Покидая Эндеву (СИ) - "EugeneNef"

В это время года Лондон всегда выглядит особенно печально. Суровая октябрьская осень уже воцарилась в городе, диктуя свои правила. Одинокие серые дома стоят посреди пустынных улиц под гнетом черных туч, гонимых холодными порывами ветра. Густой, казалось бы, тягучий туман спустился на крыши и тротуары, окутав все своими объятьями, а немногочисленные деревья, обнажив свои ветви, дрожат и трясутся, стараясь сбить сковывающий их озноб.

Был выходной, и большинство людей еще нежилось в своих постелях, отдыхая после тяжелых будней от бытовой суеты и от повседневных хлопот, которые и без того способны испортить даже самый чудесный день. Оттого дороги были безлюдны, и клубам смога и пыли ничто не мешало разгуливать среди домов, вздымая вверх кучи листьев и мусора.

Птицы уже давно улетели на юг, где не нужно укутываться в толстые слои одежды, дабы не быть застигнутыми врасплох неожиданными морозами. Я и сама была бы не прочь отправиться вместе с ними: здесь меня ничего не держит. Часто сравниваю себя с перелетными птицами: мне всегда казалось, что городская жизнь ─ это не мое. Я должна жить рядом с природой, просыпаться под пение птиц, испытывать полную свободу и не быть никому ничем обязанной. На мой взгляд, общество загоняет человека в такие узкие рамки, что он, в конце концов, замыкается в себе и медленно чахнет. Становится частью серой массы, которая каждый день идет на работу, которую не любит, и трудится до изнеможения, чтобы заработать денег и иметь возможность просто существовать.

Моя мама относится к такой категории людей. Хотя нельзя сказать, что она сильно страдает: мама всегда любила свою работу и полностью ей отдавалась. Будучи деловым человеком, она всегда знает, чего хочет от жизни, и что нужно делать, чтобы достичь поставленной цели. Встает рано утром по первому звонку будильника и собирается на работу. Добросовестно выполнив свои обязанности, возвращается домой ближе к вечеру, ужинает и только тогда позволяет себе немного расслабиться: как правило, читает книги, решает кроссворды или смотрит телевизор. К тридцати восьми годам она смогла самостоятельно устроить свою жизнь в полной мере, и, честно сказать, я ей немного завидую.

Я всегда была полной ее противоположностью: никогда не знала, чего хочу добиться в жизни, и мне не хотелось учиться или работать. Как говорили мои преподаватели, я постоянно витала в облаках и в свои восемнадцать лет оставалась в душе ребенком. Скорее всего, они были правы. У меня, конечно, были подруги, с которыми интересно проводить время, однако, по-настоящему близкими друзьями для меня всегда являлись книги. Если книга достаточно интересная, я могла погрузиться в нее с головой и не отрываться сутки напролет. Книги помогали мне переноситься в дремучие леса и величественные замки, холодные ущелья и засушливые пустыни. Конечно, лишь мысленно: физически я все еще оставалась в задымленном и сером Лондоне. Но мне этого хватало, чтобы ненадолго отвлечься от повседневной рутины и тягот городской жизни.

Одним морозным утром я возвращалась домой из почтового отделения: мама просила отправить несколько писем. Холод пробирал до костей, в этом году зима наступила очень рано. Я в очередной раз пожалела о том, что не захотела надевать теплую куртку: решила, что пару кварталов до почты можно и потерпеть. На мне были только белая футболка и, как мне сначала показалось, достаточно теплая серая кофта. Как часто говорила мама: «Главное чтобы не мерзли ноги ─ с этого и начинаются все простуды». Несмотря на пасмурную погоду, асфальт был сухой, и я не боялась испачкать свои ботинки грязью, которой, как правило, в Лондоне предостаточно.

Я посмотрела на время: было почти десять. Никто, кроме мамы, не заставил бы меня вылезти из постели в такую рань. Однако сегодня почтовое отделение работало только до полудня, поэтому дело не терпело отлагательств.

