Игорь Афанасьев - Сапёр, который ошибся

Афанасьев Игорь Михайлович

Сапёр, который ошибся

Пролог

Дорогие читатели, этот сборник рассказов написан участником афганской войны, простым инженером-конструктором, и поэтому не содержит литературных изысков.

Больше всего сборник похож, на солянку, где в одном афганском котле варится перемешанная куча персонажей, и так же является пищей только для ума, душевной, и отчасти духовной.

Главный перец — обычный советский студент-раздолбай, который сначала вылетает из питерского института, а потом попадает в армию. Сначала в ашхабадскую учебку, а затем в 191 отдельный мотострелковый полк, расположенный в 17 километрах от старинного восточного города Газни на востоке Афганистана.

Портретное сходство главного персонажа с автором, неслучайно, потому что это мемуары.

Это «мясное» блюдо, потому что большинство из тех, кто варился в афганском котле — «пушечное мясо».

В сборнике есть «соль» — это пот солдатских трудов на многочисленных операциях и реализациях разведданных, и слёзы от обид. «Сахар», это любовь, и приятные воспоминания. Конечно же «колбаса» разных сортов, это солдатский юмор, байки и забавные случаи. Есть горечь потерь и страх перед боем. Присутствует «лавровый лист» — радость победы, а также «картошка» — повествование о солдатских буднях и суровом армейском быте. Конечно же, ароматные «приправы», в виде описания афганского колорита и пейзажей.

Мне не хочется никого задевать и обижать. Мои воспоминания — субъективны, это взгляд бывшего солдата на события тех лет. По нему нельзя судить о великой армии и её великих героях.

Надеюсь, этот сборник придётся вам по вкусу.

Все рассказы расположены во временной последовательности, от начала службы, до её конца. Сборник посвящён тысячам солдат со схожей судьбой. История простого парня из российской глубинки — одного из многих.

Если что не так, не судите строго.

С уважением, Игорь Афанасьев.

Солдат и врач

Этот рассказ посвящается моей бывшей девушке,

и написан мною перед службой в армии.

У нас всё было вроде бы нормально,

но на душе уже росло предчувствие расставания.

Осень. Гражданская война.

Красные теснили Белых в Крым.

После госпиталя, Он возвращался на фронт через Питер, и хотел увидеть Её. Когда-то Он был студентом технического института, а Она студенткой медицинского. Они были молоды и готовы целоваться целыми днями на набережных и многочисленных парках.

Время изменило всё.

Теперь Он простой солдат, получивший ранение в донских степях, а Она врач в столичном госпитале. Он долго ждал Её напротив Балтийского вокзала. Прохаживаясь по набережной Обводного канала, Он разглядывал своё отражение в сточных водах, текущих между гранитных берегов. Простой солдат — один из многих.

Издалека Он увидел её, и почувствовал колоссальную разницу между ними. Он раздавленный войной и страданиями человек, которому снова возвращаться в беспощадную бойню. Она милая модная барышня, привыкшая к чистоте и столичному лоску.

Она подошла. Без особого интереса посмотрела в Его радостные глаза, в которых явно проглядывалась безысходность, и быстро скользнула взглядом по невыразительной фигуре в серой шинели. Мало, что напоминало весёлого студента из далёкого прошлого.

Разговор не клеился. Они оба понимали, что никакой связи уже нет, и не может быть.

Она заторопилась. Сухо простилась и убежала в сторону вокзала, почти сразу забыв о Его существовании. Он стоял и долго провожал взглядом Её лёгкую фигурку, понимая, что они больше не встретятся никогда.

Судьба понесла его дальше к очевидному концу.

Он был ранен в перелеске у глухой деревушки, и остался лежать там всеми забытый.

В угасающем сознании, он уносился в те времена, когда гулял с Ней, вдоль каналов, и они целовались на каждом мосту…

Возвращение с того света. Ашхабад

Это случилось в июле 1983 года в Ашхабаде, где я был курсантом в учебной сапёрной роте.

В армии хорошо живётся тому, кто хорошо бегает или «прогибается» перед начальством. С начальством у меня всегда были «контры» (надо сказать что «залетал» в основном по своей глупости), а вот бегал я лучше всех в батальоне. Каждую субботу батальонный кросс, кто занимает 1–2 место идёт в увольнение. Почти всегда этот кросс выигрывал, и настоящий соперник у меня был только один, это Игорь Смирнов из Великих Лук. Он погиб осенью этого же года, в Афганистане. Начальство каждый раз со скрипом выписывало увольнительную, но только до 18 часов.

