Чжан Тянь-и - Дорога

Чжан Тянь-и

Дорога

– Ни с места! Только попробуйте двинуться! Будем стрелять!

Девять человек направили на нас ручные пулеметы.

Что случилось, черт возьми?

Ощеренные дула пулеметов готовы были выплюнуть огонь. Они чернели, как бездонная яма, эти круглые дульные отверстия. Вот гады!

Мы стояли лицом к лицу; мы и девять взбесившихся мерзавцев. Они замерли с пулеметами наизготовку. Их лица позеленели.

Но что случилось? Что?

Не были разве нашими боевыми товарищами эти девять негодяев? Вон тот, Гань, командир первого отряда. Рядом с ним – Ту Эр-е. Лю Тай-бао, командир седьмого отряда… Разве они не соратники нашего командующего?

– Не шевелись! – заорал Гань. – Разговор есть.

Разговор? Чего же тянуть?

Маленький Сань дернул меня за рукав.

– Что стряслось?

– Не знаю.

Впереди меня стоял Те Ню – Железный Бык. Он тоже негодовал.

– Чего они там крутят, черт бы их побрал!

…Окрик Ганя застал Юя, командира нашего отряда, в ту минуту, когда он вместе с командирами третьего и четвертого отрядов прогуливал своих коней. Командиры спешились. Но что они могли сделать? Кусая губы, они следили за каждым движением Ганя и его людей. Наш Юй, по-видимому, тоже не знал, что стряслось.

Все стояли молча, не двигаясь. Наши винтовки, составленные в козлы, находились позади Ганя и его шайки. Бежать до минометов и пушек еще дальше. Попробуй сунуться к своему оружию! Пулеметы Ганя не станут церемониться.

– Слушайте! – рявкнул Гань. – Будет говорить командующий.

Распахнулась дверь, и Чан Да-е предстал перед нами. Он мелковат ростом, зато вынослив – ого-го! Вот он какой, наш командующий! Он водил нас взрывать железнодорожное полотно. С ним захватили мы японский бронепоезд… Кто не знает, как эти черти боятся его! Еще бы, Чан Да-е они предпочитали бы видеть мертвым.

– Тьфу, дьявол! Так это Чан Да-е будет говорить?

Чан Да-е бросил быстрый взгляд на наших командиров и начал:

– Ребята!

– Чего это он, а? – не расслышал кто-то из наших.

– За кого нас принимает? Пулеметы зачем?

– Хватит горланить!

– Да слушайте же! Может, и вправду стряслось что.

– Спокойно, друзья! Давайте послушаем!

– Ребята!.. – То ли от холода, то ли по другой причине, но голос Чан Да-е заметно дрожал. – Мы оказались с вами на дороге смерти. Со всех сторон нас окружают отряды противника. Ребята! Вместе со мной вы…

Порыв ветра унес конец фразы.

– А кто потащил нас на эту дорогу? – Те Ню со злостью сплюнул.

– Надо поскорее наладить связь с нашими в Цзигуаньси!

Эти слова принадлежали студенту… Кого только не было в нашем отряде! Чан Да-е привел пятьсот миньтуаней,[1] затем пришли студенты, крестьяне, солдаты.

– Разве с самого начала не было известно, что здесь кругом японцы? Дался нам этот железнодорожный узел! – злобно процедил кто-то из студентов.

– Видать, Чан Да-е задумал что-то хитрое, – покосился на студента старина Сань. – У него свой план…

– Хитрое? Это верно! Не иначе, завтра налетим на…

– Не разговаривать! – в третий раз рявкнул Гань.

Но его не слушали.

– Старина Гань! Ты что это надумал со своими?

– Случись что, с тобой первым рассчитаемся…

– Братцы, мы… – Чан Да-е не спускал глаз с командира нашего отряда Юя, голос у него все еще дрожал. – Мы отрезаны от своих… Кругом отряды противника. Ребята! Сами скажите: умереть мы хотим или жить?

– Если все равно помирать, так незачем пробиваться!

– Хотим жить!

– Жить!

Многоголосое эхо тысячу раз повторило далеко в сопках: «Жить! Жи-ить!..»

– Верно! – взмахнул Чан Да-е рукой, призывая к молчанию. – И именно для того, чтобы жить, мы с вами…

Большие, навыкате, глаза Чан Да-е, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

– Пойдем до конца! – радостно поддержал кто-то из третьего отряда.

– Верно! Чего там тянуть? Драться так драться! Для того у нас разве пулеметы, чтоб своих же давить?

– Или за дураков нас считаешь?

– Кончай горланить! – Чан Да-е рассвирепел. Краска разлилась по его щекам.

Негодующие выкрики постепенно замерли, как дождь на исходе. Чан Да-е метнул в нас взгляд и быстро заговорил:

– Да! Мы все хотим жить. Но мы пришли на дорогу смерти. Противник превосходит нас силами в три-четыре раза. И пушек у него и орудий – всего хватает… Нам надо найти выход. Если хотим жить, у нас одна дорога…

– Биться до конца!

