Побег из Рая - Шатравка Александр Иванович

A. И. Шатравка

ПОБЕГ ИЗ РАЯ

«Не любить социализм могут только сумасшедшие.»

1

ПУТЬ К ГРАНИЦЕ

Почтовый поезд Ленинград-Мурманск медленно полз в тумане белой карельской ночи. Вагон был пуст и, похоже, за нами никто не следил. Проводник объявил:

— Станция Лоухи.

Поезд пополз еще тише и встал. Взвалив на себя тяжелые рюкзаки, с купленными в Ленинграде дефицитными кашами «Завтрак туриста», банками тушенки из конины, хлебом, сахаром, сигаретами «Прима», мазями от комаров и, так называемым кофе из ячменя, мы вышли из вагона.

Роли распределились как-то сами собой. Я — вроде завхоза, брат Миша и мой давнишний друг Борис взялись тащить самые тяжелые рюкзаки, Анатолий — проводник. В этих краях пять лет назад он служил на границе и убедил нас, что перейти её не составит никакого риска, а в случае провала, — получим, максимум, по три года лагерей.

С плохой картой Карелии, какие обычно висят в кабинетах местных контор и компасом, мы двинулись в путь.

К полудню, проехав полсотни километров по разбитой дороге, мы вывалились из обшарпанного автобуса на развилке дорог в посёлке Кестинга.

Автобус уехал дальше на запад в Софпорог, находившийся на узком перешейке между двух больших озер туда, где начиналась погранзона.

— Там могут стоять секреты (замаскированные пограничные посты), — рассматривая карту, сказал Анатолий, — А как их обойти, я не знаю, я служил на другом участке границы, откуда видна была финская деревушка Келлоселки, — и он показал на карте точку в районе Полярного круга.

— Так зачем ты всё время врал нам, что ты всё знаешь? — вскипел Борис.

— Я все годы службы пробыл в лесу, на заставе, — оправдывался бывший пограничник.

Найти Келлосельку на карте, — это маленькое окошко на Запад, мы так и не смогли.

Старенькая женщина стояла возле покосившегося дома и рассматривала нас.

— Бабусь, где здесь дорога на Зашеек? — спросил её Анатолий.

— А вот, миленькие, идите прямо по ней, — указала старушка рукой в сторону грунтовой дороги, уходившей в лес.

Эта дорога была длинной, километров пятьдесят, и тянулась на север вдоль Пяозера. Это обстоятельство нас устраивало, так как участок предполагаемого перехода границы был выше по карте и тоже на севере.

— Вспомни, Толик, по какому принципу выставляют посты и «секреты»? — спросил я.

— По пути вероятного прохождения нарушителя к границе.

Борис и брат молча слушали, отмахиваясь от комаров.

— Хорошо, Толик, я приведу тебя к этому месту на границе, которое ты указал.

Я нашёл на карте точку, где в длинное, протянувшееся на пару десятков километров с востока на запад озеро Паанаярви впадала пограничная река Оланка. На северной оконечности Пяозера был небольшой поселок Зашеек и, если двигаться от него на запад, то можно выйти к озеру Паанаярви, а там, идя вдоль него, — прямо к границе.

Этим путем мы и пошли.

Старушка знала, что посёлок Зашеек — это погранзона и, чтобы попасть туда, нужен пропуск. Она проводила нас взглядом и поспешила в сельсовет. Председатель сельсовета связался с районным отделением КГБ, те срочно распорядились выставить там посты и оповестили жителей Зашейка о подозрительных приезжих.

Мы шли уже несколько часов по разбитой дороге, как вдруг услышали шум мотора приближавшегося лесовоза. Водитель был удивлен, увидев нас.

— С геофизической партии мы, недалеко от Зашейка стоим, — соврал ему Толик.

— По этой дороге лес вывозят, а до Зашейка вам придется километров шесть самим через лес пробираться, — пояснил водитель, остановив свой лесовоз через несколько часов езды, и указал на невысокий, согнувшийся от времени телеграфный столб, с уходившими от него вглубь леса проводами.

— Так и идите вдоль столбов, — пояснил он и лесовоз исчез.

Я радовался, что еще не вечер, а мы уже преодолели более ста двадцати километров и до границы оставалось ещё семьдесят.

Тропой до Зашейка была колея, проваленная во мху болот колесами машин, проезжавшими здесь зимой. Нескончаемые болота с высохшими тонкими елками и черным роем мошки сопровождали нас, пока слева не послышалось мычание коров и нарастающий шум от работающего двигателя. Это был Зашеек.

Опасаясь попасться на глаза местным жителям, мы решили его обойти и, пройдя немного, оказались на берегу широкой реки. Река быстро несла свои воды. Северное блеклое солнце висело над далекой синей сопкой. Мошка куда-то вся исчезла, лишь гул комаров висел в воздухе. На берегу валялись полусгнившие бревна от лесосплава. Связав их недлинным куском веревки и снятыми с себя рубашками, мы смастерили плот, еле-еле державшийся на плаву с четырьмя нашими рюкзаками. Вода в реке была очень холодной. Борис поплыл первым, а мы — за ним, толкая плот. До берега было метров двести и, появись внезапно лодка на реке, нас бы сразу обнаружили. Стуча зубами, мокрые и совершенно промерзшие, выбрались мы на берег. Это была большая поляна, окруженная редким лесом и покрытая цветами белой ромашки. К нашей радости исчезли комары. Разожгли быстро костер. Белый пар валил от нашей насквозь промокшей одежды и, пока варилась каша с конской тушенкой и закипал чайник, мы успели обсохнуть и согреться. Сытые, мы упали на траву и провалились в тишину белой ночи.

Туман и утренняя прохлада разбудили нас. Теперь первым шел я с компасом в руке, за мной — Толик, а за ним — брат и Борис. Идти пришлось недолго, метров сто, как снова — река. Оказалось, что мы — на острове. Снова смастерили плот для рюкзаков и, доплыв с ним в ледяной воде к берегу, Борис, брат и я уже через несколько минут обсыхали у костра.

Толик категорически отказался залазить в воду. Он нашел две елки, стоявшие на противоположных берегах, ветки которых переплетались над водой. Раздевшись до трусов, громко ругаясь, он хлопал себя по телу и медленно передвигался вперед по колючим еловых веткам, напоминая Маугли. Голое тело Анатолия быстро привлекло комаров со всего карельского леса. Добравшись до середины реки, он должен был зацепиться за ветку ёлки, находившуюся на другом берегу. Рой комаров не оставлял ему времени на размышления. Он прыгнул, но ветка не выдержала и… Анатолий свалился в воду, рассмешив нас.

Компас вывел на старую дорогу с высокими соснами и елями, по которой давно не ездили машины. Она шла прямо к границе, но мы этого не знали, и то, что в Зашейке нас ждали пограничники и впереди нас дожидались «секреты», мы тоже не знали.

Лёгкий туман рассеялся. Ярко светило солнце. На южной стороне от дороги просматривалось огромное Пяозеро, на горизонте сливаясь с голубым небом. Обрывки ржавой колючей проволоки на деревьях заставили нас остановиться. Мы зашли в лес и обнаружили полуразрушенные от времени или войны блиндажи. Кто оборонялся здесь? Финны от красного нашествия или советские солдаты от нацистов?

По лесной дороге идти было легко. Мы знали, что находимся в погранзоне и это вызывало какое-то неопределенно-приятное чувство от риска и опасности.