Марк Твен - Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов

Банковый билетъ въ 1.000.000 фунтовъ стерлингов

Разсказъ Марка Твена

Когда мнѣ было двадцать семь лѣтъ, я служилъ клеркомъ въ одной горнозаводской фирмѣ, въ Санъ-Франциско, и былъ агентомъ но всѣмъ торговымъ дѣламъ ея. Въ цѣломъ мірѣ у меня не было никого и я могъ разсчитывать только на свои личныя способности и на свою незапятненную репутацію; обстоятельства эти толкнули меня по необходимости на путь разнообразныхъ приключеній и я былъ доволенъ открывавшейся передо мною будущностью.

По субботамъ я вполнѣ располагалъ своимъ послѣобѣденнымъ временемъ и проводилъ его обыкновенно катаясь на небольшой парусной лодкѣ по заливу. Разъ какъ-то я рискнулъ проплыть слишкомъ далеко и меня унесло въ открытое море. Я уже потерялъ всякую надежду на спасеніе, когда незадолго до наступленія ночи меня подобралъ небольшой бригъ, шедшій въ Лондонъ. Намъ пришлось плыть долго и выдержать бурю, а за безплатный проѣздъ меня заставили работать, какъ простого матроса. Когда я высадился въ Лондонѣ, то увидѣлъ себя жалкимъ оборванцемъ, а въ карманѣ у меня былъ всего одинъ долларъ. Денегъ этихъ мнѣ хватило ровно на сутки, а затѣмъ, въ теченіе слѣдующихъ двадцати четырехъ часовъ, я очутился на улицѣ безъ пищи и крова.

Часу въ десятомъ слѣдующаго утра, когда я прохаживался вдоль Портландъ Плэса, едва волоча ноги, обтрепанный и голодный, мимо меня прошелъ ребенокъ, котораго тащила за руку нянька, и бросилъ въ канаву большую сочную грушу, слегка только надкушенную. Всякій пойметъ, что я остановился и жаднымъ окомъ впился въ это сокровище. У меня потекли слюнки, желудокъ мой мучительно требовалъ груши, все мое существо молило о ней. Но всякій разъ, какъ я дѣлалъ движеніе, чтобы заполучить ее, чьи нибудь глаза мимоходомъ подстерегали мое намѣреніе и, разумѣется, я спѣшилъ оправиться, принималъ равнодушный видъ, словно и не помышлялъ объ этой грушѣ. А такъ какъ маневръ этотъ повторялся непрерывно, то мнѣ не удавалось раздобыть грушу. Наконецъ, потерявъ терпѣніе, я уже рѣшился отложить въ сторону всякій стыдъ и достать ее, какъ вдругъ позади меня открылось окно и джентльменъ, высунувшись изъ него, обратился во мнѣ съ слѣдующими словами:

— Пожалуйста, зайдите сюда.

Меня впустилъ величественный ливрейный лакей и проводилъ въ роскошно убранную комнату, гдѣ сидѣли два пожилыхъ джентльмена. Они отослали лакея, а меня пригласили сѣсть. Они только-что кончили завтракать и при видѣ остатковъ съѣстнаго, мнѣ едва не сдѣлалось дурно. Я съ трудомъ могъ сохранить свое самообладаніе передъ этой пищей, но такъ какъ меня не просили отвѣдать ее, то мнѣ пришлось переносить свои мученія терпѣливо, на сколько это было возможно въ моемъ положеніи.

Нѣсколько ранѣе тутъ произошло нѣчто такое, о чемъ я узналъ только много дней спустя; но читателю я разскажу объ этомъ теперь же. Эти два старыхъ брата дня за два передъ тѣмъ сильно поспорили между собою и въ концѣ концовъ стали держать пари — англійскій способъ рѣшенія всякихъ споровъ и недоразумѣній.

