Купец из будущего ч.1 - Дмитрий Чайка Страница 13

— Шалом, православные! — бодро заявил он, и только потом понял, что сказал это по-русски. Глаза пленных, обращенные к нему, выражали полнейшее недоумение. — Тьфу, ты! Здорово, земляки! — перешел он на словенский говор. — Откуда будете и как попали сюда?

— Я — Збых, хорутане мы, — неохотно ответил молодой парнишка с синяком на половину лица.— Дулебы(2) проклятые обманули. Позвали на тризну(3) и повязали пьяных. А тебе зачем?

— Так и я из хорутан буду! — в сердце Само загорелась безумная надежда. Тут продавали много его земляков, ведь земли этого народа граничили с Баварией. — Отец мой Берислав, а мать Милица. Может, слышали про мать мою и братьев, а?

Многие помотали головами. Они ничего о его родне не слышали. Остальным было плевать, и они сидели, угрюмо уставившись в одну точку.

— Я знавал одного Берислава, на Фриульского(4) герцога вместе ходили, — неохотно ответил крепкий мужик лет тридцати со спутанной гривой русых волос и ярко-голубыми глазами.

— Так это мой отец и есть, — торопливо заговорил Само, почувствовав, как робкий огонек надежды разгорается в груди все сильнее. Его безумный план, рожденный запредельной дозой адреналина, бушующей в крови, обретал все более реальные очертания. А тех Бериславов в землях словен было чуть меньше, чем желудей в лесу. — Тебя как звать-то?

— Горан, — коротко ответил пленный.

— А не тот ли ты Горан, что копье на полсотни шагов без промаха бросает? — продолжил вдохновенно врать Самослав, оценив по достоинству тело, переплетенное узлами тугих мышц. Этот тип и дальше копье бросит, тут даже сомнений нет. — Мне отец про этого Горана рассказывал, когда я совсем малой был. Сказывал, он страха не знает и силы медвежьей.

— Это я и есть, — с приятным удивлением ответил мужик, который даже выпятил мускулистую грудь под уважительными взглядами земляков. Ишь ты, о нем в самой Баварии слава идет! — А ты чего хотел-то, паренек?

— Чего я хотел? — счастливо улыбнулся Самослав, который почуял, как поймал за хвост птицу удачи. — Свободу получить и много золота заработать. Только я один не справлюсь, люди нужны. Тебе, дядя, все равно со своими парнями в Марсель топать. Там тебя цепью к веслу прикуют, а когда сдохнешь лет через пять, в море бросят. С ромейской галеры еще никто не сбегал. Ну что, поговорим по-взрослому?

— Говори, — коротко обронил Горан, а на Само уставились тридцать пар внимательных глаз, в которых читалась надежда.

* * *

Месяц спустя.

Рабский загон был забит под завязку. Рыдающие дулебские бабы обнимали детей, понимая, что могут их больше никогда не увидеть. Их мужья, избитые до синевы, сидели рядом, и тоже не выглядели веселыми. Каждое второе слово, которое здесь звучало, было проклятием в адрес хитроумного вождя, который навлек на них гнев богов. Еще бы, они презрели законы гостеприимства, и обманом продали хорутан, что жили по соседству. Хотя, конечно же, хорутане и не люди вовсе. Они воры, разбойники и негодяи, с которыми честные дулебы бьются уже не одно десятилетие. А посему мысль вождя показалась родовичам очень остроумной и заслуживающей всяческого внимания. Так небольшой дулебский род внезапно разбогател, пригнав к старому другу Хуберту три десятка мужиков на продажу. Цена была прежней. За одного человека — один топор или два копья из хорошего железа, и теперь будущее казалось им безоблачным. Они радовались недолго, и всего через два месяца хорутане пришли вернуть должок с процентами, о которых дулебы не имели ни малейшего представления.

Ворота загона отворились. В них зашел молодой парень с не возрасту острым взглядом, а с ним — десяток налетчиков-хорутан и какой-то смуглый франк с вьющимися смоляными волосами. На физиономии его было написано неописуемое удивление и смесь радости с жадностью. Хорутане оперлись на трофейные копья, презрительно поглядывая на униженных соседей, а парнишка и франк начали разговор на латыни, которую тут никто не понимал.

— Я выполнил уговор, — сказал парень.

— Ты забыл добавить «хозяин», — злобно посмотрел на него чернявый купец. Без сомнения, это был Приск.

— Мы сейчас рассчитаемся, и ты отдашь мне грамоту с вольной. А потом мы пойдем к дворцовому графу, и ты при свидетелях меня отпустишь, — спокойно ответил парень. — И добавил с нажимом. — Хозяин!

— А если я не стану тебя отпускать и продам Хуберту, наглый щенок? — в ярости выплюнул купец. — Что тогда?

— А тогда я мигну парням, и они зарежут тебя прямо здесь. Ты же богохульник и лгун. По всем тутошним обычаям ты и не человек будешь, а кусок дерьма. Графу этими рабами виру за твое убийство заплатим и уйдем в леса, — парень был само спокойствие, а в его глазах читалась решительность.

— Кто. Ты. Такой? — раздельно произнес купец, ощущая на своем горле холодное железо тесака.

— Я Само, забыл? — издевательски произнес парень. — Можешь осмотреть товар. Лют, отпусти его! Еще зарежешь ненароком, а он еще не расплатился.

Дулебов поднимали по одному, разглядывая, как скотину на торге. Молодых и симпатичных девок, ревущих от стыда, осмотрели первыми, без стеснения раздевая под гогот стражников. Это было их любимым развлечением. Крепких баб, годных к работе раздевать не стали, нечего там смотреть, кроме зубов. Мужиков Приск тоже осмотрел придирчиво и остался доволен, хоть и старался не показать вида. Впрочем, ему нечего было сказать. Само выполнил свой уговор.

— Не забывай, «хозяин», что я десять лет постигал эту науку, — внимательно посмотрел на него раб, вольная на которого лежала в сумке купца. — Все без обмана. Крепкий мужик за каждого из моих парней, пять молодых девок — за меня, а остальных ты покупаешь по честной цене. Таков был уговор, и свидетели это подтвердят.

— На, подавись, — купец в раздражении вытащил свиток и сунул в руки Самослава. — Сделку закончим, и пойдем к графу. Я от своих слов не отказываюсь. А твоих людей я и освобождать не стану. Мне что один венд, что другой. Вы, животные, все на одно лицо. Будем считать, что я купил у Хуберта этих, — и он ткнул пальцем в унылых дулебов.

— Еще раз скажешь что-то подобное, жадная сволочь, и сделка будет расторгнута,