Владимир Одинец - Мышь – рейв времени

Владимир Одинец (Хайфа, Израиль)

«Мышь – рейв времени»

Дни – мыши времени, и гложут Они нам жизнь…

– Ты проснулся?

Вопрос Максика был не вполне корректным, с учетом времени – восемь утра, да еще в первую неделю каникул! Дрюня выдал в трубку развернутый ответ – минуты на полторы, со множеством версий глагола и отглагольными вариантами, прямо относящимися к процессу воспроизводства млекопитающих. Максик усвоил новые обороты и лишь затем обозначил отношение к речи друга:

– Ты меня сокрушил. Выкуешь, чувила?

– Я до трех качал новый «медляк», – спуская пар, друг проснулся, подобрел и принялся хвастать: – Нашел даунбит и амбиент…

– Ну? – восхитился Макс.

– Греби ко мне, это полный отпад! «Экспириенс», «Солар Филдс», понял?

Максим засуетился. Друг, как сын богачей, имел «безлимитную выделенку» и мог шастать по Интернету сколь угодно долго, а ему приходилось ужиматься в пределах наработанных самолично денег, поскольку мать не могла оплачивать дорогущего – по ее зарплате – провайдера. Продав скачанное ночью Дрюней, Макс еще прикупит сетевое время. Класс! Захватив два чистых диска, он заскочил в ванную комнату, наскоро шарканул зубы, почистил язык от налета, дыхнул в стакан, понюхал мятный запах и поспешил в гости.

Дрюня сидел в наушниках, ритмично покачиваясь. Максим нарисовался перед ним, протянул ладони для дружеского хлопка. Встали, встречно повторили движения рук и лишь потом обнялись и трижды расцеловались. Это важно, это – ритуал! Изо рта Дрюни тоже приятно пахнуло мятной свежестью – он ждал друга, чтобы сбросить добычу ему на диск. Музыка заполнила комнату. Она растекалась по телу, пробегала волнами зябких мурашек, вздымая пушок на коже. Друзья валялись поперек Дрюниной постели, свесив ноги. Счастье ничегонеделания было совершенно кайфным…

И тут вперлась Юлька:

– Балдеешь, плесень? – Небрежный кивок гостю: – Привет, Максик.

Макс кивнул адекватно – друг не велел соблюдать с сеструхой нормы вежливости, – но та не увидела, она продолжала наезд:

– …а Сая встречать? Забыл?

– Сам доберется, не маленький…

– Папа сказал. – Старшая сестра пожала полноватыми для двадцати лет плечами и добавила: – Смотри, опять огребешь!

– Жулька, в будку! – огрызнулся Андрей, но дверь за сестрой уже закрылась. – Вот крыса, так тупо обломить!

Они успели. Саят, крупный парень, на полголовы выше друзей и вдвое шире в плечах, озирался на перроне. От него веяло такой провинцией, что уже в автобусе Макс почти простил ему расплющенную ладонь: «Урод, блин, я тебе что, кистевой эспандер, так здороваться?» Искоса поглядывая на дешевый китайский рюкзак гостя, на его полуказахскую физиономию, Максим понимал, насколько тоньше, галантнее они с Дрюней. А чего с деревни возьмешь?

Алексей Николаевич Воронов, менеджер молодежного ночного клуба «Лайф-Кайф», шел к своей Голгофе. Уверенная походка, безукоризненная одежда, мужественное выражение лица – кто бы заподозрил в нем ненависть к престижной работе? НЕНАВИСТЬ с большой буквы. «Лайф-Кайф» звучало приторно и позорно, но безденежным щеглам и сикушкам, косящим под рейверов, название и колорит нравились, поэтому полуподвальная дискотека была популярна. А главное – поднимала рейтинг Воронова. В будущем маячило повышение. Хозяин многих дискотек и казино, клубный промоутер Исай Елизаров заканчивал отделку элитного ночного клуба с претенциозным названием «Звездный нагуаль». Не обалдуя-племянника же поставит он туда! А толковые родственники Исая – все уже при делах. Хотя кто их, толстосумов, знает! Алексей сплюнул жвачку вместе со злом, народившимся при мыслях о возможной несправедливости, и поднялся по ступенькам к железной двери. Незнакомое лицо выставилось в окошечко:

– Вам кого?

– Это еще что такое? – возмутился Воронов. – Ты что, с дуба рухнул?