Я напомню читателю, что англійскій банкъ выпустилъ когда-то два билета, каждый въ одинъ милліонъ фунтовъ стерлинговъ; билеты эти предназначались для особой цѣли, касавшейся какого-то договора Англіи съ иностранной державой. Такъ или иначе, одинъ изъ этихъ билетовъ пошелъ въ дѣло и былъ погашенъ; другой же все еще хранился въ кладовыхъ банка. Ну вотъ эти-то братья, бесѣдуя о разныхъ вещахъ, заспорили какъ-то о томъ, что сталось бы съ интеллигентнымъ и вполнѣ честнымъ иностранцемъ, который по волѣ случая очутился бы въ Лондонѣ, гдѣ у него не было ни друзей, ни знакомыхъ и ни гроша денегъ, кромѣ этого банковаго билета въ милліонъ фунтовъ стерлинговъ, и никакой возможности доказать, что билетъ этотъ принадлежитъ ему. Братъ А. сказалъ, что онъ умеръ бы съ голоду; братъ В. сказалъ, что нѣтъ. Братъ А. сказалъ, что ему нельзя было бы предъявить этотъ билетъ ни въ банкъ и никуда въ другое мѣсто, такъ какъ его сейчасъ же заарестовали бы и посадили бы въ кутузку. Такъ они продолжали спорить, пока братъ В. не заявилъ, что готовъ держать пари на двадцать тысячъ фунтовъ, что данный человѣкъ проживетъ цѣлый мѣсяцъ какимъ бы то ни было образомъ, имѣя въ рукахъ этотъ милліонъ, да притомъ не попадетъ въ тюрьму. Братъ А. принялъ его вызовъ. Братъ В. отправился въ банкъ и купилъ этотъ билетъ. Какъ видитъ читатель, онъ поступилъ какъ истый англичанинъ: не медля ни минуты сталъ приводить въ исполненіе свою затѣю. Потомъ онъ продиктовалъ письмо, которое переписалъ одинъ изъ его клерковъ красивымъ почеркомъ, а затѣмъ оба брата усѣлись у окна и цѣлый день провели въ подыскиваніи подходящаго человѣка, чтобы вручить ему и письмо, и билетъ.

Мимо проходило не мало честныхъ, но не достаточно интеллигентныхъ физіономій; много было интеллигентныхъ, но не достаточно честныхъ; иныя совмѣщали въ себѣ оба эти качества, но обладатели такихъ физіономій не были достаточно бѣдными, либо, будучи достаточно бѣдными, не были чужестранцами. Словомъ, каждой изъ данныхъ физіономій недоставало чего нибудь, пока не подошелъ я; но вотъ они согласились между собою, что я сполна удовлетворялъ поставленнымъ ими условіямъ; они единодушно избрали для своихъ цѣлей меня и вотъ я стоялъ въ эту минуту передъ ними, ожидая услышать, зачѣмъ меня позвали. Они принялись разспрашивать меня о моей личности и очень скоро узнали мою исторію. Наконецъ, они объявили мнѣ, что я отвѣчаю ихъ цѣлямъ. Я сказалъ, что искренно радъ этому и спросилъ, что бы это такое было. Тогда одинъ изъ нихъ вручилъ мнѣ конвертъ и сказалъ, что въ немъ я найду необходимое объясненіе. Я тутъ же хотѣлъ распечатать его, но онъ не позволилъ мнѣ сдѣлать это; я долженъ былъ отнести его къ себѣ на квартиру, хорошенько осмотрѣть и не торопясь, не спѣша обдумать свое рѣшеніе. Я сталъ втупикъ и хотѣлъ было нѣсколько подробнѣе обсудить этотъ предметъ, но братья не стали и слушать меня; такимъ образомъ я распростился съ ними, чувствуя въ душѣ огорченіе и обиду, что меня, повидимому, избрали мишенью какой-то продѣлки; однако, я былъ принужденъ вооружиться терпѣніемъ, такъ какъ не былъ въ состояніи при данныхъ обстоятельствахъ отплатить за оскорбленія богатымъ и сильнымъ людямъ.

Теперь я бы не задумался поднять ту грушу и съѣсть ее передъ цѣлымъ свѣтомъ, но ея уже не было; и такъ я потерялъ ее, благодаря этому дѣлу, которое не сулило ничего добраго, и мысль объ этомъ не смягчала чувства досады противъ этихъ людей. Какъ только я очутился въ сторонѣ отъ этого дома, я разорвалъ конвертъ и увидалъ, что въ немъ деньги! Мнѣніе мое объ этихъ людяхъ перемѣнилось, читатель можетъ повѣрить мнѣ! Не теряя ни минуты, я сунулъ и письмо, и деньги, въ карманъ своего жилета и бросился въ ближайшій дешевый трактиръ. Ну и уплеталъ же я! Когда, наконецъ, я наѣлся, что называется, по самое горло, я вынулъ свои деньги и развернулъ ихъ, взглянулъ на нихъ и едва не упалъ въ обморокъ: пять милліоновъ долларовъ! Меня всего бросило въ потъ.