Олег Северюхин - Как изгибали сталь Страница 51

Тут уже тупить стал я. Переводчика поближе к себе и говорю:

– Я тебя не выдам, что ты переводишь совсем не то, что говорит твой начальник, но ты будешь переводить повторно только то, что буду говорить я. Основной смысл: Финляндия буржуазная капиталистическая страна. И только капиталисты могут себе позволить решать вопросы в бане. А представители социалистических государств не могут брать пример с капиталистов. Понял? Поехали.

Я слово в слово выдал это на китайском. Китайский уполномоченный упокоился. Головой кивает, верно всё русский начальник говорит. Капиталисты они и есть капиталисты.

Перевожу начальнику. Тот удивлен, при чем здесь капиталисты. В Финляндии, он даже по слогам это слово повторил – Фин-лян-дии (по-китайски Финляндия – Fing lang) все сложные вопросы решаются в бане!

Одновременно с китайским переводчиком делаем перевод, что нам нет необходимости брать пример с капиталистов, у нас свои традиции, и китайский уполномоченный пригласил всех за стол.

А за стол Бог подал немало чего. Одни пельмени под водочку чего стоили. Ну, икру красную, кету жареную в кисло-сладком соусе и кету соленую я в расчет не беру. Рыба и есть рыба, чего с неё возьмёшь.

Мой начальник никак не мог понять, с какой стати традиции финско-советской границы обозваны капиталистическими и почему вдруг китайская сторона успокоилась. Во время обеда он с подозрением поглядывал на меня и соотносил содержание каждого тоста с интонацией говорившего. Естественно, я чувствовал, какая меня ждет перспектива. А, плевать!

Хорошо выпив и закусив, вышли на верхнюю палубу. Встретили повара, поблагодарили за хорошо приготовленное угощение. Я тихонько спросил, а из чего пельмени. Повар показал на шкурку, которая сушилась на леерах. Некоторые подозрения у меня были, но тут какой-то комок начал быстро подниматься вверх. Быстро спустившись вниз, выпил большую рюмку водки и закусил жареной рыбой.

Попрощавшись с китайцами, мы перешли в наш катер. Начальник всё шипел, что я плохой переводчик, и он это отразит в моей аттестации. Ну, что же, кто предупрежден, тот защищен. Я заглянул в кабину катера и приказал водителю обойти китайский теплоход с другой стороны. И когда проходили около кормы китайского теплохода, показал своему начальнику на шкуру, сушившуюся на леерах.

Я ушел в пассажирский салон, а начальник всю дорогу травил через борт. Я остался на границе, а начальник уехал в город, в отряд. Потом говорили, что он отравился и три дня не был на работе. Отношения у нас ним были отвратительнейшие, а пельмени, в принципе, были неплохими.

В неофициальной части встречи, то есть за обеденным столом, работа переводчиков превращается в мучение. Все по очереди говорят тосты, переводчики переводят и еще должны пить эти тосты, переводя их содержание и не успевая закусить. На какие только ухищрения не приходилось пускаться, чтобы успеть закусить, иначе можно просто опьянеть и работа будет еще труднее.

Хотя, для китайского языка есть одна особенность, помогающая работать плодотворно. Можете это воспринимать как хотите, но пятьдесят граммов водки перед официальной частью встречи позволяют снять языковое напряжение и обеспечить ровный и качественный перевод сложных текстов об обстановке на границе.

Служба на Дальнем Востоке не легкая. Летом жара, зимой стужа. Расстояния большие. Участки по сорок-шестьдесят километров. Автотранспорт имеет обыкновение ломаться в самый неподходящий момент. Наши солдаты и в день, и в ночь, и в холод, и в жару несут службу по охране государственной границы. Геройский, неприхотливый народ. Сам себе устраивает праздники, концерты художественной самодеятельности на заставах, иногда сами мастерят музыкальные инструменты и играют на них.

Поваренок со временем превращается в повара, новичок в бывалого пограничника, молоденький лейтенант в заматеревшего капитана.

Сама по себе служба обыденная. Каждый день одно и то же. Днем спим, ночью службу несем. Но, если взглянуть на эту службу со стороны, то каждый день случается что-то новое, что может быть темой для небольшого рассказа.

Однажды с начальником пограничного отряда мы были в гостях у знакомого ветеринарного врача, часто помогавшего пограничникам в срочном лечении служебных животных, так как наш врач по времени не имел возможности оказать экстренную помощь. Допустим, при солевом отравлении собаки. Сильно соленой пищей ее кормить нельзя. В гостях нас кормили свежей медвежатиной. Начальник отряда спросил врача:

– Расскажи-ка нам Петрович, как ты этого медведя в пограничной зоне завалил?

– При чем здесь я, – начал оправдываться ветеринар, – это твои ребята застращали медведя до такой степени, что у него разрыв сердца образовался. Меня начальник заставы и угостил мяском.

