Александр Грин - Открыватель замков

Александр Грин

Открыватель замков

В ноябре 1797 года механик Генри Модлей поссорился со своим хозяином Джозефом Брамахом[1] и начал самостоятельное дело, сняв полуразрушенную кузницу. Два дня Модлей и его хорошенькая жена, Сарра Тиндэль — теперь мистрисс Модлей, — работали не покладая рук, чтобы привести заброшенное помещение в годное для работы состояние; так как Модлей, очень любивший свое дело, хотел непременно начать работать с понедельника, то два дня — пятница и суббота — прошли в починке верстаков, горна и свинцовых оконных рам. Часть инструментов, сделанных для себя за время работы у Брамаха, Модлей перенес в кузницу; остальной необходимый инвентарь — молоты, клещи и т. п. — ему пришлось купить из последних денег, но он не жалел о расходах, так как знал, что недостатка в заказах не будет.

Действительно, не успел Модлей выпить кружку эля и съесть кусок холодного пирога с мясом, которые Сарра принесла из ближайшей таверны, как дверь открылась и в кузницу вошел пожилой человек в темном плаще — художник Лингрев, живший на Пикадилли, по соседству с мастерскими Брамаха. Не даровитый, однако имеющий много заказов, благодаря спасительному инстинкту посредственности — уметь угождать клиентам, — Лингрев рисовал портреты. У него была слабость желать усилить свое значение разного рода выдумками; так, он заказал Брамаху для входной двери висячий фонарь в виде полушария, а теперь, прослышав, что главный мастер Брамаха ушел от хозяина, явился заказать Модлею железный мольберт, чертеж которого нарисовал сам.

— Мистер Лингрев! — воскликнул Модлей, в то время как просиявшая Сарра торопливо вытирала скамейку для посетителя. — Мы еще ничего не начали! Только что привели в порядок эту лачугу. Не были ли вы у Брамаха?

— Вот именно, — ответил, усаживаясь, Лингрев, — я вынес впечатление, что дядя Джозеф едва ли сам очень доволен своим поступком по отношению к Модлею. Разумеется, мне нужен мастер Модлей. Я люблю тщательно отделанные вещи, и едва ли кто-нибудь может работать так тщательно, как ваш муж, милая Сарра.

— Я совершенно уверена в этом, — ответила молодая женщина, принимая важный вид, но отворачиваясь, чтобы не рассмеяться. Схватив веревку кузнечных мехов, она стала раздувать горн; треща, полетели искры.

— Сядь, Сарра, — сказал Модлей, — ты мешаешь мистеру Лингреву говорить о своем деле.

— Старый ватерклозетчик![2] — воскликнула мистрисс Модлей, бывшая ранее служанкой Брамаха. — Если бы еще он был скуп! Не перебивайте, у меня накипело на старика. Он не скуп, но он считает Генри мальчиком. И это в то время, как Генри придумал ему столько разных усовершенствований для станков и замков!

Восклицание Сарры Модлей — «старый ватерклозетчик» — относилось к началу деятельности Брамаха.

Лингрев и Модлей рассмеялись.

— Сарра права, — сказал Модлей. — Один мой самозадерживающий клапан для гидравлических прессов дал дяде Джозефу несколько тысяч фунтов.

— Все любили Генри, — продолжала взволнованная Сарра. — А вы знаете, что его нельзя не любить. Он честен и прямодушен. Если он талантливее Брамаха, то…

— Довольно, Сарра, — мягко сказал Модлей.

— Я только доскажу: ты, главный мастер, получал тридцать шиллингов в неделю. Что же, он не мог прибавить пятнадцать?

— Боюсь, не начал ли мистер Брамах завидовать вам? — заметил Лингрев.

Модлей нахмурился и допил свой эль; понимая его молчание, Лингрев достал чертежи мольберта, и они принялись толковать о заказе, а Сарра удалилась в жилое помещение над мастерской, чтобы устроить постели.

Когда Модлей, очень довольный первым самостоятельным заказом, проводил художника и закрыл дверь, им овладело раздумье. Он был один в полутемной кузнице, с полной уверенностью в своих силах и с недоумением по отношению к Брамаху. Действительно, не завидовал ли старый механик-изобретатель молодому человеку с ясным умом и точной рукой? Придуманный Модлеем самозадерживающий клапан гидравлического пресса превратил это изобретение в практически полезную машину, тогда как без Модлея прессу суждено было остаться лишь интересной игрушкой. Но Брамах неохотно говорил о клапане Модлея; даже не упомянул о нем вовсе, когда составлял подробное описание гидравлического пресса. Модлей вспомнил массу труда, терпения и изобретательности, какие употреблены были им ради усовершенствования орудий и машин для выделки знаменитых замков Брамаха; вспомнил он также, что Брамах признавался в семейном кругу, — о чем знала Сарра, — как нужен ему Модлей ради усовершенствования обработки замков. Модлей работал у Брамаха несколько лет, но, добившись звания главного мастера, не добился пустяковой прибавки к жалованью.

