Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

ПРИЯТНЫЕ НОЧИ

ДЖОВАНФРАНЧЕСКО СТРАПАРОЛА ЛА КАРАВАДЖО

ОРФЕО ДАЛЛА КАРТА {1} ПРИВЕТСТВУЕТ ПРЕЛЕСТНЫХ И МИЛЫХ ДАМ

Размышляя сам с собою, любезные дамы, сколь великими и совершенными были те божественные и возвышенные умы, которые как в древние, так и в новейшие времена сочинили всевозможные повести, при чтении коих вы вкушаете немалое удовольствие, я понимаю - и вы равным образом можете это понять, - что к сочинению их меня побуждало не что иное, как желание вас порадовать и вам угодить. А раз дело обстоит именно так, то вы, как я полагаю, больше того, как я непоколебимо уверен, будучи прелестными и милыми, не рассердитесь на меня, если я, ваш покорный слуга, в вашу честь выпущу в свет сказки и загадки высокодаровитого мессера Джанфранческо Страпаролы из Караваджо {2}, сочинённые им с не меньшим изяществом, чем искусством. И хотя содержание этих загадок и сказок не доставит вашему слуху того наслаждения и удовольствия, которое вы обычно находите в других повестях, тем не менее вы не отвергнете их по этой причине с презрением, отложив прочь и окончательно отказавшись от них, но примете благосклонно, как обыкновенно принимаете все другие. Ибо если, читая, вы призадумаетесь над многообразием случаев и хитроумными уловками, о которых тут повествуется, то извлечёте для себя по меньшей мере немало поучительного. Кроме того, вы не поставите в упрек автору его низкий и простецкий слог, ибо он писал не так, как ему того бы хотелось, а как услышал эти сказки и загадки от дам, которые их рассказали, ничего не прибавив и ничего не убавив. И если в чём-нибудь он не оказался на должной высоте, вините не его, который сделал всё, что смог и сумел, но меня, выпустившего их в свет вопреки его воле. Итак, примите благожелательно от вашего покорнейшего слуги его скромный дар, который, как он надеется, придётся вам по душе, а он постарается подарить вам в будущем таковое, что доставит вам большее удовольствие и больше приятности. Будьте счастливы, помните обо мне! В Венеции, во второй день января MDL.

НАЧИНАЕТСЯ КНИГА СКАЗОК И ЗАГАДОК

МЕССЕРА ДЖОВАНФРАНЧЕСКО СТРАПАРОЛЫ ИЗ КАРАВАДЖО,

ОЗАГЛАВЛЕННАЯ "ПРИЯТНЫЕ НОЧИ"

Вступление

В главном городе Ломбардии, древнем Милане, в котором так много прелестных дам, который изукрашен горделивыми дворцами и богат всем тем, что подобает иметь достославному городу, проживал Оттавиано Мария Сфорца {3}, епископ по избранию Лоди {4}, и ему по праву наследования после смерти миланского герцога Франческо Сфорца {5} неоспоримо принадлежала власть над миланским герцогством. Но из-за превратностей бурного времени, из-за беспощадной ненависти врагов, из-за кровавых усобиц и непрерывной изменчивости обстоятельств он уехал оттуда и вместе с дочерью Лукрецией {6}, супругой Джован Франческо Гонзага, двоюродного брата маркиза Мантуанского Федерико, тайно направился в Лоди, где некоторое время и пребывал. Как только об этом узнала его родня, она стала его преследовать, не без тяжкого для него урона. Подвергшись преследованиям со стороны своих родичей и видя их враждебность к себе и к своей дочери, незадолго пред тем овдовевшей, несчастный прихватил с собой немногие драгоценности и деньги, какие были при нём, и вместе с дочерью уехал в Венецию. Там он встретил Ферьеро Бельтрамо {7}, человека высокородного, благожелательного, любезного и отзывчивого, который радушно и с почётом принял его с дочерью и поместил их в своём доме. Но, так как чересчур затянувшееся пребывание в чужом доме чаще всего стесняет и становится в тягость, он по здравом размышлении пожелал покинуть его и где-нибудь приискать для себя свой собственный кров. И вот однажды он сел с дочерью в лодку и отплыл в Мурано {8}. Там его взор привлёк дворец поразительной красоты, тогда пустовавший, и он в него вошёл: его восхитительное местоположение, обширный двор, великолепная терраса, прелестный сад, полный весёлых цветов со множеством всевозможных плодовых деревьев и зелёных лужаек, и всё это очень ему понравилось.