Правда, потом «кусок» (так в армии называли прапорщиков), несколько часов глумился, заставляя подгонять обмундирование и драить до блеска ботинки, выдумывая новые и новые козни, до самого обеда. Потом в парадке шёл на обед, после которого обязательный тихий час. И только после 2 часов меня отпускали из казармы. Бежал к КПП и, вырвавшись за пределы части, торопливым шагом гулял по городу, изучая незнакомые улицы.

В середине июля проводился полковой кросс. Весь полк выходил на полигон, в пустыню, бежать 6 километровый марш-бросок в полном боевом снаряжении, т. е. в каске, с автоматом, на ремне подсумки с магазинами, сапёрная лопатка и фляжка. За плечами вещмешок.

Во истину горячи пустыни Туркменистана, где месяцами стоит температура +60 градусов в тени. Поэтому после 10–00 занятий на улице не проводили, а после обеда тихий час. В казарме заливали водой пол и накрывались мокрыми простынями, которые через 5 минут были сухими.

После завтрака мы получали оружие и снаряжение, а потом колонной выдвигались на полигон, который находился за городом. Добрались мы туда в 10 часу. Сначала стартовали строевые роты, а потом запускали остальные подразделения. Наша сапёрная рота бежала уже к 11 часам, когда жара стала приближаться к своему пику. Над пустыней закачались миражи, и лёгкие уже не хотели вдыхать раскаленный воздух. Жара плющила, и двигаться совершенно не хотелось. Роты лежали на выжженной земле в узкой тени, от транспарантов терпеливо ожидая своей очереди.

Наконец-то и для нас прозвучала команда — «на старт». Сапёры выстроились в несколько шеренг на линии старта и приготовились к бегу.

Отмашка флажка и все отчаянно рванули вперёд. Дорога, по которой мы бежали, превратилась в реку пыли, и каждый шаг поднимал плотное облако, а после первой шеренги была уже почти непроницаемая туча. Если дать себя обогнать, значит, придётся глотать пыль за другими.

Бежать в снаряжении очень неудобно, тем более что зафиксировать его надёжно нельзя. Подсумок сползал, лопатка била по ногам, автомат тоже приходилось всё время поправлять. Каска, надетая на панаму, сползала с лысой головы, и её тоже приходилось всё время поддерживать.

Преследователи дрогнули, и стали отставать. Бежать было тяжело, снаряжение и автомат тряслись, и всё непрестанно приходилось поправлять и поддерживать. Первая шеренга стала редеть и отставать. Кто-то, не выдержав нагрузок, переходил на шаг. Мы с Игорем Смирновым вырвались вперёд. Соперничества пока не было, и последнюю «битву» отложили на финиш.

Вскоре мы нагнали тех, кто стартовал перед нами. Первыми нагнали группы, где двое вели третьего, совершенно выбившегося из сил, а потом и тех, кто еле еле волочил ноги. Мы с Игорем сбросили обороты, понимая, что результаты в этой гонке никому не нужны, а первые места в роте, мы и так себе обеспечили.

Вот мы догнали тех, кто шёл прогулочным шагом. Бег по раскалённой пустыне отнимал много сил, но хотелось быстрее закончить, это неприятное и утомительное занятие. Мы потихонечку трусили рядом, необгоняя и невырываясь вперёд. И даже когда показался финиш, не стали ускоряться.

Только на последней стометровке Игорь Смирнов неожиданно рванул и вырвался вперёд. Почти не дыша, отчаянно погнался за ним. В глазах стало темнеть, но я продолжал ускоряться, и стал сокращать отставание. Догнал. Несколько шагов мы сделали вместе, и качнувшись вперёд, перед самым финишем обошёл своего соперника. Ещё несколько торопливых шагов и финиш. Сразу же сворачиваешь в бок, чтобы поднятое нами облако пыли прошло, по инерции, вперёд.

Задыхаясь, мы ходили около финиша довольные ходом гонки. Игорь особенно не переживал, что и в этот раз ему не удалось обойти меня.

Метров 500 от финиша была бочка с водой. Мы попросились у зам. полита попить воды, но он отказал, сказав, что надо ждать пока прибежит вся рота. Солнце палило нещадно. Кровь стучала в висках. Никакой тени поблизости не было. Ждать пока прибежит последний сапёр, пришлось долго. Сначала финишировали те, кому хватило сил бежать, потом те, кто мог идти и спустя почти час «приволокли» тех, кто не мог идти самостоятельно. Мы несколько раз просились к бочке попить, и каждый раз нам запрещали отходить от финиша. Наконец-то притащили последних. Последним оказался худосочный питерский узбек.