Газета Завтра - Газета Завтра 198 (37 1997) Страница 24

Его схватили, скрутили. Исполнили все по обряду: джасабыл Баргый убил Бэктэрэ, пронзив сердце выстрелом в спину. Опустился на колени перед могилой, накренив голову в готовности принять смерть.

— Мы, новые люди, — люди длинной воли, меняем старые порядки, — решительно подошел к нему Тэмучин и поднял с колен.

— Сын Хана ниже последнего смерда, если он предатель!.. Долг и честь — мера всему! Я освобождаю тебя, джасабыл Баргый, от исполнения отжившего обычая. Перед Ханом отвечать буду я.

— Убай, — приблизился к нему младший брат Хасар, — я с тобой.

АТМОСФЕРА БЕЗ ДЕТАЛЕЙ (Политические и разные другие мысли в общедоступном лозунговом изложении)

Владимир Гусев

Смотрите, как уныло

Нависли облака.

Уют отчизны милой

Уходит на века.

Смотрите, как сурово

Молчат леса-река.

Пришел хозяин новый:

Не знает языка.

НЫНЕШНИЕ О 93-М

И смерть-то пинают

Гайдаристы-чубисты:

Убийцы обвиняют

Убитых в убийстве.

Убитый не в дар же

Те пули схватил в горло.

Отправлен на барже

И сдан в бездну — в прорву.

Каждому свое,

Убитый был и нету.

Убийца речи вьет,

Труп требует к ответу.

Убийце хорошо:

Быть в церкви отпету.

Убитый ушел

Неотмщен и без света.

Власть, храм и пивная,

Но мало зомбисту.

Убийцы обвиняют

Убитых в убийстве.

СЕВАСТОПОЛЬ-БАЛАКЛАВА

Весь вживе бухтами распорот,

Привет тебе, великий город!

Тебя сдавали дважды славно -

И в третий отдали — недавно:

Бесславно.

Севастополь — это страна,

Что сама себе не равна.

Шесть парусов

Белеют в море.

Нет одиночества -

Нет горя.

Балаклава: там поверху — яхты,

Для подлодок — подводные шахты.

Тут о фиордах или шхерах

Никто нигде не говорит,

Но в морекаменных пещерах

Подводный флот незримо спит.

Подводный город или лагерь

Не слышен в солнце над водой.

Но в толще реют наши флаги

И бьют часы вседневный бой.

Вот почему так неспокойно

У наших недругов в сердцах

И от побед в “х о л о д н ы х войнах”

Они испытывают страх.

Эти шахты подводные,

Цитадель субмарин.

Эти силы природные

Носят россовый чин.

Носят чин офицерский

И молчат в толщах недр.

На поверхности ж резкий

Моря свет, дрок и кедр.

Шум и гам, идет кровавый бой:

Русские дерутся меж собой.

Смерть отовсюду подступает,

Но равнодушен русский рок,

И каждый легкими стопами

Ухолит вдаль, за тот порог.

Другие видят их походки,

Как бы задумавшись во мгле,

Пьют водку, но уже и в водке

Не ищут правды на Земле.

* * *

Береза, ольха

Дают петуха:

Красного, бесова,

Злого, игристого.

Прогорают быстро — во! -

Да горят весело.

* * *

Хотел бы я………………….

Но странное души оцепененья

Мне не дает пойти на смерть за это

Народ сие зовет в себе — терпенье -

И так и спим с рассвета до рассвета.

Загнали царство за полтину

И тут же з а п и л и на рубль.

Любой дурак или скотина

Сегодня с русским смел и груб.

Но посмотри, как блеском стали

Взор пьяного порой блеснет

И гордый, как на пьедестале,

Он повернется… и вздохнет…

САМ СЕБЕ РЕЖИССЕР (и любимец вождей — Ю. Любимов)

Ольга Генкина

Таганка-девочка,

Таганка — дрянь,

Ты что наделала,

Ты только глянь…

(Фольклор Таганки 70-х)

30 сентября бывшему солисту ансамбля НКВД, бывшему члену КПСС, бывшему ведущему актеру театра им. Вахтангова, главному режиссеру театра на Таганке Юрию Петровичу Любимову исполняется 80 лет. Несомненно, что “всенародно избранный” президент России, правительство “реформаторов” и “прогрессивная” часть российской интеллигенции отметят юбилей Любимова не хуже юбилея Ростроповича, ибо заслуги этих деятелей в разрушении советской идеологии и в конечном итоге самого СССР равноценны. “Нет, — истошным голосом кричит из мюнхенского далека еще одна героиня небескорыстного “сопротивления” Майя Плисецкая. — Пусть не примазывается к чужой славе!”. Смешные драчки идут сейчас у них, “демократов”-шестидесятников, делят геростратову славу — никак поделить не могут. Что касается Юрия Петровича, заслуги его несомненны.

Также несомненно, что на исторической родине в Израиле тоже воздадут должное человеку, который задолго до эмиграции из СССР и получения израильского гражданства (1984 г.) отстаивал идеи сионизма средствами политического театра в центре Москвы и за государственный счет! Мы-то, дураки, верили внушениям Любимова и его адептов, что “Таганка” — один из бастионов левого лагеря, а они нас в такую “левизну” увлекали, что страшно вспомнить. Разве знали мы тогда, кто и что стоит за отчаянной борьбой вокруг спектакля “Павшие и живые”, поставленного Любимовым в 1965 году, в первую годовщину театра на Таганке, и приуроченного к 20-летию Победы советского народа над гитлеровской Германией.