Поднявшись по мраморной лестнице, он увидел роскошную залу, чудесные комнаты и балкон над водою, с которого открывался вид на окрестности. Его дочь, пленённая чарующим местоположением дворца, обратившись к отцу с нежными и ласковыми словами, так настоятельно просила его снять этот дворец, что в угоду ей он так и поступил. Это доставило ей огромную радость, ибо по утрам и вечерам она прохаживалась по балкону, любуясь поблёскивавшими чешуей рыбами, которые бесчисленными стаями носились в прозрачной морской воде, и следить за тем, как они мелькали то здесь, то там, доставляло ей величайшее удовольствие. И так как она лишилась прежде находившихся при ней девушек, то избрала десять других, столь же милых, как и красивых, о достоинствах и выдающихся качествах коих было бы долго рассказывать. Первой из них была Лодовика, чьи прекрасные глаза, сиявшие словно лучезарные звезды, всем обращавшим на неё взгляд внушали немалое восхищение. Второй - Виченца, отличавшаяся похвальными нравами, прекрасная обликом и сдержанная в обращении, чьё очаровательное и тонкое лицо приносило величайшую отраду всякому, кто им любовался.

Третьей - Лионора, которая, хотя и казалась из-за прирождённой ослепительной красоты немного надменною, была тем не менее настолько мила и учтива, что едва ли можно было сыскать другую, равную ей в этом девицу. Четвёртой - Альтерия со светлыми косами, которая преданно и с женственным благоговением постоянно пребывала в готовности услужить Синьоре. Пятой - Лауретта, с прелестной наружностью, но несколько вспыльчивая, чей нежный и манящий взгляд пленял всякого, кто пристально на неё смотрел. Шестой - Эритрея, которая, хоть и была мала ростом, всё же не уступала другим в красоте и изяществе, ибо обладала двумя искрящимися, сияющими ярче солнца глазами, маленьким ртом и слегка приподнятой грудью, да и вообще в ней не было ничего, что не заслуживало бы величайших похвал. Седьмой - Катеруцца, по прозванью Смуглянка, которая вся - сплошное очарование, вся - томленье любви, своими сладостными и пылкими речами способна была заманить в любовные сети не только мужчин, но могла бы заставить спуститься с горних небес Юпитера-вседержителя.

Восьмой - Ариадна, юная годами, с внушающим почтение обликом, с суровым взглядом, наделённая замечательным красноречием, чьи божественные добродетели, превозносимые бесчисленными хвалами, сверкали, как усыпавшие небосвод звёзды. Девятой - Изабелла, отличавшаяся находчивостью и остроумием: своими тонкими и живыми суждениями она приводила в восхищение всех окружающих. Последней была Фьордьяна, благоразумная и проникнутая высокими мыслями, выдающиеся и добродетельные дела которой превосходят все те, какие когда-либо совершались другими женщинами. Итак, эти десять прелестных девушек все вместе и каждая в отдельности служили благородной Лукреции, своей повелительнице. Вместе с ними Синьора избрала также двух дам почтенной наружности, знатного рода, зрелого возраста и глубоко уважаемых всеми, дабы они во всеоружии своих здравых советов, одна с правой руки, другая - с левой, всегда находились при ней. Одна из них была синьора Кьяра, жена феррарского дворянина Джироламо Гвидиччоне, другая - синьора Вероника, в прошлом супруга Санто Орбато, знатного уроженца Кремы {9}.

К этому приятному и отменному обществу присоединились многие знатные и просвещённейшие мужчины, и среди них болонец Казале {10}, епископ и посланник английского короля, высокоучёный Пьетро Бембо {11}, рыцарь великого магистра Родосского, и миланец Ванджелиста ди Читтадини - человек, вершивший большие дела, занимали при Синьоре первое место. Кроме них, там были Бернардо Каппелло {12}, выдающийся стихотворец, милейший Антоньо Бембо, давний друг семьи Оттавиано Сфорца Бенедетто из Тревизо, остроумец Антоньо Молино {13}, по прозванью Ладья, чопорный Ферьеро Бельтрамо и многие другие дворяне, перечислять имена которых одно за другим было бы делом докучным. Все они или по крайней мере большая часть их почти всякий вечер являлись в дом синьоры Лукреции и там развлекали её то исполненными любовного томления танцами, то приятными беседами, то игрою на музыкальных инструментах и пением, и вот так, развлекаясь подобным образом, проводили они быстролётное и быстротечное время. Это доставляло величайшее удовольствие благородной Синьоре и её благонравным девицам. Часто обсуждали они различные вопросы, выносить же окончательное решение предоставлялось только Синьоре.

И так как карнавал был уже на исходе {14} и оставалось немного дней, отводимых на развлечения, Синьора повелела всем под страхом её немилости вернуться на следующий вечер в обычное их собрание, дабы они могли сообща установить образ действий и распорядок, которых им впредь надо будет держаться. На следующий день с наступлением сумерек, выполняя отданное им приказание, все явились туда. После того как все сели сообразно своему положению и достоинству, Синьора обратилась к ним с такими словами: "Мои высокочтимые господа и вы, прелестные дамы, мы собрались здесь, в соответствии с принятым нами обыкновением, ради установления правил для наших милых и занимательных развлечений, дабы ещё в нынешний карнавал, до окончания которого остаются лишь немногие дни, мы могли насладиться какой-нибудь приятной забавой. Итак, пусть каждый из вас предложит то, что ему более всего по душе, и что найдёт одобрение большинства, то мы и обсудим". На это как дамы, так равно и мужчины в один голос ответили, что ей самой подобает принять решение.