Борис Васильев - Ольга, королева русов. Вещий Олег Страница 72

Но об этом — чуть позже. Неуемная деятельность быстро овдовевшего Олега, теперь тоже официально именуемого князем, в конце концов привела к нарушению клятвы, которую от его имени когда-то дал Ставко славянским князьям. Вскоре он примучил (так сказано в Летописи) древлян, завершил начатый еще Хальвардом переворот в Смоленске, заточив князя Воислава, заставил северян и радимичей платить дань ему, а не хазарам, от чего им, естественно, легче не стало. Это вызвало недовольство даже среди его самых верных помощников, и Ставко в личной беседе вынужден был просить Олега снять с него клятву на верность.

— Я многим обязан тебе и только поэтому прощаю твою дерзость, — сухо сказал Олег. — Поедешь наместником в Псков, я не желаю тебя больше видеть.

Однако вспомнить о своем наместнике Олегу вскоре пришлось. Сигурд продолжал верно исполнять данную Рюрику клятву, служа Игорю, но дружбы с Олегом не прекращал, поскольку они были связаны почти родственными узами. Но когда князь Олег отправился «отмстить неразумным хазарам», Сигурд не вернулся с Игоревой княжеской охоты. Не вернулся — и все, без объяснений, и Неждана в горе и страхе за детей пряталась с ними, как могла, пока не дождалась Олега. Выслушав ее сбивчивый рассказ, он коротко распорядился:

— Возьмешь детей и мою дочь Ольгу и немедленно с сильной охраной отъедешь в Псков под защиту наместника Ставко. Змееныш опробовал свое жало.

Игорь воистину убрал ненавистного ему наставника скорее для пробы, хотя всегда видел в Сигурде глаза и уши Олега. Поэтому и повелел объяснять всем убийство просто исчезновением в дебрях: задрал медведь, раненый вепрь, утонул в трясине или попал под нож вятичу — гадайте сами. Он ждал реакции Олега, но никакой видимой реакции не последовало. Князю Олегу Игорь был необходим потому, что у бывшего конунга русов не было и не могло быть наследника, но могли быть наследственные внуки, если бы ему удалось выдать Ольгу за единственного Рюриковича. А неправящему князю Игорю Олег был пока просто не по зубам: все дружины — в том числе и славянские — подчинялись только фактическому руководителю огромного государства. Их взаимная ненависть уравновешивалась жаждой власти — Игорю приходилось только ждать, а Олегу — только действовать, теряя надежных помощников, верных советчиков и преданных друзей, ибо действия требуют жертв, а выжидание — всего лишь терпения.

Был только один способ развязать этот узел: женитьба Игоря на Ольге. И как только это свершилось, как Олег, так и Игорь стали не просто не нужны друг другу, но и опасны друг для друга, и в этой ситуации Игорю удалось опередить Олега. По широко известной легенде, Олег умер от укусов змеи, но никаких ядовитых змей, кроме гадюк, не водится и не водилось в этом ареале, а князья, как известно, босиком не ходили. Какая же змея могла прокусить сафьяновый сапог и аксамитовые (из плотного узорчатого бархата) шаровары князя Олега? Да никакая, даже таинственная «гробовая», упомянутая в прекрасной балладе Пушкина. И от всей легенды остается только одно: яд. Олег был отравлен, и его гибель крепче всех иных уз связала внуков Сигурда и Олега. И как только эти внуки достаточно подросли, участь Игоря была решена.

Внук Сигурда Мстислав (Мстиша) Свенельдыч (кстати, Мстислав — достаточно красноречивое имя для не связанного клятвой внука), как известно, казнил князя Игоря той же лютой казнью, какую придумал для Рюрика Ратимил, дабы столь позорно казненный самой природой не грелся у костров благословенной Вальхаллы. За это жестокое убийство Мстиша Свенельдыч получил от современников прозвище Лют Свенельдыч, сохранившееся в истории и до наших дней. Однако известен он еще и тем, что сын его стал дядей и воспитателем знаменитого князя Владимира Красное Солнышко, при котором на Руси было введено христианство византийского толка. История и древние былины знают внука Свенельда, сына Люта Свенельдыча под именем могучего богатыря Добрыни Никитича.

Не писаная, а лишь отраженная в загадочных и путаных легендах предыстория Киевской Руси закончилась воссоединением двух враждующих владетельных родов и конечным торжеством Рюриковичей, последним по-настоящему властвующим потомком которых оказался самый жестокий из всех правителей Руси царь Иван Грозный. Но это — уже иная история.

А в лесах долго гремела слава славянского Робин Гуда — Соловья. Он пережил свою отважную и беспощадную красавицу жену, грабя богатых купцов и бояр и раздавая награбленное бедному люду. И память о нем, Урмене-Соловье, навеки осталась в древних песнях и былинах.

