Александр Конторович - «Черная пехота». Штрафник из будущего Страница 33

– Значит, между, так сказать, точками попадания должно быть не менее пятидесяти лет?

– И даже более. Американцы, к слову, в течение почти сорока лет пытались переместить в прошлое живого человека. То есть не его сознание, а человека целиком.

– И? – У меня отвисла челюсть.

– Ничего. Погибло несколько испытателей, были и иные, весьма для них неприятные последствия. Эксперимент провалился полностью. Теория признана ошибочной и бредовой. Проект на грани закрытия. Американцы долго пытались реабилитироваться, ссылаясь на объективные трудности и происки противника, но…

Генерал хмыкнул. Покосившись на него, я подумал, что американцы в чем-то, наверное, были правы. Яковлев своим видом напоминал довольного кота.

– В общем, к жизни проект возвратили десять лет назад. После некоторых научных открытий, давших новый толчок. И для наших оппонентов было очень болезненно сознавать их отставание.

– А зачем все это нужно? Что это практически может принести? Допустим, я, попав в прошлое, в тело, ну скажем, Жукова, могу переиграть войну?

– Нет. Такие теории вполне серьезно рассматривались многими и были отвергнуты. Настолько масштабное изменение обстановки нереально. Слишком многое в нашем мире взаимосвязано и не может быть изменено одномоментным воздействием. Скажу больше, такие попытки были.

– И что же?

– Ничего. Мы только зря потеряли несколько человек, пытаясь изменить прошлое глобально. Существует, по-видимому, некий предохранительный механизм, препятствующий таким попыткам. Мы еще не поняли, как и по какому принципу он работает. Но он точно есть!

– Позвольте, но я сам, находясь в прошлом, если так можно сказать, отправил в мир иной некоторое количество, э-э-э, как вы говорите, оппонентов. Причем достаточно большое. И что же, это никак не повлияло на настоящее?

Академик протянул руку и взял кусочек сахара. Бросил в чашку. Брызги накрыли половину стола.

– Впечатляет?

– Что именно?

– В локальном отрезке времени и места ваше вмешательство произвело похожий эффект. А вот если я брошу этот кусочек сахара в озеро, пусть и не очень большое, то волна и до берега не дойдет. Так и с вашими действиями: они были отчасти компенсированы иными, вам и мне неизвестными обстоятельствами. Хотя некоторый ощутимый и ныне эффект они все же принесли, да…

– Это…

– Вы этого не знаете, Александр Сергеевич, – вмешался в разговор Яковлев. – Но после вашего вмешательства операция «Снег» продолжилась в новом направлении. И была завершена только в семьдесят втором году, а не с окончанием войны, как это планировалось изначально.

– «Снег»? Я про такую и не слышал никогда.

– И неудивительно. Ибо это касалось высших эшелонов власти Германии. Воспользовавшись некоторыми документами генерала Крайцхагеля, НКВД сумело использовать вашего знакомого.

– Это еще кого?

– Ланге. Изначально данная операция преследовала лишь освещение контактов его и его высоких покровителей. Но он в докладе Крайцхагелю назвал имена своих «друзей» в верхушке НКВД. А тот добросовестно занес их в записную книжку, которую вы и захватили у него вместе с прочими бумагами. В результате этого НКВД сумело этих «друзей» нейтрализовать и долгое время кормило Ланге дезинформацией. В конечном итоге его перевербовали, и до самой смерти он с нами сотрудничал. И не он один.

– Ну, ни хрена ж себе! Вот это ухари там сидели! Ланге же до генерал-лейтенанта дослужился в итоге. Так?

– До заместителя начальника БНД [1]. Так что вы можете себе представить ценность передаваемой им информации.

– Однако… Сумели ребята его за заднее место прихватить…

– А вы думали! Не зря они свой хлеб ели.

Я покачал головой. Неслабый клубок завязался вокруг генеральских бумаг. Вот ведь оно как повернулось. Мог ли я предполагать, что, добывая эти документы, дам тем самым толчок столь масштабной операции?

– А счастье было так близко! Вот сумел бы я тогда от пули увернуться, получил бы Героя Советского Союза!

– Это вряд ли. – Травников поставил на стол чашку. – Не в том смысле, что Манзыреву его бы не присвоили. Тут все могло быть. Дело в другом. Как мы уже успели выяснить, перенос сознания не может длиться сколь угодно долго. То есть теоретически «донор» может пребывать в коме достаточно долго, до нескольких лет. Но вот что в это время происходит с его, так сказать, «клиентом», мы не знаем. Можно предположить, что он жив. Но тогда в истории этот «клиент» обязательно оставит какие-то следы. И мы сумеем их обнаружить. В свое время мы достаточно плотно поработали в данном направлении. Проводя эксперименты, мы обязательно учитывали тот факт, что возвращение назад может и не произойти. Или то, что, возвратившись назад, человек ничего не будет помнить о произошедшем. Поэтому были разработаны правила поведения, которые предусматривали оставление специальных знаков-меток. И это стало бы подтверждением попадания человека, или, вернее, его сознания, в тело «клиента». Если он при этом сохранял способность активных действий, то мог оставить такую метку. Места и способы оставления детально продумывались. То есть чем дольше сознание «донора» воздействовало на клиента, тем больше меток мы получили бы в настоящем.

– Логично. И что, много вы их получили?

– Немного. Более полугода никто не продержался. Так что и вы тоже не сумели бы дождаться вручения награды. Видимо, существует некий временной предел, так сказать, совмещения разумов «донора» и «клиента». И если не произойдет их… разъединения, что ли… то с «клиентом» что-то происходит. И он, вернее сознание «донора», утрачивает возможность контроля над телом «клиента».

– А выяснить это поподробнее вы не пробовали?

– У кого, Александр Сергеевич? Вы первый, кто вернулся. И пока что единственный. Больше спросить не у кого.

Ну ни хрена себе! Понятно, что данное управление не окучивает груши, но чтобы вот так вот… Я, естественно, предвидел какой-то интерес к своей персоне. Готов был писать длинные отчеты, терпеть навешенные датчики контрольно-измерительной аппаратуры. Втайне мне даже нравилось ощущать себя кем-то исключительным и важным. И вдруг – здрасьте! Я тут не один такой умник, вся и заслуга – помер вовремя! И вот теперь я тут, а более подготовленные для выживания в прошлом люди где-то «зависли». Не дали себя грохнуть?

Видимо, мои сомнения явственно отразились на лице, и Травников это заметил.

– Не терзайте свою голову поисками ответа на непонятные вам вопросы, ладно? – Сейчас он напоминал заботливого дедушку из детской сказки. – Начнем работать, вы и сами многое поймете.

– А пока отдыхайте. – Генерал приподнялся из кресла. – Мы вам тут голову основательно загрузили, так что время надо, чтобы все по полочкам разложить. Завтра снова приедем, тогда и продолжим.