направились в преторианскую префектуру, потом в здание сената и даже в две главные церкви – Святой