Тяжко сегодня читать стенограммы и вообще все документальные материалы той поры, свидетельствующие о том, как сионизм победно разворачивал свои знамена — и где? В аппарате ЦК, в международном отделе, которым руководил Ю.В.Андропов! Весной 1965 года у его сотрудников не было других забот, кроме подковерной возни вокруг спектакля “Павшие и живые”, в котором Сталин и Гитлер в решении еврейского вопроса ставились на одну доску. Больше всех суетились ближайшие консультанты Андропова, небезызвестные ныне Ф.Бурлацкий, Г.Шахназаров, Г.Арбатов, Л.Делюсин и А.Бовин (будущий ельцинский посол в Израиле). Со своей стороны, со всех вообще возможных сторон “нажимали на педали” писатели К.Симонов, М.Алигер, Г.Бакланов, А.Вознесенский, Е.Евтушенко, Р.Рождественский… Во как умел Любимов “режиссировать” общественное мнение и давать отпор оппонентам! А мы-то, дураки, стеснялись вслух сказать о том, о чем они, выезжая за казенный счет в загранкомандировки, кричали на Западе на всех перекрестках. Помнит ли сегодня артистка Зинаида Славина реплику, брошенную ей в в сердцах тогдашним чиновником Ф.Евсеевым во время обсуждения спектакля в Управлении культуры: “Ну Вы-то, Зина, Вы -большая русская актриса, как Вы можете не видеть, в какие игры Вас затаскивает Любимов!”? (Спасибо актеру Вениамину Смехову: он запомнил и растиражировал эти слова.) Это было 30 июня 1965 года. Где сейчас бессильный патриот Ф.Евсеев, и с кем сегодня большая русская актриса З.Славина?..

Все тонет в славословиях и рукоплесканиях Любимову. Несомненно, в торжествах примут участие Италия, Франция, Германия, Австрия и другие страны Запада, морально и материально поддерживавшие неугомонного борца с Советской властью на всех этапах смертельной схватки. Это нам теперь понятно, а тогда…

Самые громкие баталии развернулись в 1977 году, когда советскому диссиденту с Таганки удалось “срежиссировать” мировой скандал, на дивиденды с которого он живет до сих пор, получая деньги, награды и славу.

Если верить (а почему нет?) жене В.Смехова и театроведу Галине Аксеновой “Любимов всегда был пунктуален. Он никогда не опаздывал со своими спектаклями и никогда не приходил раньше времени.” Пунктуален — вялое слово. Из лексикона джентльменов. Любимов никогда им не был (и меньше всего в эпоху позорного раздела “Таганки”, инициированного создателем театра). Он всегда был дьявольски расчетлив. Вовремя ушел из героев-любовников в свободное плавание — режиссуру. Удачно сделал ставку на политический театр с плакатной патетикой громкого публицистического высказывания, с гражданским пафосом митингового уровня. Ловко маневрируя в спорах с властями, умел делать упреждающие шаги: пригласить на репетицию иностранных журналистов, опубликовать за рубежом стенограмму закрытого обсуждения, добиться приема у Ю.В.Андропова или звонка из канцелярии Л.И.Брежнева: “Спокойно продолжайте вашу работу. Товарищ Леонид Ильич желает вам удачи.”

Да, случалось, спектакли Любимова запрещали… к вящей выгоде Любимова: умножал славу гонимого художника и получал — тоже случалось! — компенсацию в виде загранкомандировок. К примеру, 3 января 1972 года был закрыт спектакль “Живой” по Б.Можаеву. Но уже 10 января обиженного Юрия Петровича принял в своем кабинете первый секретарь Московского ГК КПСС В.В.Гришин и предложил ему поездку в Америку. За счет ГК КПСС! Коммунист со стажем и лукавый демагог, Юрий Петрович умел “косить” под непорочного партийца и картинно размахивать на публике партбилетом.

Он был любим на Западе, потому что был гоним в Москве. Чем дальше, тем больше. Эту ситуацию Юрий Петрович использовал на всю катушку. Гонения перекрывались триумфами, каких не знал ни один советский театр. О Любимове говорили и писали взахлеб, напыщенно-экспрессивным стилем: “Он взорвал эпоху”, “Он порвал с традицией”, “Он сделал прорыв к Маяковскому” и т.д. и т.п. А еще самое употребительное в рецензиях словечко: вызов. Писалось, как золотом на знамени… Жизнь в режиме постоянно провоцируемых скандалов, непомерно раздутых успехов и массового психоза околотеатральных кругов не могла быть продолжительной. На исходе первого десятилетия существования “Таганки” стал намечаться спад творческой активности ее основателя, заметный лишь бесстрастному взгляду профессионала. И хотя театральная тусовка сгорала в пламени любви к своему кумиру, ему было тесно в стенах бывшего кинотеатра и он испытывал потребность в энергетической подпитке, которую мог получить только на Западе. Запад спас его от надвигавшегося (медленно, но верно) идейного кризиса.