Жаклин Монсиньи - Божественная Зефирина Страница 42

Немного удивленная, успокоившись от того, что найдет помощь в этом пустынном месте, Зефирина спрыгнула на землю. Ведя Красавчика за повод, она подошла к кузнице.

При ее появлении здоровяк, который изо всех сил ковал какой-то котел, прекратил свою работу.

– У моего коня расковалось левое копыто! – сказала Зефирина.

– Вот те на! Да, его копыто повреждено! Надо будет подумать о сургуче! На работу уйдет не меньше часа, сударыня! – предупредил кузнец после того, как осмотрел пораненное копыто Красавчика.

Он не задавал вопросов, но Зефирина видела, что в его взгляде светится любопытство. Он был явно удивлен тем, что юная аристократка ездит по лесам совсем одна.

– С моим лакеем приключилась маленькая неприятность. Он очень скоро присоединится ко мне! – поспешила объясниться Зефирина.

– Ну, вот это уже другое дело! Потому что по ночам, мадемуазель, в лесу Гин бывает небезопасно!

– О, он будет здесь до наступления ночи! – заверила Зефирина, довольная тем, что узнала, где находится.

Внезапно вспомнив, что ей говорил по поводу ее мачехи Ла Дусер, она спросила:

– Я как раз направлялась в монастырь Валь-Дорэ. Это далеко отсюда?

– Совсем нет. Я-то ведь служу кузнецом у святых отцов. Вы даже можете пройти туда пешком по маленькой тропинке. Вот там, видите… Когда вы спуститесь по ней, то монастырь будет у вас на расстоянии вытянутой руки. Но вы должны вернуться до заката, чтобы не заблудиться!

– Не беспокойтесь, с лакеем либо одна, я очень скоро вернусь!

Не зная точно, что же она ищет, девушка пошла в направлении, указанном кузнецом.

Придерживая одной рукой шлейф своего платья-амазонки, Зефирина шла недолго и вскоре наткнулась на плотную изгородь из кустарника. Она раздвинула ветви своим хлыстиком и влезла на находившуюся позади изгороди песчаную насыпь. Слегка задохнувшись, Зефирина чуть не отступила назад. Кузнец был прав: если уж и не на расстоянии вытянутой руки, то уж, конечно, на обозримом расстоянии находился монастырь Валь-Дорэ, окруженный высокими стенами. Он стоял как раз посередине небольшой лесистой долины.

Некоторое время девушка смотрела на монастырь и на ухоженный сад, в котором работали молчаливые монахи, обрезая розовые кусты, окапывая фруктовые деревья и на ходу читая книги с благочестивым содержанием.

Колокол зазвонил к вечерне. Усевшись на мох, Зефирина погрузилась в мечты. Эта обстановка напомнила ей о монастыре Сен-Савен… о брате Франсуа… о мамаше Крапот… Девушка еще раз задумалась над странными словами, произнесенными старой лесничихой. Почему с детства Зефирину не покидало необъяснимое чувство, что ей предстоит нападать и защищаться, все время опережая неведомого противника… Девушка вздрогнула: ненависть… да, ненависть жила в ее сердце! Это ужасное чувство как бы вросло в нее корнями.

Время шло. Зефирина решила вернуться обратно. Поднимаясь, она заметила находившуюся вне стен монастыря, притаившуюся среди папоротника и дрока, маленькую каменную часовню, о существовании которой она не подозревала, когда проходила по тропинке, заросшей крапивой. Чувствуя непреодолимое желание помолиться, Зефирина пошла в этом направлении. Двери были открыты, и она увидела алтарь. Видимо, эта часовня в прошлом веке служила молельней какому-нибудь знатному местному вельможе. Казалось, это место и теперь не было совсем заброшенным, о чем говорили искорки в дарохранительнице, стоявшие кое-где на плитах скамеечки для молитв и ветхая исповедальня из источенного червями дерева, которая была придвинута к стене.

Хоры были погружены в мягкий сумрак. Зефирина опустилась на колени прямо на ступеньки алтаря. Опустив голову на руки, она начала свой суд совести: «Господи, прошу, помоги мне… Я – гордая, злая, черствая… Я плохо поступила с Бастьеном. Накажи мое тело за темные мысли, которые смущают меня. Убери тот жар, что я ощущаю у себя в животе и бедрах. Устрани это желание мужского поклонения, от которого у меня мурашки бегут по коже. Я покаюсь в этом. Каждое утро я буду читать по три молитвы. Помоги моему браку с Гаэтаном, я люблю его и буду ему хорошей супругой. В особенности же я тебя умоляю, вырви с корнем из моей души эти мерзкие, гнусные подозрения против доньи Гермины… Твоя слуга смиренно просит тебя… Не отталкивай ее… Я слишком молода, слаба, неопытна. Моя дорогая мама там, рядом с тобой, Господи, позволь ей указать мне дорогу, по которой…»

Заливаясь слезами, Зефирина прервала молитву.

Бог словно бы захотел ответить, и она услышала, как звенят бубенчики в упряжке, подъезжавшей все ближе.

Зефирина хотела было быстро выйти из часовни, когда знакомый голос пригвоздил ее к месту:

– Подожди меня, Каролюс.

Шелест шелков извещал о приближении доньи Гермины.

Не раздумывая над последствиями, Зефирина бросилась в исповедальню и закрыла за собой дверь. Находясь в убежище из резного деревянного кружева, сидя на месте исповедника, девушка затаила дыхание, следя за своей мачехой. Зефирина не различала выражения ее лица, но опьяняющий запах духов доньи Гермины дразнил ее обоняние.

Маркиза опустилась коленями на скамеечку для молитв. Она подняла вуаль, приколотую к шапочке. Опустив голову на руки, она, казалось, как и несколько мгновений тому назад Зефирина, погрузилась в усердную молитву. Возможно, донья Гермина просила Бога о том же, о чем просила ее падчерица.

Зефирина вдруг устыдилась своей роли шпионки. Вот дорога, указанная ей божественным провидением: сейчас она выйдет из своего тайника и бросится в объятия доньи Гермины. И они обе, по-настоящему примирившись друг с другом, поцелуются чистосердечно, как мать и дочь, и…

Зефирина уже положила руку на дверной засов, когда раздался стук копыт лошади, скачущей галопом по заросшей вереском равнине.

Услышав шум, донья Гермина поднялась, а Зефирина застыла, положив руку на засов.

Снаружи всадник торопливо спрыгнул на землю.

– Не давай никому приближаться, Каролюс! – коротко бросил он.

Этот холодный голос показался Зефирине знакомым.

– Положитесь на меня, монсеньор! – ответил карлик услужливо.

«Монсеньор»? Все более и более заинтригованная Зефирина придвинулась к решетке исповедальни, чтобы разглядеть вновь прибывшего. Воинственным шагом человек вошел в часовню.

– Ах, наконец! Вот и вы, Шарль!

– Меня задержал наш дорогой король, можно подумать, что он не может обойтись без моей персоны! Итак, какие новости, Генриетта?

«Генриетта»? Зефирина прижала руку к губам, чтобы заглушить едва не сорвавшийся с уст возглас изумления.

Продолжая говорить тем же тоном, полным горечи, мужчина опустил полу плаща, которой прикрывал нижнюю часть лица. Несмотря на царивший полумрак, Зефирина тотчас же узнала костлявое лицо коннетабля де Бурбона.