Мы, конечно, не очень-то поверили в этот рассказ. У нас всегда так, то коза в проволоку запутается, то изюбрь рогами в бампер машины ударится. Поехали разбираться по факту охоты на медведя на пограничной заставе.

На заставе мы осмотрели шкуру медведя и не обнаружили ни одного следа от пули. Случилось все так.

Рядовой К., коренной горожанин, за свое пристрастие к животным был назначен заведовать подсобным хозяйством заставы, в котором имелось несколько коров, десяток свиней и десятка два кур. Благодаря его стараниям на заставе всегда имелось свежее молоко, а по праздникам все дружно лепили пельмени со свежим мясом. К., как и все, ходил на службу. После службы он сразу шел проверять свое хозяйство. Одно ему не нравилось, что товарищи в шутку называли его фермером.

В тот роковой день К. был занят вечерней дойкой и уже успел поругаться с четырьмя сослуживцами, которые пришли с кружками и просили:

– Доярка, плесни на пробу.

Выведенный из себя, К. сказал, что если кто еще придет и будет обзывать дояркой, то получит ремнем по определенному месту. Солдаты ушли от него не солоно хлебавши.

Какое-то время все было спокойно. Вдруг К. услышал, как кто-то крадучись подходит к забору. Затем услышал скрип забора от навалившегося на него тела.

– Ну не имётся людям, – подумал он. Продолжая доить корову, К. расстегнул ремень, взял его в руку и с диким воплем бросился к забору, размахивая ремнем. Кто-то в сумерках, получив удар, убежал в лес.

О случившемся К. доложил начальнику заставы. Проверили весь личный состав. Ни у кого нет следа от удара бляхой ремня. Пошли смотреть на место. У забора увидели медвежьи следы, а в ста метрах и самого медведя, лежащего у огромной лиственницы. Ударился медведь о ствол и не выдержало его сердце такого испуга. Да и товарищи перестали шутить над К. Мало ли что еще случится.

Мой сослуживец капитан Барсуков, начальник одной из застав охотился вообще без оружия. За енотами. Весной, когда еноты просыпаются и нагуливают вес, он выезжает в поле. Замечает енота и бежит за ним с криком: «Стой! Стрелять буду!». Енот слышит крик. Замирает, сжимается в комок и какое-то время лежит. За это время расстояние между ним и капитаном сокращается. Капитан все хвастался: «Раз пять крикнешь – и енот твой». Охотники мало чего рассказывают. Я бы тоже не поверил, если бы сам не видел этот процесс.

Еноты, а вернее енотовидные собаки насколько хитрые, настолько и глупые. Притворится мертвым, и ведь веришь в это, а он улучит момент и ускользнет от охотника. Не разевай рот. Но попадается в такие ловушки, в которые ни один уважающий себя зверь не попадет. Мне вообще всегда было жалко енотов. Это симпатичная собака, которая подсознательно чувствует доверие к человеку, и охотиться на нее просто грешно.

Таежные байки настолько невероятны, насколько естественны в тех условиях, в которых они случаются. Завалить кабана или сохатого в ста километрах от дома – не велика заслуга, а кто мясо по тайге домой доставлять будет? Поэтому и исхитряются охотники либо зверя к дому поближе подманить, либо на тракторе по тайге поездить.

Как-то мой товарищ поехал в кедровник пошишковать со своими знакомыми. Выезжают в кедровник с утра, а добираются до него, как правило, к вечеру. Пока вещи и припасы разложили, костерчик разожгли, похлебку варить поставили, уже и вечер поздний наступил. Надо подкрепиться. С закуской и по рюмочке за успех выпили, потом по второй, по третьей. Одним словом, масть пошла. Принцип старый: чем лучше с вечера, тем хуже с утра. С утра взяли колотушки по деревьям постучать. Да какие тут колотушки, когда мышь по траве ползет как танк и все в голове отдается. Опохмелиться – значит еще один день потерять. Решили работать скопом. Взяли вшестером бревно да как стукнули им по кедру, мешок шишек свалился. Разбежались, чтобы по другому дереву стукнуть, да промахнулись и пробежали мимо кедра прямо в кусты. Бревно на бегу не бросишь – ноги поломаешь. А тут, как на грех, за кустами спуск вниз. Ну, мужики и побежали еще быстрее. Несутся и думают, как бы дерево большое по дороге не попалось. Дерево-то не попалось, но на лесную дорогу выбежали как раз в тот момент, когда там машина проезжала. Как будто в засаде сидели и именно эту машину поджидали. Ну и вдарили бревном по мотору. Машину остановили и сами остановились. Какое уж тут шишкование. Вернулись за своей машиной, вещи собрали, поломанную машину на буксир взяли и поехали в ближайший леспромхоз. Подбитую машину отремонтировали, кедровых орехов купили, да и домой воротились.