По интонации новый охранник понял свою промашку, распахнул дверь, пропустил начальство. Миновав отгороженную билетную зону – этакий предбанник, – Алексей Николаевич откинул тяжелую портьеру и начал спускаться вниз. Все это: лестница вверх, предбанник, лестница вниз, портьера и весь инвайромент вообще – были его детищем. Сам нашел, сам выпросил деньги, сам реализовал идею и – прыгнул от диджея в менеджеры. Обширный, неровный полумрак цокольного этажа чуть разжижался дежурным светом, создавая впечатление излюбленной съемочной площадки вульгарного боевика – ржавых внутренностей заброшенного завода. Выщербленный бетонный потолок в грязно-фиолетовой краске контрастировал с безукоризненно зажелезненным полом. Коленчатые канализационные трубы, изукрашенные жирными мазками неожиданно ярких оттенков зеленых, желтых, красных цветов, внушали мысль о ядовитом содержимом, хотя в них давно уже пересохли в пыль последние остатки дерьма. Швейная мастерская приказала долго жить еще в годы перестройки, и верхний этаж пустовал. Барная стойка оживляла танцзал, но двухъярусный подиум у противоположной стены – сварными лесенками и двутаврами снова все опошлял. Диджей Форос, в миру Евгений, косичковолосый придурок эпилептоидного вида, тестировал аппаратуру, уже разгрузив сумку от дисков. Напарник, по кличке Тим Флай, должен был появиться позже. Ответив на все кивки, Воронов двинулся в туалет. Похлопал всеми дверками, проверил смыв. И женская, и мужская части были в порядке. Дежурные уборщицы в синих халатах выжидающе встрепенулись.

– Увижу, что снова успеют пол загадить, – выгоню, – безадресно, но точно дал рабочий настрой Алексей сразу обеим.

– Так один нассыт на кружок, и никто потом не садится, – оправдание осталось за дверью комнаты отдыха, или – гордо! – чилаут-рум.

Начальник охраны, двухметровая горилла, и гориллоид помельче, облаченные в серые рубашки, попеременно толкали лапы в щель между стеной и лежанкой. Еле слышные на паласе шаги Воронова обе туши уловили одновременно и выпрямились. Алексей сделал вид, что ничего не понял:

– Сколько сегодня на смене?

– Шестеро. Один-два на фейсе, трое – на полу, один – в чиле и туалетах.

– Сегодня – без дождя, открываем «выгул». Справитесь?

– Должны. – Николай демонстрировал уверенность и лояльность.

Этого «бычару» Воронов ненавидел особенно. За спортивно-бандитское прошлое, за наркоту, которой тот травил дансеров, за белую «семерку», которую язык не повернется назвать «бумером», – да за все! Ненависть была неугасимая, как огонек «Зиппо», и давала силу держать дистанцию с этим типом. Выпустив дымок, менеджер пошел в артистическую, к подтанцовке.

– Как самочувствие? – спросил он всех, надеясь на ответ Светланы.

Не поворачивая красивое лицо, она, самая стройная и возрастная – двадцать пять лет! – пожала плечами под махровым халатом:

– Как всегда. А вы на что надеялись?

Две малолетки опознали ремейк анекдота «Не дождетесь!» – хихикнули. Дуры, это ваш суповой набор надо под халаты прятать, а ее роскошное тело как раз на обозрение выставлять. Воронов взглядом одернул девиц, а вслух выдал:

– Вот и славно. Сегодня ожидается наплыв. Каникулы начались.

Единственный человек в этом бессмысленном балагане примирял Воронова с жизнью – Светлана. Она была так харизматична в танце, так божественно пластична и восхитительно сложена, что у него, тридцатилетнего женатого мужика, все поднималось дыбом, когда эта девушка царила на подиуме. Жердеобразные партнерши рядом с ней выглядели буратинами, хотя тоже пришли из художественной гимнастики. Низкий звук проник сквозь звукоизоляцию – Форос начал разогреваться. Алексей пошел к барменам, проверил с фонариком стойки изнутри. Ритуал поиска запрещенного был привычен, стороны играли положенные роли. Воронов знал, что наркотой торгует Федор. Илье и Кате «бычара» не доверял. Амфетамин продавал гориллоид, и где он прятал таблетки – теперь было известно. Воронов глянул на часы, поманил рукой Николая, скрестив руки, свистнул диджею. В упавшей тишине спросил:

– Начинаем? – Поймал общий кивок, дал разрешение.

Лязгнула защелка дверей, впустив шум толпы. Первые посетители продрались через фейсконтроль, сменяли деньги на право оглохнуть, поколбаситься, то есть молодежно отдохнуть. Ритмично забухал евроданс, верхний свет сменился цветными огоньками, лазерными штрихами, ультрафиолетовой подсветкой, и полуподвал сказочно преобразился.

Сай, направляемый Юлькой, ледоколом прорывался к железной лестнице в шесть ступенек. Максик замыкал колонну. Два охранных жлоба перегораживали вход. Они остановили Саята, приставив ладонь к его груди:

– Ты че, борзой, всех раскидал? Пьяные не допускаются! Дыхни, ну!

Сай онемел от неожиданности, зато вступилась Юлька, точно копируя их обороты и тональность речи:

– Не, ну че, в натуре, наехали? Он трезвый, просто в первый раз, и обычаев не знает! Вы еще паспорт у него спросите и разрешение от мамы! Он малолетка и со спецом их подделал!