Ши Юй-Кунь - ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ Страница 32

— Пожалуйте, Повелитель звезды!

Бао-гун сел в седло, и конь понес его с быстротой ветра. Впереди появился город.

Конь проскочил через запертые ворота и остановился у красного крыльца. Из дома вышли два чиновника: один в красном одеянии, другой — в чёрном.

— Просим Повелителя звезды в зал!

Бао-гун спешился, взошел на крыльцо и увидел над входом надпись: «Чертоги Мрака и Света». Не успел Бао-гун занять судейское место, как чиновник в красном подал книгу судебных дел. Бао-гун раскрыл ее и прочел несколько написанных грубым почерком фраз:

«Вместо времени «чоу» и «инь» высокий начальник воспользовался временем «мао» и «чэнь»[36] и совершил великую ошибку, а посему души заблудились и не нашли своих тел. Исправить дело поможет древнее зеркало, найденное в колодце. В положенное время пусть кровь из ранки на среднем пальце упадет на зеркало, и засияет свет».

Бао-гун вознамерился было обратиться за разъяснениями к чиновнику, но тут проснулся. В спальню вошел Бао Син со светильником.

— Сколько сейчас времени? — спросил Бао-гун.

— Третья стража.[37]

— Принеси чаю.

В это время вошел Ли Цай и доложил:

— Господин Гунсунь Цэ просит его принять.

Гунсунь Цэ вошел, приветствовал Бао-гуна и доложил:

— Мне все же удалось исцелить Фань Чжун-юя!

— Вы настоящий чародей, учитель! — обрадовался Бао-гун.

Как только Гунсунь Цэ удалился, Бао-гун велел слуге принести старинное зеркало, вышел в зал и распорядился привести Цюй Шэня и Бай Юй-лянь.

Повесив зеркало на стену, Бао-гун приказал обоим прокусить средний палец, капнуть кровью на зеркало, а затем посмотреться в него.

Кровь закипела на гладкой поверхности, из нее брызнули золотистые лучи, мужчина и женщина поглядели в зеркало и приняли свой настоящий облик.

На следующее утро Бао-гуну доложили:

— Господин, по вашему приказанию доставлен чиновник Гэ Дэн-юнь.

Чиновник вел себя на допросе нагло, надеясь, что высокий сан спасет его от наказания.

Однако и он и Ли Бао были обезглавлены.

Даоса, грабившего покойников, отдали в солдаты; Цюй Шэню и Цюй Ляну вернули деньги; черного осла, который спас хозяина, поставили на казенное довольствие.

Фань Чжун-юй с женой поблагодарили Бао-гуна и вместе с Бай Сюном отправились в деревню Бабаоцунь. Благородный Чжань Чжао, получив высочайшее дозволение, выехал из города, чтобы посетить родные края, и в одежде военного студента направился прямиком в Чанчжоу. Там переоделся и в чиновничьем одеянии пошел на могилы предков поклониться и совершить жертвоприношение.

А на следующее утро Храбрец оседлал коня и уехал в Ханчжоу к одному своему другу, который предлагал ему породниться.

Если хотите узнать, что случилось с Храбрецом в пути, прочтите следующую главу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В беседке над озером добрый рыбак оказывает помощь ближнему. В деревенской чайной благородный воин встречается с достойным человеком

До Ханчжоу Храбрец добрался благополучно, оставил коня и слугу в селении Пяти Ив, а сам отправился любоваться красотами природы. У моста возле беседки он заметил старика, который, обмотав голову рубашкой, бросился в воду.

— Ох, беда! — воскликнул Чжань Чжао. — Сейчас он утонет!

Но Храбрец не умел плавать, и ему ничего не оставалось, как бегать по берегу, кричать и размахивать руками. Вдруг к тому месту, где случилось несчастье, подплыла рыбачья лодочка. Молодой рыбак нырнул в воду, вытащил старика и поплыл с ним к берегу.

Понемногу старик пришел в себя и стал рассказывать:

— Зовут меня Чжоу Цзэн. Три года назад около моей лавки упал человек. Я пожалел его, велел перенести в дом, а потом узнал, что он сирота, и оставил у себя жить. Звали его Чжэн Синь. Малый знал счет и грамоту и помогал мне в торговле. Потом я выдал за него свою дочь, но дочь умерла, и он женился вторично на девушке из семьи Ван. Тут и начались мои беды. Как-то он попросил переписать на него лавку, а то в случае моей смерти его не признали бы наследником. Переписал я. А он после этого снял вывеску «Лавка семьи Чжоу» и вместо нее повесил другую — «Лавка семьи Чжэн». И стали они с женой надо мной измываться. Я подал жалобу, но Чжэн Синь подкупил кого надо, дали мне тридцать палок и выгнали со двора. Как же мне теперь жить на свете?

— А вы назло зятю откройте другую лавку!

Старик вытаращил глаза.

— Какую там лавку, когда у меня есть нечего?

— Не тревожьтесь, денег я вам дам, сколько надо!

С этими словами рыбак вытащил из-за пояса слиток серебра и протянул старику.

— Вот вам, почтенный, на еду и одежду. А пока переоденьтесь-ка в мой халат, а то вы насквозь промокли.

Отдав старику халат, рыбак сел в лодку и отчалил, а Чжань Чжао отправился в Чжунтяньчжу на постоялый двор, разузнал, где находится лавка Чжэн Синя, и пошел прогуляться. Еще издали он увидел высокую башню с развевающимся над ней флагом, на котором было написано: «Лавка-чайная».[38] Над входом была прибита доска: «Обитель процветания. Собственность семьи Чжэн».

Чжань Чжао вошел в лавку и увидел за стойкой человека с худощавым лицом в головной повязке и пестром халате.

— Пожалуйте, господин! — обратился он к Чжань Чжао. — Что прикажете подать?

Чжань Чжао поднялся наверх, где было пять комнат, довольно просторных, выбрал место и сел. Слуга накрыл на стол и спросил:

— Что будете пить, господин, чай, вино?

— Чай.

Чжань Чжао взял у слуги дощечку с перечисленными сортами чая и поинтересовался, как его зовут.

— Хуай меня зовут, — отвечал тот.

— А твоего хозяина?

— Хозяин прозывается Чжэн. Разве вы не заметили его фамилию на вывеске?

— Откуда же он взялся, этот Чжэн? Я слышал, что чайная принадлежит семье Чжоу.

— Это раньше было, а потом Чжоу передал ее Чжэну.

— Где живет твой хозяин? — продолжал расспрашивать Чжань Чжао.

— В доме позади башни.

— Вдвоем с женой или там еще кто-нибудь есть?

— Есть еще служанка.

— Это за стойкой хозяин сидел?

— Он самый.

— Я заметил на щеках его румянец, верный признак будущего богатства.[39]

— Спасибо, господин, на добром слове.

Пока слуга ходил вниз за чаем, в комнату вошел юноша в одежде военного студента. К нему тотчас подбежал слуга, вытер полотенцем стол.

— Давненько к нам не заходили, господин! Делами заняты, наверно?

— Дел у меня никаких нет. А в вашу чайную, кстати, я зашел впервые.