Роман Сенчин - Нубук

Сенчин Роман

Нубук

Роман Сенчин

Нубук

повесть

Сенчин Роман Валерьевич родился в 1971 году в Кызыле (Республика Тува), окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Печатался в журналах "Новый мир", "Знамя", "Октябрь" и др. Лауреат первой премии литературного конкурса "Эврика" за 2001 год. Живет в Москве.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Он появился как раз в тот момент, когда я почти забыл, что у меня

была другая жизнь. Совсем другая. В квартире на пятом этаже, с ванной и унитазом, с удобной газовой плитой, телефоном; жизнь, где были друзья, веселые попойки на "свободной от родичей хате", субботние дискотеки... Да, я почти забыл ее, теперь я жил настоящим, последними пятью годами; жил в маленькой, одичавшей деревушке, в трехоконном домике; каждый день я должен был заботиться о пропитании, ковыряясь на огороде и ухаживая за животиной, что с наступлением холодов будет забита и пойдет на прокорм мне и моим родителям.

Он приехал, открыл калитку и испугал меня. Ведь я сразу все вспомнил. Наш класс, дискотеки, девчонок, нас с ним в салоне "ИЛа", бегущего по посадочной полосе Пулковского аэропорта; вспомнил, как мы прилипли к круглому окошечку, пытаясь разглядеть в огнистой мгле новую, обетованную землю... И когда он пошел ко мне, не обращая внимания на рвущегося с цепи, хрипящего от злости Шайтана, я испугался. Я готов был разозлиться, подобно псу, что он появился, давно оставленный в прошлом, чужой, изменившийся, заставил вспомнить...

Ведь ничего не вернешь, так зачем ворошить?

- Здорбово! - Улыбаясь, блестя крупными, ровными, как подушечки "Дирола", зубами, он протянул мне руку.

Я дернул было навстречу свою, но вовремя заметил, что она черная (только что разбрасывал по редисочным грядкам древесную золу от жучков), и находчиво подставил ему запястье. Бормотнул:

- Извини...

- Как живешь? Чем занимаешься? - бодро, без раскачки стал спрашивать он. Совсем окрестьянился?

А я никак не мог прийти в себя и все бормотал, не слыша за лаем Шайтана собственного голоска:

- Да ничё... так... потихоньку...

Из огорода на шум собаки пришли родители. Увидели гостя, разулыбались узнали.

- Мы-то гадаем: что такое, кто это к нам на такой роскошной машине? А это Володя! - зачастила, засуетилась мама. - Здравствуй, здравствуй! Откуда?

И отец, радуясь, поздоровался с ним, полюбовался его подтянутой, крепкой фигурой, дорогим костюмом, направился в дом ставить чайник.

- Нет, я не надолго. Машина ждет. - Вовка, отогнув рукав пиджака, взглянул на часы. - Самолет в шесть вечера. Тороплюсь.

Родители с пониманием закивали в ответ, а он потащил меня за ворота, подальше от бесящегося Шайтана и расспросов мамы; конечно, ей было о чем расспросить выбившегося в люди одноклассника сына...

За воротами белые, похожие на большую игрушку "Жигули", кажется, десятой модели, возле нее парень лет тридцати покуривает сигарету и, сощурясь, глядит на пруд, где с визгом и радостным матом плещется молодежь.

- Пошли вон туда, на лужайку, - не знакомя с парнем, предложил мне Володька.

- Пошли...

Осмотрев траву и не обнаружив в ней стекла и гусиного помета, он сел, бросил рядом раздутую кожаную сумочку.

- Ну и как?

Я вздохнул, пожал плечами, полез в карман рубахи за "Примой". Но закурить почему-то не решился.

- Н-да, - вздохнул и Володька, и в его вздохе явно слышались сочувствие и слегка - презрение. - Видать, не слишком-то в кайф.

Огляделся. Я сопроводил его взгляд своим. Приятного для глаз действительно маловато. Почерневшие домики, глухие заборы из разномастных горбылин, на той стороне улицы - свалка. Даже пруд - единственное живописное место в деревне и тот не вызывает симпатий: почти весь зарос ряской и камышом.

- Ну и какие планы? - снова стал спрашивать, точно бы тыкать меня иголками, однокашник Володька.

- Пока... м-м... пока никаких. Опять год неурожайный, кажется, обещается. Вряд ли много получится заработать. На квартиру в городе копим...

- И сколько скопили?

Мне пришлось отозваться унылым кряхтением.

- Так-так. - Володька шлепнул на своем плече комара и стряхнул трупик прочь. - Побывал вот я в родном нашем Кызыле. Тоже приятного мало. Димон то бухает, то дурь шмалит, Саня под следствием...

- Саня? За что?! - Я искренне изумился, ведь Саня был из нас, шести парней выпускного десятого "в", самый умный, положительный; женился сразу после окончания школы на своей с детства любви, жена родила ему двух детишек, сына и дочку; в двадцать три года Саня стал начальником колонны - грузы возил по районам республики. - За что Саня-то?..