– Молчать! Стрелять буду! – заорал Чан Да-е не своим голосом.

Все закрыли рты. Только гудели, качаясь, сосны; казалось, снова пошел дождь.

– Ладно, не будем шуметь. Пусть Чан Да-е один говорит.

– Друзья! Вы со мной шли несколько месяцев. Мы как родные братья: встретим горе – пополам, встретим счастье – пополам!.. Горя за это время мы хлебнули немало, счастья пока не видели. Но я не успокоюсь и дам вам хоть крупицу счастья. Вот мое слово!

Счастье! О чем это он? Решается вопрос жизни и смерти. О каком счастье может идти речь?

Я переглянулся с товарищами.

– Братцы, у нас сейчас одна дорога. Не пойдем по ней – погибнем. Пойдем – каждого ждет счастье и благоденствие…

Все замерло. Не слышно было даже дыхания бойцов. Замолчали сосны. Люди, лошади, винтовки, орудия, минометы – все затихло. Все ждали, какую дорогу укажет Чан Да-е.

Глаза командующего скользили по рядам, лицо побледнело. Он широко открыл рот, но не издал ни звука.

Разве так трудно сказать?

Гань и Лю Тай-бао обменялись взглядами с Чан Да-е.

Казалось, вся вселенная замерла.

Но вот Чан Да-е снова раскрыл рот, хотя это стоило ему больших усилий. Говорил он вполголоса, однако слова его, точно гром, потрясли притихших людей.

– Выход только один! Мы должны покориться!

Все в ужасе вздрогнули:

– Как?! Покориться?!

И хлынуло лавиной:

– Кому покориться?

– Проклятье! Он рехнулся!

Сотни человеческих голов пришли в движение, словно колосья пшеницы при дуновении ветра.

– Сдаться японцам?

Как мог предложить такое Чан Да-е?

И все-таки это сказал он, командующий. Разве перед нашими глазами мечется не его фигурка? Или мы ослепли? Неужели это он водил нас взрывать мосты, железные дороги, бить японских захватчиков?

– Мы раздавим каждого, кто осмелится призывать нас капитулировать перед японцами!

Словно нечистая сила вселилась в командующего. Его всего скрючило, налитые кровью глаза вонзились в нас, руки сжались в кулаки: вот-вот набросится и сожрет. Лицо его стало ржаво-зеленым, колени затряслись.

– Внимание! – неистово закричал он тем девяти, с пулеметами – Не видите? Они зашевелились!

– Как он мог, подлец! Как он мог!..

Меня всего трясло, точно в лихорадке. Руки стали липкими от пота. Я поглядел на товарищей: губы их побелели, зубы были стиснуты.

Командир Юй, словно прикованный, впился остановившимся взглядом в Чан Да-е.

А тот визжал, утратив всякий человеческий облик:

– Братцы! Не думайте, что мне, вашему Да-е, наплевать на ваше доброе имя!.. Но сейчас у нас один разговор. Подчиняетесь вы или нет? Кто подчинится – того буду считать верным братом, с ним – счастье пополам. Кто не выполнит приказ – тот предатель. С ним разговор короткий: в расход!.. Приготовиться! Кто сдвинется с места – стреляю!

Девятка Ганя с ручными пулеметами оцепила нас. Дула все время были в движении. Ту Эр-е стал против командира Юя. Мы не шевелились.

Чан Да-е надрывался:

– Мы… мы… сможем ли мы пробиться? Кругом в горах противник. Сколько еще продержимся? А покоримся – наступят хорошие дни. Мы… покоримся – получим двести тысяч вознаграждения. Двести тысяч обещали, подумайте! Каждый будет иметь положение и сможет неплохо прожить до конца своих дней. Я. как видите, не очень-то церемонюсь сейчас с вами, но у меня. Юань Чан-жуна, доброе сердце, я не желаю вреда своим братьям. Встретим счастье – пополам…

Бешеные глаза Чан Да-е шныряли по толпе, будто черные дула пулеметов.

– Все поняли, о чем речь? – скрипел он зубами. – Только об одном: подчиняетесь или нет?

Где уж тут не понять! Все было ясно. Ларчик просто открывался. Сейчас все поняли: ловушку, вот что подстроил нам Чан Да-е. Его предательских рук это дело! Почему он отверг совет командира Лю и повел нас в этот мешок? Почему не захотел связаться с нашими в Цзи-гуаньси? Почему направил на нас пулеметы? Ловушка это, самая настоящая ловушка! Как он, Чан Да-е, посмел продать нас япопцам? Разве не его деревня была разрушена врагом?! Разве не он повел нас драться с захватчиками?! О, подлое отродье!

Никто не проронил ни звука. Каждый думал: что же делать?

Долго стояла тишина.

Вдруг люди зашумели:

– Встретим счастье – пополам…

– Двести тысяч награды…

– Двести тысяч захотелось! У, гад!

– Каждый будет иметь положение…

– Какое положение? В холуи записаться?

В холуи! Любопытно поглядеть, как Те Ню станет холуем! И старина Сань! И я! Все мы окажемся холуями?