Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами - Генри Мэйхью Страница 9

в Лондоне». Если сказать, что они не побуждают к разврату, воровству и самым разнообразным преступлениям, то это значит заблуждаться. Почему бы не поручить полиции — по постановлению парламента — взять под свою юрисдикцию это позорное использование книгопечатания в преступных целях? Безусловно, в Постановление лорда Кэмпбелла можно было бы добавить некоторые положения или же внести на рассмотрение новый законопроект, который без больших затруднений решил бы этот насущный вопрос.

Мужчины посещают дома, в которых проживают женщины, по многим причинам, главная из которых — сохранение тайны. Они также уверены, что эти женщины ничем не больны, если они знают этот дом и он пользуется обычной репутацией хорошего заведения. Мужчины с определенным положением в обществе, прежде всего, избегают публичности в своих любовных делах и боятся быть увиденными в определенные часы в окрестностях Хеймаркета или Берлингтонского пассажа, так как их профессиональная репутация может быть скомпрометирована. Многие серьезные и скромные люди так же скрывают различные поступки своей частной жизни.

Если бы Асмодей (злой дух, разрушитель браков в древнееврейской апокрифической литературе. — Пер.) был болтлив, разносчиком каких интересных и анекдотичных сплетен он мог бы стать!

Другая женщина рассказала мне историю, несколько отличную от истории первой опрошенной мною девушки. Как показал мой опыт, эта история является некоторым стереотипом. Она стала жертвой хорошо продуманного, хладнокровного совращения; со временем у нее родился ребенок; вплоть до нынешнего времени ее соблазнитель испытывал к ней любовь и хорошо обращался с ней. Но в настоящий момент он бросил ее, дав пятьдесят фунтов. Оставленная полагаться на свои собственные силы, она не знала, что делать. Она не могла вернуться к своим друзьям и поэтому отправилась в очень дешевые меблированные комнаты и жила там, пока не закончились деньги. Затем она добывала средства к существованию для себя и ребенка, работая на производстве, но в конце концов наступили тяжелые времена, и ее выгнали с работы. Разумеется, за такой катастрофой последовала, как это обычно бывает, нищета. Она видела, как ее ребенок чуть ли не умирает у нее на глазах, и эта девушка со слезами уверяла меня, что она благодарила Бога за это. «Клянусь, — добавила она, — я сама голодала, чтобы накормить ребенка, пока не превратилась в кожу да кости. С самого начала я знала, что ребенок умрет, если ничто не улучшится, и чувствовала, что лучше не будет. Когда я смотрела на своего малыша, я достаточно хорошо понимала, что он обречен и ему не суждено влачить плачевное существование, как мне.

И я была рада этому. Вам это может показаться странным, но, пока мой мальчик был жив, я не могла пойти на улицу, чтобы спасти его жизнь или свою собственную, — я просто не могла сделать этого. Если бы там был детский приют, — я хочу сказать, что, как я слышала, есть такие приюты за границей, — я бы поместила его туда и как-нибудь стала работать, но приюта не было, и это чудовищный позор. Ну, в конце концов он умер, и все было кончено. Я чуть не сошла с ума и три дня пила после похорон; в конечном счете я вышла на улицу. Я стала жить лучше — здесь она саркастически улыбнулась — и живу в этом доме уже не один год. Но, клянусь богом, я не была счастлива ни на минуту со дня смерти моего ребенка, разве что когда я была мертвецки пьяна или лила слезы в пьяном раскаянии».

И хотя эта женщина не считала смерть своего ребенка преступлением, которое она совершила, в действительности оно тем не менее было делом ее рук. Она не обратилась в работный дом, который мог что-то для нее сделать и, во всяком случае, спасти жизнь ее малышу. Но отвращение, которое испытывает каждая женщина, имеющая какое-то правильное представление о жизни в работном доме или больнице, едва ли могут себе представить те, кто полагает, что раз люди бедны, то они должны потерять все чувства, деликатность, предрассудки и стыд.

Ее высказывания о детском приюте разумны. По мнению многих, потребность в таких приютах должна быть удовлетворена. Число таких преступлений, как детоубийство, неуклонно растет. А какая мать стала бы убивать свое потомство, если бы она могла обеспечивать его хоть как-то?

Анализ отчета о дознаниях по делам насильственных смертей, проведенных в Лондоне за пять лет по 1860 год, показывает, что общее число осмотров тел детей в возрасте до двух лет составляет 1130; все эти дети были убиты. Ежегодно их число составляет, в среднем, 226 человек.

Вот мы имеем цифру 226 детей, ежегодно убиваемых своими родителями. Она показывает, что либо наши общественные институты ущербны, либо английским женщинам присуща исключительная порочность. Первое предположение более вероятно, чем второе, которое мы никоим образом не готовы поддерживать. Следует понимать, что этот отчет не включает и в действительности не может включать в себя огромное количество неродившихся детей, от которых избавились при помощи лекарств и другими способами. Мы имеем право предположить, что все они увидели бы свет, если бы при рождении они были соответствующим образом обеспечены.

Парламенту по просьбе депутата г-на Кендала также был представлен отчет, в котором мы находим, что 157 485 повесток в суд по делам о незаконнорожденных детях были разосланы в период с 1845 по 1859 год включительно, но лишь 124 218 заявлений на предполагаемых отцов дошли до слушания в суде, в то время как решения о предоставлении содержания ребенку были вынесены в 107 776 случаях. Оставшиеся 15 981 иск были отклонены. Отсюда следует тот факт, что ежегодно в среднем 1141 незаконнорожденный ребенок остается брошенным на руки своей несчастной матери. Эта статистика достаточно страшна, но есть основание бояться, что мы имеем лишь приблизительное представление о числе незаконнорожденных детей, а особенно о том, до какой степени распространено детоубийство.

Женщины, живущие в низкосортных меблированных комнатах

Чтобы найти дома с такими комнатами, необходимо отправиться в восточную часть города, покинув искусственный блеск западной аристократической части Лондона, где пороку потакают и лелеют его. Уайтчепел, Уоппинг, Рэтклиффское шоссе и им подобные районы изобилуют такими местами, пользующимися дурной славой. Таких заведений много в Сент-Джордже, где их содержат по большей части евреи с сомнительной репутацией. И если человеку не повезет и он попадет к ним в когти, то точно станет добычей сынов Израиля.

Однако мы можем найти большое количество меблированных комнат низшей категории, не углубляясь в лабиринт восточной части Лондона. Их много в Ламбете,