Оксана Юрьева - Райские кущи. Шпионский роман

Райские кущи

Шпионский роман

Оксана Юрьева

Есть милая страна, есть угол на земле,

Куда, где б ни были: средь буйственного стана,

В садах Армидиных, на быстром корабле,

Браздящем весело равнины океана,

Всегда уносимся мы думою своей;

Где, чужды низменных страстей,

Житейским подвигам предел мы назначаем,

Где мир надеемся забыть когда-нибудь.

И вежды старые сомкнуть

Последним, вечным сном желаем.

Дизайнер обложки Мария Брагина

© Оксана Юрьева, 2017

© Мария Брагина, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-4904-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– Лизонька, душечка, крепитесь, ангел мой, – мягкий голос Яна Карловича утешал. Елизавета Дмитриевна Ланская сидела в кресле, напротив пустой постели ее батюшки, новопреставленного графа Дмитрия Евграфовича Ланского. Черное траурное платье c отложным воротничком глухо застегивалось, слегка сдавливая шею. Черные кружева покрывали белокурые волосы. Длинные изящные пальцы нервно мяли белый шелковый платок с кружевной каймой. Прошла неделя после похорон батюшки, так внезапно ушедшего. Ее любимого папа, единственного друга и защитника, баловавшего свое драгоценное чадо – ее Лизоньку, безмерно. Он заботился о ней всю жизнь, оставив после себя огромное состояние, наследницей которого Лиза и являлась. Ей не нужно было заботиться о своем будущем. Но папа рядом не было, ее папа…

Ян Карлович, бессменный управляющий делами покойного графа, добродушный толстый старичок с пышными седыми бакенбардами, стоял рядом и гладил Лизу по голове совсем, как в детстве, когда она чем-то огорченная безутешно рыдала, уткнувшись в его плечо. Вот и сейчас, слезинки неудержимо, одна за другой, текли по ее бледному лицу.

– Ян Карлыч, – Лиза взглянула на управляющего яркими голубыми глазами, в которых, делая их совсем прозрачными, проявлялась влага всё набегающих слез, – что же теперь будет, милый Ян Карлыч? – и она тронула глаза платком, промакивая упрямые слезинки.

– Душечка, Лизушка, батюшка ваш, царствие ему небесное, прозорливый человек был, а уж вас любил, – Ян Карлович даже покачал головой в усилении им сказанного, – он ведь всё предусмотрел. Опекуна вам на годик назначил, чтобы вы в себя пришли, а через годик и свадьбу сыграем с женихом вашим, кузеном Алексеем. Придется смириться и новую жизнь уж без него начинать.-

– Ян Карлыч, какая мне без папа новая жизнь? Никто, ни опекун, ни жених мне не нужен. Мне и разницы особой нет, я и одна век проживу. За что господь отвернулся от меня? Почему он оставил меня одну на целом свете? Как жить дальше? Я… я право слово, да и зачем жить дальше…, – и юная графиня прижала к губам платок, пытаясь остановить новый приступ нахлынувшего отчаяния.

– Елизавета Дмитриевна, не гневите бога, путь наш им предначертан, значит, судьба вам такая, испытания посланы в начале пути вашего жизненного, – наставительно, но мягко произнес Ян Карлович, заботливо приобнимая вздрагивающие в безудержном плаче плечи Лизы, – послушайте старика, время свое берет и жизнь идет. Потерпите чуток, душечка, вы молоды, всё еще наладится. Я стар уже, а вы еще, Лизонька, неопытны в жизни совсем. Опекун вас поддержит, пока вы к новой жизни попривыкните, поможет вам на ноги встать. Батюшка ваш так и рассчитывал, через годок, в осмнадцать лет вас в большую жизнь пустить.-

– Ах, Ян Карлыч, но друга не будет рядом, как папа… А если этот опекун еще и вредным старикашкой окажется, – совсем по-детски вскинулась Лиза, обращая взор своих огромных глаз на управляющего.

– Так я рядом, душенька моя, уж мы его! – и Ян Карлович, так комично, потряс пухлым кулачком, что Лиза сквозь всхлипы улыбнулась, и на душе у нее стало спокойней…

Часть I

ЛЕТНЕ-ОСЕННИЙ СЕЗОН

Глава 1

Прошло еще две недели. Июнь зацвел буйными красками первого месяца лета, щедро одаривая разнотравьем окрестные луга, наполняя птичьи гомоном лесные глубины. Но и переменчиво северное лето. То холодным ветром из дальних снегов пройдется по просторам суровых широт, хмуря небо серыми тучами, то жарким солнцем обернется, заставляя крестьянина оторваться от работы, разогнуть спину и вытереть липкий пот со лба. Хотя капризы северного лета – ой ли, помеха для движения людской жизни? И соловьиные трели будоражили ночами юные души, заставляя замирать в предчувствии самого тайного и самого желанного, которое сбудется, случится, обязательно придет. Трепетало юное сердце в ожидании, трепетало и радовалось в уверенности благоприятного и скорого конца ожидания. Быстро пролетел, несмотря на переменчивое баловство погоды, тем не менее, ласковый месяц и уступил свое время верхушке лета – уж точно томному июлю, который под летними дождями приносил свои дары – грибные сборы и поляны душистой земляники. Время так быстро летело, устремляя за собой ход бытия…

