Фернандо Гамбоа - Черный Город Страница 67

— Видишь ли, дело в том, что мне уже надоело использовать в качестве туалетной бумаги листья бананового дерева.

Снова оказавшись снаружи гигантской скульптуры, которая, как выяснилось, хранила в себе еще одну неразрешимую загадку, мы увидели Иака, нетерпеливо ждавшего нашего возвращения. Туземец так и стоял там, где мы его оставили. Заметив нас, он подошел поближе и вздохнул с таким облегчением, как будто мы вернулись с экскурсии по аду.

— Я переживать, потому что вы долго не возвращаться, — укоризненным тоном пробурчал он. — Я думать, что больше никогда не увидеть вы.

— Мы задержались, потому что обнаружили там, внутри, нечто невероятное, — принялся объяснять я, ткнув большим пальцем куда-то себе за спину. — Там, оказывается, много лет назад кое-каким деятелям очень сильно прижали хвост.

— Прижали хвост? — удивленно спросил Иак, поняв, по-видимому, мои слова в их буквальном смысле.

— Не обращай на него внимания, Иак. — Кассандра бросила на меня осуждающий взгляд. — С нами все в порядке. Извини, Иак, что заставили тебя так долго ждать.

— Ну, раз уж мы благополучно оттуда выбрались, — сказал я, стряхивая пыль с одежды, — не заняться ли нам тем, чем мы занимались до этого, а?

— Еще раз просмотреть тетради нацистского офицера? — уточнил профессор.

— Черт бы вас побрал, проф! — воскликнул я, напуская на себя негодующий вид. — Вы что, опять забыли о своей дочери?

— Нет-нет, конечно же, не забыл, — пробормотал профессор, краснея. — Просто произошло так много событий, что я…

— Не обращайте на него внимания, профессор, — мягко произнесла Касси, щелкнув языком. — Неужели вы так до сих пор и не поняли, что он собой представляет?

— Да, конечно. — Профессор растерянно кивнул. — А… а куда, по-вашему, мы должны теперь отправиться?

— Мы могли бы вернуться туда, где мы видели самый последний след, — предложила мексиканка. — Возможно, наш друг Иак снова сумеет отыскать следы.

Я кашлянул, и профессор с Кассандрой повернулись ко мне, ожидая, видимо, что я начну возражать.

— А я считаю, что мы должны вернуться на каменную дорогу, — заявил я, секунду-другую подумав, — потому что искать следы, полагаясь лишь на удачу, — это все равно что надеяться выиграть в лотерею. Мне кажется, что у нас будет больше шансов, если мы отправимся к большой пирамиде и станем подавать с нее дымовые сигналы. Ну… или делать что-нибудь такое, что издалека привлекает внимание. Если Валерия и ее спутники находятся где-то не очень далеко отсюда, они наверняка нас заметят.

— Неплохой план… — признал профессор, слегка кивнув.

Иак не произнес при этом ни единого слова, даже междометия, а Кассандра пожала плечами, тем самым показывая, что ей все равно. Я счел это за согласие, и мы отправились в путь.

Менее чем за полчаса туземец привел нас троих обратно к каменной дороге, тянувшейся прямой линией к большой пирамиде, которая горделиво высилась над всеми окружавшими ее объектами и до которой нам теперь оставалось идти лишь несколько сотен метров.

Кассандра шагала впереди, оживленно болтая с Иаком о том, какое значение может иметь обнаружение этого заброшенного города для выживания его соплеменников. Профессор шел в нескольких шагах впереди меня, о чем-то напряженно размышляя, и я, не зная, чем мне заняться в дороге, догнал его, чтобы поинтересоваться, о чем он сейчас думает.

— Вы почему такой задумчивый, проф? — спросил я, дружески похлопав профессора по спине. — Все никак не можете вспомнить, выключили ли вы дóма перед своим отъездом свет?

— А? Нет, не поэтому… — с рассеянным видом ответил профессор. — Я вспоминал кое о чем таком, что меня очень сильно заинтересовало.

— И о чем же это?

— О том месте, в котором мы сегодня побывали. Этот странный храм, а может, никакой и не храм, а что-то другое — в форме ягуара…

— А мне он показался больше похожим на льва, — сказал я.

— На кого бы он ни был похож, — профессор небрежно махнул рукой, — я не понимаю, почему эти нацисты, учитывая, что здесь, как мы видели, есть очень много разных сооружений, расположились в том из них, где имеется только один вход, причем почти заваленный рухнувшими колоннами.

— Возможно, там есть и какой-то другой вход, которого мы просто не заметили.

— Вряд ли. Мы полностью обошли все это сооружение и тщательно осмотрели его, но никакого другого входа не увидели.

— А может, они… как раз поэтому там и расположились.

— Я тебя не понимаю.

— Я допускаю, что нацисты по какой-то причине выбрали для себя место с одним-единственным входом и выходом. Более того, они, вполне вероятно, сами поспособствовали тому, чтобы колонны рухнули и завалили вход.

— А зачем они стали бы это делать?

— Мне кажется, что они могли это сделать по той же самой причине, по которой они соорудили ту баррикаду, — чтобы защитить себя.

— Защитить себя? Защитить себя от кого?

— Вот об этом у меня нет ни малейшего представления. Однако нам приде…

Я так и не договорил, запнувшись на полуслове, потому что, посмотрев вперед, увидел возвышающийся над кронами деревьев громадный и величественный силуэт большой пирамиды города Z.

50

Эта пирамида сильно отличалась от всех тех пирамид, которые я когда-либо видел, в том числе и на фотографиях. По своей конструкции она была ступенчатой, а значит, чем-то напоминала пирамиды майя в Центральной Америке, однако, в отличие от них, ее так называемые «ступени» насчитывали по десять-двенадцать метров в высоту каждая. Учитывая, что таких ступеней у этого гигантского сооружения имелось шесть, я прикинул, что его высота составляет более шестидесяти метров. Тем самым из всех сооружений древности эта пирамида уступала в высоте лишь некоторым египетским пирамидам.

На каждой из террас, образуемых ступенями пирамиды, росли деревья, а по ее вертикальным поверхностям вились лианы. Это напомнило картинки, на которых изображались мифические висячие сады Семирамиды в Древнем Вавилоне. Несмотря на подобное «вторжение» на пирамиду растительности, было все равно заметно, что это не холм и не гора, а именно пирамида. Более того, мне даже показалось, что эта растительность как раз подчеркивала притягательную красоту данного сооружения, придавая ему одновременно и таинственный, и несокрушимый вид, и со стороны казалось, что это неописуемое строение, оберегаемое окружающей его природой, находилось здесь с момента сотворения мира и что оно и дальше будет стоять здесь, неподвластное разрушительному течению времени.