Высматривая путь. Том II (СИ) - "JohnLemon"

========== Часть 1. Магическое зерно ==========

День стоял погожий. Даже набирающая обороты жара его не портила, а в тени березы сиделось очень даже неплохо. Ведьмак, прикрыв глаза, кажется, даже немного задремал. Он так сильно увлекся своими думами, что потерял счет времени. К тому же, одним из побочных явлений после принятия такого рода эликсиров, как Чайка, помимо кровотечения из носа, была — сонливость. Опомнился только тогда, когда Василек снова начал жевать губами его волосы на макушке. Он протянул к его морде руку, огладил ее, ощутил, как темечко обожгло горячее лошадиное дыхание и оттолкнул от себя. В голове понемногу прояснялось и терзания не заставили себя долго ждать. Он бросил взгляд на окровавленные руки, потом коснулся лица, ощущая на нем засохшие следы крови.

— Сука, — рыкнул он, понимая, что произошедшее прошлой ночью ему не приснилось.

С похмелья соображать было непросто. Хорошо, что вспомнил про Ласточку. Иначе одним кровотечением и сонливостью на пару с заторможенностью — он не отделался бы. Но пока еще все те убийства, что произошли в Мурривеле, казались тревожным сном. Улюлюкания грязных мятежников, крики Яна и радостное лицо Лукаша ощущались такими далеким, будто и вовсе не могли существовать. А как в довесок ко всему, еще и коснулся едва припухшей щеки, благо, что не правой, то внутри вовсе все похолодело. Он и впрямь сделал это. Как животное, набросился на беззащитную и ждущую его деву. Вот так вот запросто, даже не задумываясь о чем-то еще. Что он вообще о себе возомнил?

Губы скривились от отвращения к самому себе. Какой же он теперь ведьмак, защитник людей? Теперь он самый настоящий насильник и убийца. От этой мысли захотелось разразиться криком и кого-нибудь избить. Может быть, даже себя и свое уродливое лицо. Но внезапно рядом послышалось тихое шуршание травы и шаркающие шаги. Он поднял глаза и увидел перед собой чародейку.

— Какое мерзкое зрелище, — она нависла над ним, поставив руки в бока и смотря сверху-вниз с нескрываемым отвращением. — Распустивший сопли ведьмак.

Ветер трепал ее длинные светлые волосы, а глаза, сощурившись, бегали взглядом по напряженной фигуре Эскеля.

— Давай сюда мой амулет, — она нетерпеливо протянула руку.

Ведьмак взглянул на ее светлую ладонь, потом залез во внутренний карман куртки, где обычно хранил эликсиры первой необходимости (такие, безусловно, были), и вынул оттуда крест. Кейра тут же переменилась в лице, широко распахнула глаза и в предвкушении закусила нижнюю губу. А когда столь долгожданная вещь оказалась в ее руках, то и вовсе облегченно выдохнула. По телу пошли приятные пульсации, кожа покрылась мурашками, а внизу живота и вовсе стянуло узлом. Она знала это чувство, и оно уж больно ей нравилось. Прикрыв глаза, она затаила дыхание, а медальон на груди ведьмака начал подпрыгивать. Чародейка в миг начала ощущать окружающий мир по-другому. Стала возбужденной и очень чувствительной, словно оголенный нерв.

Эскель только смотрел, как едва уловимые колебания воздуха охватили все пространство, что разделяло его и Кейру. Ощутил, как закололо кожу, отчего сделалось очень щекотно. А когда все, наконец, прекратилось и амулет магическим образом оказался висеть на нити среди красных бусин, аккурат ложась в выемку между округлых грудей, его тут же отпустило. Воздух перестал быть плотным, а птицы над головой, хлопнув крыльями, слетели с веток.

— Вот теперь я удовлетворена, — с нескрываемой игривостью в голосе объявила она.

Ведьмак ничего не ответил.

— И раз уж я в таком хорошем расположении духа и полна сил, то, пожалуй, могу послушать даже твои россказни о том, что же такого страшного случилось в городе.

Она смахнула с плеч светлые пряди, отчего те, на мгновение, неестественно зависли в воздухе, а затем плавно опустились за спину.

— Я убил детей, — коротко, как отрезал, проговорил Эскель.

— И только-то? Ох, так и быть, я помолюсь за их души и, может быть, даже вечером поставлю свечу. Это все?

— И «только-то»? — он нахмурился и сжал руки в кулаки. — Это были самые настоящие дети. Они не ведали, что творили. Они просто запутались. Напридумывали себе невесть что. Я не ожидал, — он осекся, с трудом закончив, — что там будут дети.