- Да в общем-то и ни за что. Прикончил двух тувинов, - серьезно и коротко ответил Володька, но тут же расширил ответ: - Поехал в рейс, куда-то то ли в Чадан, то ли в Эрзын, мукбу повез этим тварям, а они - на него. "КамАЗ" окружили и ломиться стали в кабину. С ножами... Ну, Саня по газам и двух раздавил, кишки намотал на колеса.

- Сидит?

- Нет, на подписке. Но это тоже... У тувинов же кровная месть. Угрожают, стекла камнями бьют. Дома сидеть приходится, как в осаде... Вообще, я посмотрел, русских почти не осталось. В основном старики и алкашня... Ты-то давно там был?

- Пять лет назад.

Володька кивнул и подытожил:

- И нечего делать. Я мать еще тогда перевез, живет теперь тихо-мирно, не жалуется. К отцу вот ездил, уговаривал тоже перебираться. Чего ему?.. Пускай с матерью мирятся, сходятся. Скоро ведь стариками оба станут уже, чего им делить...

- А сестры? - Я вспомнил его двух сестер, старшую - пышнотелую Марину и младшую - стройную, серьезную Таню.

- Маринка замужем, в Свердловске живут, а Татьяна со мной. Работает.

Вовка снова посмотрел на часы и нахмурился:

- Надо ехать. До Абакана отсюда часа два еще?

- Так где-то...

- Да и парня задерживать неудобно. - Володька посмотрел в сторону "Жигулей". - Нанял в Кызыле, по пути сюда велел завернуть.

- И сколько это все стоит?

- Я ему сразу пятьсот предложил. Он согласился. Взял вперед половину, остальное уже в Абакане отдам.

- Широко, - хмыкнул я. - На автобусе это тысяч в восемьдесят обойдется...

- Зато без геморроев. И времени экономия... Так, - голос Володьки стал серьезным и деловым. - Я вот что заехал-то. Давай ко мне в Питер. Чего тебе здесь? Совсем... гм... совсем оскотинишься. Не можешь прямо сейчас, так давай через месяц-два. У меня дела нормально идут, расширяюсь вовсю. Нужны люди...

Я почесал через рубаху потную грудь, спросил то ли его, то ли себя:

- А что я умею?

Володька ответил быстро, словно предвидел эту мою фразу:

- Да уметь особо ничего и не надо. Грузчиком будешь, иногда - товар развезти, деньги собрать по точкам. Только в Питере семьдесят точек... ну, мест, где моя обувь лежит, да еще по области, в Петрозаводске, в Новгороде... Работы хватит, зато и зарплата, отдых - не слабые... Ну как?

Я, сам почувствовал, глуповато так улыбнулся, как маленький, дебильненький мальчик, улыбнулся и произнес:

- Конечно, заманчиво, но только...

- Чего опять - но?

- Н-ну вот, - я мотнул головой в сторону избенки, невидимого отсюда огорода, свинарника, - хозяйство, дела. Родителей как бросать?..

- Что ж, как знаешь. - Володька, взяв с травы пухлую сумочку, собрался подняться. - Дела так дела.

- Нет, погоди!

В голове как-то разом, мгновенно, как взрыв, как вспышка, - куски нашей с ним общей питерской жизни. Строительное училище, драки с туркменами-одногруппниками, Невский проспект, пирожки-тошнотики на Московском вокзале, концерты в рок-клубе, мечты о будущем - радостном, сытом, богатом времечке. Володька до него вот добрался, а я...

- Погоди, Вов! Так ведь быстро же невозможно, - затараторил, залепетал я, - надо, это, надо подумать.

- Мне ждать некогда. Я привык по-другому, - жестко ответил он, но все же снова устроился на траве и сумочку отложил. - Решай. Месяца два в твоем распоряжении. Сейчас все равно лето, в делах затишье... У меня однокомнатка пустая стоит, я сейчас трехкомнатную снимаю на Приморской... Зарплату сделаю долларов двести, если, конечно, будешь работать... Смотри, Ромка, я тебе помочь хочу. Одноклассник как-никак, друг мой лучший был... Гм... - Он спохватился, поправился: - Да и сейчас, думаю, друг... Смотри, увязнешь ведь, не вылезешь больше. Женишься на доярке какой-нибудь...

- Тут теперь нет доярок, - с ухмылкой перебил я, - ферму закрыли, коров на мясо продали.

- Ну тем более - сваливать надо! - снова стал раздражаться Володька; дернулся, посмотрел на часы и поднялся: - Короче, так... - Он вынул из сумочки картонный прямоугольничек. - Вот мои координаты. Надумаешь если - звони. Дальше тянуть этот беспонтовый базар у меня желания нет. На дорогу деньги могу прислать. Сообщи.

Я тоже встал и вслед за ним поплелся к машине, разглядывая на ходу визитку. Переливающийся на солнце, разноцветный кружочек в левом верхнем углу, красивая, под древнерусскую вязь, надпись по центру: "Владимир Дмитриевич Степанов. Президент Торгового дома "Премьер"". А внизу деловито-строгие столбцы номеров телефонов, факса, еще какие-то иностранные буквы и точки.