Лиза спрыгнула с лошади и, громко стуча сапогами по мрамору ступеней крыльца, вбежала в огромный вестибюль Большого дворца. Стремительно пройдя по нижнему коридору левого крыла, она подошла к кабинету папа, и уже хотела распахнуть массивную резную дверь кабинета, как услышала странные звуки. Лиза секунду постояла, прислушиваясь, не обманывается ли она. Легкий игривый девичий смех и тихий полушепот. Не наваждения ли, модным словом обозначаемые – слуховые галлюцинации, посетили ее. Да нет, всё так явно слышится. Что- то точно происходило в конце коридора, у застекленного полукруглого подиума маленького зимнего сада, среди резных листьев пальм, в зелени редких тропических растений, растущих в искусно обставленных камнем огромных кадках. Лиза отступила на шаг назад от двери в кабинет, внимательно всматриваясь вглубь маленького сада, пытаясь обнаружить причину, столь непонятных звуков и… застыла на месте, в самом, что ни на есть, понимании данного выражения, застыла, поскольку просто не поверила своим глазам. Возмущение от увиденного постепенно заполняло всё ее существо, округляя при дальнейшем созерцании происходящего и без того большие глаза, заставляя брови подниматься в неприятии этого происходящего прямо сейчас, пред ее очами, в зеленом оазисе любимого зимнего сада. Совершенно незнакомый парень, уж очень… Лиза с трудом подбирала слово, перебирая в голове возможные вариации, чтобы описать то, что… или вернее того, кто предстал ее глазам.

«А, – полетели снова мысли, – незнакомец, уж очень экзотического вида». С пшеничного цвета усами и торчащим белобрысым чубом из-под мохнатой папахи, лихо заломленной на затылок, в потрепанной, местами залатанной черкеске казака терского войска и чувяках из кожи дикого кабана щетиной наружу. Такой вот казак почти прижал Глашу к стеклянной стене, да какой почти! Просто прижал и что-то совершенно интимно говорил ей на ухо, иногда щекой касаясь Глашиной щеки. А Глаша? Строгая, всегда собранная молчунья Глаша, из которой лишнее слово-то вытянуть проблема, а не то, что пустой смех, стройная высокая темноволосая красавица, гордячка и недотрога. Она-то и издавала эти, режущие слух, непристойные звуки, тихонько похихикивая, да еще неотрывно глядя на парня, как завороженная, словно опоенная нашептанным напитком или очарованная полной луной. Возмущенная Лиза даже и не знала, как реагировать на зрелище, выходящее, по пониманию благовоспитанной девушки, за рамки приличия.

– Глаша! – наконец властно окликнула она девушку. Та, словно очнувшись от наваждения, испуганно глянула на Лизу и шустро скользнула под рукой парня, которую он тут же убрал со стены, и ничуть не смущаясь, абсолютно спокойно, даже не скрывая любопытства, рассматривал уже обеих девушек.

– Ой, барыня, а я ищу вас, – чуть слышно пролепетала Глаша. Она выглядела такой смущенной, словно ее застали за жутким непотребством.

– Я вижу, – хмыкнула Лиза, – беги ко мне в кабинет и жди меня там.-

Глаша прошмыгнула мимо Лизы, опустив глаза, не пытаясь что-то сказать ей в оправдание.

«Барыня гневается», – читалось отчетливо на ее лице, и она не скажет ни слова, чтобы не навлечь еще большего гнева на свою провинившуюся голову. Зато парень в черкеске вызывающе ухмылялся, поглядывая на Лизу, на что она ответила презрительным взглядом и решила просто никак не реагировать на вызывающе самоуверенного казака.

«И откуда он взялся такой неприятный, – пронеслось в голове, – нужно узнать у Яна Карлыча, может из Петербурга с чем прибыл этот казак, тогда и отправить назад поскорей.»

Уж очень не понравился Лизе Глашин смущенный вид, неужели за живое задело.

Вся с головой в этих мыслях, она открыла дверь в кабинет папа и… застыла в полнейшем замешательстве. У огромного окна, начинающегося практически от пола, стоял статный молодой мужчина. Светло-серый сюртук плотно облегал его атлетически сложенную фигуру. Ослепительно-белый воротник блузы подчеркивал природную легкую смуглость кожи, говоря, наверняка, о присутствии в незнакомом субъекте не только северных кровей. Галстук, завязанный под воротником, поблескивал металлом шелковой ткани оттенка, ровно на тон темнее сюртука, как того требовала мода нынешнего сезона, придавая особую элегантность всему костюму. Аккуратно подстриженные и зачесанные со лба темные волосы кудрявыми прядями лежали вокруг лица, спадая к широким плечам. Обе створки легкой двери, являвшейся продолжением окна, по-летнему открыты настежь. Сквозняком приподняло газовую штору, прикрывающую дверь, что несколько отвлекло Лизу. Она привычно скользнула взглядом по небольшой каменной лестнице, прорывающей целостность металлической ограды балкончика, опоясавшего этаж по фронтальной части здания, лестнице, позволявшей владельцу кабинета выходить сразу к фонтану, высокие струи которого били высоко вверх, опадая мириадами брызг в резную чашу из белого мрамора прямо напротив огромного окна кабинета.