Юрий Корольков - Тайны войны

Корольков Юрий Михайлович

Тайны войны

От автора

Это было много лет тому назад. В Нюрнберге шел процесс главных военных преступников. Судили Геринга, Гесса, Кейтеля… На скамье подсудимых сидели двадцать главарей фашистской Германии. Заговорщиков постигла заслуженная кара.

Документы Нюрнбергского процесса не только изобличали подсудимых, но и проливали свет на вероломную роль пособников германских фашистов в других странах.

Там, в Нюрнберге, и зародилась идея этой книги. Мне захотелось рассказать о раскрывшихся тайнах международного заговора, о борьбе передового человечества с силами мрака, о судьбах простых людей, сражавшихся на фронтах и в подполье, людей разных национальностей, убеждений, политических взглядов, объединенных стремлением защитить жизнь, независимость, мир и человеческое достоинство.

Я черпал материалы не только из немецких источников. После войны Западную Европу наводнили потоки мемуарной литературы. С разными намерениями авторы мемуаров брались за перо. Одни – для того чтобы раскрыть истину, другие – чтобы скрыть ее, фальсифицировать историю. Оценки событий были различны, но меня интересовали факты, достоверные и конкретные.

Собранные материалы и легли в основу романа-хроники «Тайны войны».

1956

Часть первая. В столицах мира

Глава первая

I

В том, что норвежская шхуна «Луиза», приписанная к порту Нарвик, вошла в устье Темзы и бросила якорь недалеко от берега, не было ничего странного – мало ли кораблей останавливается здесь в ожидании лоцмана. Только рыболов, стоявший босиком на подгнивших сваях, лениво сказал приятелю:

– Бьюсь об заклад, Вильям, что это китобой! Гляди, как низко опущена палуба. А если вон там, на полубаке, поставить гарпунную пушку, хоть сейчас отправляйся на промысел.

Щурясь от яркого света, рыболов приложил козырьком руку к глазам и принялся рассматривать шхуну. Она стояла в нескольких сотнях ярдов, и палубные надстройки, покрашенные в белый цвет, выделялись на сероватом фоне воды.

– А мне наплевать, что это, китобой или плавучий курятник, – флегматично ответил Вильям. – Мало ли ходит здесь всяких посудин.

Он не отрываясь следил за поплавком, мимо которого на воде плыли блестящие под солнцем лилово-оранжевые нефтяные пятна.

– Так, значит, не будешь спорить? Хочешь, на кварту пива?

– Нет, Джон, мне и без того осточертели споры. Хватит одного Данцига. Зайдем, так выпьем… Ну и жара!

Рыболовы углубились в свое занятие. Они больше не обращали внимания ни на судно с желтыми мачтами, ни на лоцманский катер, лихо подскочивший к невысокому борту шхуны.

У рыболовов не вызвало бы недоумения и то, что единственным пассажиром на шхуне был ее владелец – глава китобойной фирмы «Иогансен и сын», который в это время стоял на капитанском мостике. Мало ли кто в это знойное лето 1939 года искал прохлады и отдыха в морских путешествиях!

Владелец шхуны, квадратный человек с обветренным лицом и короткой шеей, молчаливо глядел на берег и терпеливо ждал лоцмана. С давних пор, еще с тех лет, когда он сам хаживал гарпунером на китобойный промысел, за Мартином Иогансеном сохранилось меткое прозвище – Кнехт. Оно так и прилепилось к нему, как ракушка к корабельному днищу.

В самом деле – с годами все больше он напоминал чем-то массивную чугунную тумбу, которую укрепляют на палубе, чтобы канатами швартовать судно к берегу. Сходство это подчеркивал еще больше плоский берет на голове Мартина, походивший на шляпку кнехта.

Не вызывала бы ни у кого сомнений и цель, с которой Иогансен пересек Северное море и прибыл в Лондон. Приехал он на совещание промышленников-китобоев. В этом году оно почему-то созывалось раньше обычного. Конечно, можно было бы лететь в Англию самолетом, но Мартин давно обещал дочери совершить вместе с ней морскую прогулку, показать ей Копенгаген, а оттуда рукой подать и до Лондона.

Была у Кнехта и еще одна затаенная мысль, которой он не хотел поделиться даже с женой. Их дочери Луизе – ее именем он и назвал шхуну – шел двадцать девятый год. Девушка была скроена так же плотно, как и отец, такая же короткая шея, грубое, обветренное лицо, словно она тоже плавала годами в Антарктике. На свою внешность Мартин не обращал внимания, но для девушки это имело, видимо, значение, и Мартина начинала тревожить ее судьба.