И Ставко оказался прав, утверждая, что не река поглощает море, а море — реку. Русская река, влившись в славянский океан, уже в третьем поколении окончательно в нем и растворилась. Придя в Киев, молодые русы-дружинники женились на славянках, и уже внуки их стали носить славянские имена, забыв родной язык. Просмотрите историю: уже сын Игоря, то есть внук Рюрика, знаменитый полководец средневековья, носил славянское имя Святослав, а внук Сигурда назван был Мстиславом, и уже при Владимире Святом Летопись отмечает единый язык и единый народ, не деля более население Киевской Руси на славян и русов. И от древнегерманского племени потомков росомонов осталось лишь имя: Русь, русские, Россия. И даже город Старая Руса давно уже пишется через два «с».

Впрочем, история склонна к воспоминаниям, и облик воинов-русов, описанный готскими и византийскими историками, возник на острове Хортица, что на Днепре, как отличительный знак свободного запорожского казака: бритая голова с нетронутым чубом-оселедцем на макушке. Именно так выглядел, по словам византийского хрониста X века Льва Диакона, сын Игоря Святослав, и такими изобразил Илья Репин запорожских казаков, весело сочиняющих письмо турецкому султану.

Ольга, королева руссов

«Ольга, королева русов» – продолжение романа Бориса Васильева «Вещий Олег» Ольга, дочь Олега, вошла в историю как первая славянская княгиня, принявшая христианство Но путь ее к вере был отнюдь не легок, а судьба – воистину трагична.

В самом начале жизни – брак с нелюбимым. В зрелые годы – яркая и короткая, как вспышка, любовь, обреченная на разлуку И ненависть единственного сына, ради которого было принесено столько жертв

Исторические персонажи, знакомые нам по учебникам, в романе Бориса Васильева обретают плоть и кровь, говорят живыми голосами и решают вечные проблемы -так же, как решаем их мы и будут решать наши потомки

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ольга никогда не видела своей матери. Великая княгиня Берта умерла с первым криком своего первого ребенка, и все прорицатели, волхвы и кудесники впоследствии сошлись во мнении, что в крохотной девочке отныне живут две души и бьются два сердца. Не совсем согласился с этим заключением только православный священник, которого, правда, на радение волхвов никто и не приглашал:

– В ребенке помыслом Божиим отныне две души. Две светлые души, которые вознесут ее на двух ангельских крылах. Но двух сердец в ней нету, ибо противно сие Божьим представлениям.

Великий Киевский князь Олег, конунг русов, пришедших в Киев восстановить справедливость и покарать захватчика Аскольда, не отпускал руки Берты и тогда, когда душа ее уже отлетела к вечно горящим кострам Вальхаллы. Уже омыли и перепеленали дочь, уже чья-то молодая грудь напоила ее молоком, а отец двумя ладонями все еще пытался согреть холодеющую руку своей любимой жены. Ему что-то говорили, его пытались отвлечь, но все усилия друзей были напрасны.

– Отец.

Никогда прежде никто подобным образом не обращался к конунгу русов и Великому князю Киевскому. Поэтому Олег, вздрогнув, сразу же поднял голову. Перед ним стояла его приемная дочь Неждана, по великой любви отданная замуж за Сигурда, приемного сына князя Рюрика. За нею замерли в почтительном поклоне лучшие его советники и друзья – старый Донкард и воевода Перемысл.

– Прости, конунг, что осмелилась назвать тебя так, но теперь ты знаешь, что значит для дочери отец.

– Ты – великий князь огромной страны русов, – тихо, с одышкой добавил Донкард. – Встань и правь.

– Встань и правь, – повторил немногословный Перемысл.

И, подумав, добавил:

– У тебя теперь две дочери.

– Она успела сказать… – Олег помолчал, прикоснулся губами к холодеющему лбу жены, отпустил ее руку и поднялся. – Она сказала последние слова.

И замолчал, крепко обняв и прижав к себе Нежда-ну. Бояре молчали тоже.

– Ольга – королева русов, – торжественно и тихо произнес Великий Киевский князь. – Она сказала так, Неждана: Ольга – королева русов. Я слышал, ясно слышал ее пророчество.

Олег был потрясен смертью юной супруги, и, как говаривали приближенные, только страх за жизнь дочери не позволил сломаться его великому духу. Девочка была окружена самыми крепкими и цветущими кормилицами-славянками, а великий князь прекратил все распри, войны и походы, чтобы не гневить богов. И впервые улыбнулся в то утро, когда его Ольга впервые ему улыбнулась.