— Ну, теперь их мучениям пришел конец. Сделанного не воротишь. Какой теперь смысл изводить себя? — невозмутимо пожала плечами чародейка. — Что случилось с ипатом?

— Убил.

— О, надо же.

— Отрубил голову.

— Благородно. И… — она задумчиво взглянула на раскидистые ветки березы. — Может быть, даже гуманно.

— Не уверен. Какой я после всего этого ведьмак? Так, наемник. Убиваю детей, убиваю властителей, вступаю в сговор с мятежниками, иду на поводу у чародеек, — Эскель опустил голову и взглянул на свои руки, что покоились на его бедрах.

Засохшая кровь на них окончательно ввела его в уныние.

— Боги, ты что, людей никогда не убивал? — зафырчала в своей манере чародейка.

— Убивал, конечно. Но всегда старался этого избежать и никогда вот так целенаправленно не шел на убийство. Да это, считай, был мой заказ! — воскликнул ведьмак и тут же умолк, испугавшись своих вырвавшихся эмоций, а затем снова заговорил, но тише. — Когда ипат добровольно отдал мне артефакт, я мог просто уйти. Но сюда обязательно заявились бы мятежники. И тогда Дера увидела бы то, чего я показывать ей не хочу. К тому же, я захотел подарить ему достойную смерть, несмотря ни на что.

— Считай, что это тебе зачтется, — Кейра развела руки в стороны и пожала плечами. — Рано или поздно, но каждый кто орудует мечом должен будет поднять его на человека. Осознанно или нет, так ли это меняет суть? Так что, может тебя это не успокоит, и… — она на мгновение замялась. — Ужас, я совершенно бездарна в таких вещах. Боги… как же… в общем, хочу сказать, чтобы ты оставил этот инцидент и… ну, напейся, что ли. А лучше! — она подняла в воздух тонкий указательный палец. — Подумай о ближнем своем.

— О ближнем? — он непонимающе нахмурился.

— Да. Ты девку свою до чертиков перепугал. Совсем сбрендил? Она ведь даже нетронутая еще.

— Я просто… — он задумался, прикидывая в голове причины для такого своего мгновенного побуждения, но пока ничего путного не находил.

— И давно у тебя такое? — порыв ветра растрепал ее светлые волосы, а она лишь махнула рукой приведя, в мгновение ока, прическу в порядок.

— Какое такое?

— Ну, наваждение это.

— С первого дня, как ее увидел, — честно признался Эскель. — Сам дивился такому, но я не могу это никак объяснить. Я видел ее во сне, а потом наяву. Почему это произошло — я не знаю, но то, что рядом с ней я теряю человеческий облик — мне не нравится.

— Все вы теряете человеческий облик, когда увиваетесь за девкой, — чародейка вздохнула, вспоминая, а не ухлестывал ли за ней кто-то с таким же усердием.

Кажется, последним был Александэр — чародей-эпидемиолог. Все его считали жутким и очень занудным, а Кейре нравилась его обходительность и специфическое чувство юмора. Он дарил ей странные подарки. Однажды даже преподнес маленький росток желтой археспоры в колбе. Она, конечно, тут же ликвидировала его, но знак внимания оценила.

— Ты когда-нибудь был влюблен, а, ведьмак? — внезапно спросила она.

— Я был привязан к одной… одной чародейке и это было… кратковременно, но останется со мной навсегда, — Эскель сжал губы и принялся рассматривать сухую кожу на пальцах своих рук.

Вспомнились их тайные свидания. Не очень частые, в силу вечной занятости обоих, но до боли яркие и запоминающиеся. Он любил ее ночи напролет, пока оба не лишались сил, а она… она была так нежна с ним и в тоже время горяча, неуемна и неподчинима. И ему это нравилось, искренне нравилось. Он даже задумывался о том, что мог ее полюбить. Но со временем понял, что никакая это не любовь. Она пыталась забыться с ним, а он… ну, он был рядом и всегда под рукой. Да и с такой уродливой мордой он готов был скакать, словно горный козел, от счастья, что столь прекрасная девушка остановила на нем свой выбор. Чувствовал себя уникальным, неповторимым, а в периоды, когда гордыня особо буйствовала, даже — любимым. Но все это, как стремительно началось, также и закончилось. Как раз тогда, когда его пропавший друг вернулся. Ее благосклонность тут же себя исчерпала, как и их свидания, как и его чувства. Но память о ней с ним осталась и по сей день.