В глубине души Мартин лелеял надежду, что, может быть, Луизе скорее удастся найти жениха, если она будет сопровождать его в многочисленных деловых поездках по Европе. Ведь женился же он сам на своей Гертруде, познакомившись с ней в Киле, во время ремонта судна…

С такими мыслями Кнехт отправился в путешествие, об этом думал он и сейчас, стоя рядом с Луизой на капитанском мостике. Черт побери, видимо, долго придется ждать лоцмана – вон сколько кораблей дожидаются своей очереди!

Но Мартин Иогансен был приятно изумлен, когда через четверть часа, минуя другие корабли, к борту «Луизы» подвалил катер и на шхуну поднялся высокий, сухопарый лоцман. Учтиво раскланявшись с Кнехтом, он осведомился, можно ли ему немедленно приступить к исполнению своих обязанностей.

В конце концов, в этом неожиданно быстром появлении лоцмана тоже нет ничего странного. Странным было другое – за передвижением «Луизы» от самого Нарвика очень внимательно следили в британском министерстве иностранных дел. И в тот час, когда на борт шхуны поднялся лоцман, чтобы провести судно вверх по Темзе, об этом, несмотря на воскресный день, немедленно сообщили по домашнему телефону сэру Горацио Вильсону, ближайшему сотруднику британского премьер-министра Невиля Чемберлена.

Часа через три, когда норвежская шхуна ошвартовалась у гранитного пирса, вблизи королевских доков, лоцман попросил Мартина Иогансена уделить ему несколько минут для конфиденциального разговора.

Следом за Кнехтом лоцман прошел в каюту. Удостоверившись, что иллюминаторы плотно закрыты и разговор их не достигнет постороннего уха, он сказал:

– Мистер Иогансен, одно высокопоставленное лицо желает сегодня встретиться с вами. Не сможете ли вы быть на борту шхуны, предположим, в девять часов вечера?

Кнехт не сразу понял, чего от него хотят. Норвежский китопромышленник соображал довольно туго.

– А зачем это нужно? – неуверенно спросил он.

– Высокопоставленное лицо нуждается в ваших услугах, – ответил лоцман. – Но имейте в виду: встреча должна быть абсолютно тайной.

Иогансен сгреб рукой губы. Так простолюдины вытирают рот после сытного обеда – всей пятерней. От этой привычки, приобретенной в детстве, Мартин не мог избавиться всю свою жизнь; особенно она мешала ему теперь, когда он, став владельцем солидной китобойной фирмы, проник в деловое общество.

Жест рождался непроизвольно каждый раз, когда Кнехт оказывался в затруднительном положении. Так и сейчас. Он вытер с губ невидимый жир, а в голове его начала складываться мысль, приближавшая его к смыслу происходящего разговора. Недаром Кнехт в свое время не только промышлял китов. Приходилось ему заниматься и контрабандой. Кнехт прикинул: тут что-то нечисто, не намекает ли лоцман на какую-то сделку? Кнехт хитровато улыбнулся. Кажется, он понял предложение лоцмана.

– В девять часов буду ждать у себя в каюте, – сказал Иогансен и посмотрел на золотую луковицу карманных часов, увешанных коллекцией всевозможных брелоков.

Лоцман учтиво попрощался и вышел. Кнехт постоял, барабаня коротенькими пальцами по столу, потянулся рукой ко рту, но вовремя спохватился.

– Когда я, черт побери, отвыкну от этого! – пробормотал он.

Пока у норвежского промышленника не было особых оснований выражать недоумение. Удивляться он начал после того, как ровно в девять часов в его каюту вошел человек в сером макинтоше с поднятым воротником и в светлой шляпе, надвинутой до бровей.

– Имею честь видеть господина Мартина Иогансена, члена китоловной комиссии? – спросил незнакомец, пристально вглядываясь в лицо Кнехта.

Удостоверившись, что перед ним именно тот человек, который нужен, он откинул воротник и попросил разрешения сесть.

– Я буду краток и сразу приступлю к делу, – сказал незнакомец. – Вы, кажется, знакомы с господином Вольтатом Гельмутом из Германского экономического ведомства Германа Геринга? Не так ли?

Человек средних лет, сидевший перед Кнехтом, был почему-то хорошо осведомлен о деловых связях Мартина. Китопромышленник действительно встречался с министериаль-директором Вольтатом, уполномоченным Геринга по четырехлетнему плану. Они несколько раз виделись в Берлине, когда Иогансен вел переговоры о поставке большой партии китового жира. Раза два они обедали вместе в «Адлоне» на Унтер-ден-Линден. В заключение министериаль-директор дал в честь его, Мартина Иогансена, банкет, на котором присутствовал и Герман Геринг. Конечно, Вольт содрал с Кнехта немалый куртаж, но Иогансен человек коммерческий, он не был за это в большой обиде: кто даром станет оформлять сделку! Мартин тоже не остался внакладе.