Как раз в этот момент я вспомнила о книге, которую читала вчера допоздна и о которой не вспоминала до этой секунды. Она была настолько интересной, что только к середине ночи я смогла заставить себя отложить ее и немного поспать. Воодушевившись мыслью о том, что, наконец, узнаю, что же приключилось дальше с книжным героем, я преодолела последние несколько ярдов, отделявших меня от дома. Постучав ботинками о порожек, чтобы сбить с них пыль, я зашла внутрь. В прихожей не стала тратить время на снятие обуви или рюкзака, висевшего у меня за плечами, и быстро взбежала по лестнице на второй этаж.

─ Эми, это ты? ─ донесся мамин голос из ее комнаты. ─ Ты так и не позавтракала. Найдешь пару бутербродов в холодильнике, их лучше разогреть.

─ Хорошо, ─ отозвалась я, уже вынимая из ящика книгу в коричневом переплете. Торчавшая зеленая закладка показывала, на какой странице я вчера остановилась. Положив книгу на кровать, я и сама улеглась рядом, а затем наскоро открыла нужное место:

«Сильный порыв ветра подхватил ее и понес меж деревьев в ту сторону, откуда доносилась прекрасная музыка. Лес наполнился чудесными звуками свирели, а журчание реки и шелест листьев только придавали им удивительную, ни на что не похожую, окраску…»

Я уже мало что слышала вокруг себя, лишь спустя некоторое время меня снова отвлек голос с первого этажа:

─ Эми!

─ Что? ─ я отозвалась так грубо, словно меня отвлекли от чего-то чрезвычайно важного.

─ Мне пора идти, Эми, следи за домом, ─ сказала мама и с этими словами вышла за порог, захлопнув за собой входную дверь. Я проследила за тем, как ее форд описал дугу и, ярко осветив фарами комнату, умчался прочь.

Наконец я осталась одна и могла спокойно погрузиться в книгу с головой, однако не прошло и нескольких минут, как из гостиной послышался какой-то шорох. Сперва решила, что мне показалось, однако звук повторился. Я раздраженно села на кровати и сердито буркнула:

─ Неужели снова кот?

В городе скитается множество бродячих котов, а мы нередко оставляем окна открытыми, поэтому подобного рода визиты ─ частое явление. Обычно после этого приходится подолгу чистить ковры от клочков шерсти, которые намертво втираются в ворс. Тем более мама велела следить за домом, поэтому я, недолго думая, поднялась с постели и отправилась на поиски животного.

Спустившись на первый этаж, я обошла все помещения, но никого так и не обнаружила.

─ Неужели показалось? ─ пробормотала я, и в этот момент снова услышала шарканье, теперь уже на верхнем этаже. ─ Несносное животное!

Никогда не любила кошек: глупые, на мой взгляд, создания, которые только и делают, что спят и едят. В ответ от них ничего не дождешься.

Я стала медленно подниматься на чердак. Не зря до сих пор не сняла ботинки: наверху очень пыльно, так как мы почти никогда там не убираем. Последние ступеньки преодолела с особой осторожностью: не хотелось спугнуть спрятавшееся животное. Еще один шаг ─ и я уже стояла посреди пыльного помещения, полного старых, полуразвалившихся стульев, шкафов и ящиков, оставленных прошлыми хозяевами.

К моему удивлению, тут тоже никого не оказалось. Я прошла вглубь помещения, надеясь, что предполагаемый кот спрятался за шкафом. Однако мое внимание привлекло нечто гораздо более интересное. На грязной полочке шкафа стояла вещица, которую я никогда прежде не видела: небольшая шкатулка, на поверхности которой было вырезано множество чудесных узоров невероятной степени детализации, словно их долго и кропотливо вырезали тоненьким лезвием. Кое-где были даже вкрапления мелких фиолетовых камушков. Очевидно, эту шкатулку оставили здесь недавно: она еще не успела покрыться пылью. Но никто, кроме мамы, сделать этого не мог, а она ничего о ней не говорила.

Я, преодолев некоторые сомнения, взяла шкатулку в руки, и внимательно рассмотрела: крышка была закрыта на небольшую задвижку, которую я не задумываясь отодвинула. Крышка с легкостью распахнулась, представив моему взору небольшой, плоский, квадратный камушек. Он без труда поместился бы в ладони. На его шершавой поверхности было выгравировано что-то, с виду напоминавшее цветок. Я в недоумении повертела его в руках, не понимая, зачем маме хранить подобную вещь у нас на чердаке.