«Да, Сарра права, — сказал Модлей, — старик хочет взять все и не дать ничего. Он ревнует меня к тому, что я изобретаю. Однако надо работать».

Сказав так, Модлей подошел только к токарному станку с лично им придуманным самодействующим суппортом, чтобы еще раз проверить это усовершенствование, сыгравшее впоследствии такую огромную роль для токарей по дереву и металлу, как вынужден был обернуться.

Перед ним стоял человек малого роста, в нахлобученной до самых глаз кожаной шляпе, шерстяных чулках и наглухо застегнутом дорожном камзоле, поверх воротника которого был обмотан дорогой шелковый шарф. Быстрые напряженные глаза посетителя остановились на серьезном красивом лице Модлея, который хотя не испугался, однако нахмурился и, быстро подойдя к неизвестному, резко спросил, — что значит его неслышное, загадочное присутствие?

— Мистер Модлей, — сказал незнакомец, торопливо разматывая шарф, чтобы освободить затекшую шею, и не сводя с мастера нагло-серьезных глаз, — время позднее, но я сильно стучал. Должно быть, вы крепко задумались. У меня есть дело, прямо касающееся вас, а так как я привык говорить все сразу — то имейте терпение выслушать. Может быть, мое посещение пригодится как вам, так и мне.

Хриплый, самоуверенный голос незнакомца, его лицо и темная, отталкивающая хитрость рыскающих по собеседнику глаз — внушали Модлею мало доверия к посетителю, но вежливый по природе механик не мог отказать в беседе кому бы то ни было, если еще не спал. Жестом пригласив гостя сесть на деревянную скамью, ближе к горну, потому что холодная зима студила ноги и руки, Модлей встал у стены и, заложив руки за спину, приготовился слушать.

— Хотите знать, кто говорит с вами? — сказал незнакомец.

— Вероятно, изобретатель, — шутливо ответил Модлей.

— Меня зовут Джек Алевар, из Филадельфии, — сказал посетитель, начав еще внимательнее изучать выражение лица механика, скрытого тенью кузнечного меха. Пять часов назад я оставил палубу корабля «Кентукки» и уже побывал у Брамаха. Его я не видел. Я узнал все, нужное мне, окольным путем. Хотите ли вы заработать двести фунтов?

— Надо послушать, как это вы расскажете все до конца, — возразил Модлей, — потом будем судить, очень ли хочется мне заработать так любезно предложенные вами двести фунтов.

— «Иди прямо к делу», — говорил покойный Том — Рваная Голова, — сказал Джек Алевар. — Вы, черт возьми, сбили меня своим дьявольски рассудительным замечанием. Мистер Модлей, я плыл четыре недели совсем не ради того, чтобы греть свои ноги около ушей вашего горна. Я тоже изобретатель, однако из скромности умолчу о своих открытиях. Они… гм… довольно многочисленны. Но я хочу сделать еще одно открытие, и вы можете мне помочь.

— Какого рода открытие?

— Я говорю о патентованном висячем замке Брамаха, — сказал Джек Алевар, подсаживаясь ближе к Модлею и понижая голос. — Имейте терпение выслушать. Как вам известно, мистер Модлей, в окне мастерской Брамаха, на Пикадилли, девятый год висит объявление, обещающее двести фунтов стерлингов тому, кто откроет без помощи ключа, отмычкой или другим инструментом, знаменитый патентованный замок вашего бывшего хозяина. Сотни лиц брались за такое дело, однако еще никто не открыл замка. Надо сказать вам, что в Америке на эти замки большой спрос, и так как устройство механизма не позволяет подделать ключ, то естественно, что у людей, склонных к разрешению умственно-приятных задач, начали чесаться мозги и руки. Три месяца тому назад я заключил пари с мистером Фергюсом Дезантом, арматором, на десять тысяч долларов в том, что открою замок Брамаха без ключа к пятнадцатому декабря тысяча семьсот девяносто седьмого года. Мистер Модлей, я ошибся в своих силах и переоценил свои способности, которые, смею сказать… Сегодня четырнадцатое ноября. Итак, я слушаю вас.

— В чем же дело? — спросил Модлей. — Если я вас правильно понимаю, вы не прочь подкупить меня? Так, что ли?

— Ну, нет, — воскликнул Джек Алевар. — Это вы подкупили меня, подкупили вашим талантом, вашей любезностью, наконец вашей энергией. Я хотел только просить вас сообщить мне способ открыть замок, так как мое безвыходное положение очевидно. Простая, я скажу даже — пустяковая услуга, тем более что, совершенствуя Брамаху эти замки, вы, конечно, знаете о них все. Я же, со своей стороны, охотно передал бы вам премию; и даже очень прошу вас принять ее — раз вы находитесь в затруднительных обстоятельствах.