Петр Краснов - Два мистических рассказа о Гражданской войне

Тут можно читать бесплатно Петр Краснов - Два мистических рассказа о Гражданской войне. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Петр Краснов - Два мистических рассказа о Гражданской войне

Петр Краснов - Два мистических рассказа о Гражданской войне краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Петр Краснов - Два мистических рассказа о Гражданской войне» бесплатно полную версию:
Два рассказа Петра Краснова, написанных им в разгар Гражданской войны. В них мистика переплетается с кровавой реальностью. Кроме того, эти произведения объясняют логику поступков Краснова — убежденного борца с большевизмом. И еще это прекрасные образцы русской классической литературы начала XX века.

Петр Краснов - Два мистических рассказа о Гражданской войне читать онлайн бесплатно

Петр Краснов - Два мистических рассказа о Гражданской войне - читать книгу онлайн бесплатно, автор Петр Краснов

Пётр Краснов

Два мистических рассказа о Гражданской войне

Пётр Николаевич Краснов знаковая фигура в донской истории. Генерал императорской армии, атаман Всевеликого войска Донского, создатель Донской армии, которая два года успешно противостояла натиску большевиков на Юге России. Последовательная борьба с большевизмом привела к тому, что Петр Краснов стал коллаборационистом и приветствовал нападение Гитлера на СССР в 1941 году. В мае 1945 года Краснов был выдан британским командованием советской военной администрации. Этапирован в Москву, осужден за «активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР» и повешен в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года.

Это широко известная сторона биографии. Но есть и другая. Пётр Краснов был прекрасным публицистом, и великолепным русским писателем. Его произведения неизвестны в России прежде всего по политическим, вышеописанным причинам. Предлагаем на суд читателя два рассказа Петра Краснова, написанных им в разгар Гражданской войны. В них мистика переплетается с кровавой реальностью. Кроме того, эти произведения объясняют логику поступков Краснова — убежденного борца с большевизмом. И еще это прекрасные образцы русской классической литературы начала XX века.

КОГДА ЧАСЫ ПРОБЬЮТ ТРИНАДЦАТЬ

— Тринадцать!

Подполковник Павел Иванович Козловцев окинул нас быстрым взглядом, подсчитал, нахмурился и сказал:

— Пошлите за Карлом Васильевичем.

— Не придет, — отозвался от стола ротмистр де Шеней. — Он теперь на органе играет. Да и вообще к нам не придет.

— Нет, пошли, Коля, непременно пошли, — сказала его жена, единственная дама в нашей офицерской гусарской семье. — Мне и так страшно в этом холодном замке, а тут еще нас тринадцать.

— Послать — пошлю, только знаю, что эта латышская собака не придет к нам.

— Можно верить в дурные дни и в дурные числа, можно не верить. Одним везет в них, другим не везет. Наш поручик Дернов, например, тринадцатого выиграл императорский приз на «Бланкете». Тринадцатого, в японскую войну, получил первую боевую награду: «клюкву» на шашку, произведен в офицеры в пятницу и в понедельник удачно развелся со своею женою.

— Нет, пожалуйста, господа. Я имею основание верить, — сказал подполковник и, зажигая свечи в больших канделябрах, их было два — один на семь свечей, другой — на шесть, предусмотрительно не зажег, будто бы по забывчивости, в первом одной свечи.

— Обстановка повелевает, — суетился подле закуски и водки шустрый Петр Михайлович.

Обстановка в то время была не совсем обыкновенной. Время смутное — 1906 год. Шла атака на власть. Горели иллюминации помещичьих усадеб. Чернь ликовала. Эскадрон стоял «на усмирении» в Лифляндии. Только что сожгли Сосвеген, замок-музей баронессы Вольф, певицы Алисы Барби, где погибли в огне исключительная коллекция нот, редкая скрипка Страдивариуса, рояли, автографы, венки, библиотека: осколки старины и славы. Замок стоял с обугленными стенами.

Внутри, в угле и пепле, валялись черепки фарфора, хрусталь люстр, перекрученные стальные и медные струны, обломки мраморных статуй и ваз.

Сожжен Альт Швинебург, где на глазах хозяина, барона Вольфа, чтобы мучить его, пытали его любимую верную собаку. Отрубили ей лапы, выкололи глаза. Убили бы и барона: уланы выручили…

Кругом пылали корчмы, скирды хлеба, и местный телефон то и дело звал куда-нибудь на помощь.

Замок, где мы расположились, был брошен владельцем. В высоких, богато убранных комнатах стыла тишина и стоял немой холод. Чудились шорохи, стоны. Софья Ивановна уверяла, что в замке должны быть приведения.

На праздник Рождества собрались в нем все офицеры дивизиона. Не приехал заболевший Петренко, и нас оказалось тринадцать.

Стол громадный — точно рыцарский — был накрыт в высоком, мрачном вестибюле, где пылал камин таких размеров, что можно было зажарить целого кабана. Стулья были с прямым и спинками, какие-то — Петр Михайлович сказал:

— «Торжественные».

По закоптелым, сырым, покрытым плесенью стенам висели старинные стальные доспехи и оленьими козьи рога — охотничьи трофеи. Узкие, стрельчатые, точно в готическом соборе, окна глядели в темный, засыпанный снегом парк.

«Гугенотами пахло», как сказал неугомонный Петр Михайлович, разливавший по рюмкам водку и расставлявший добытое в местной корчме вино.

— Господа! Приглашаю! — сказал он, прохаживаясь вокруг стола и осматривая цветные этикетки бутылок. — Батюшки! Названия-то, названия! Какие сногсшибательные. Если таково и содержание — до зеленых чертей можно напиться.

— Оставьте, вы… — сказала Софья Ивановна, зябко кутаясь в накидку, обшитую гагачьим пухом. — Не надо поминать нечистого к ночи. — Нет, вы только посмотрите! «Ковдуранто»! Рижская мадера по цвету и по виду — надо полагать — из черники. «Пуркари». — что-то латышско-французско-итальянское, Пур-ле-мерит, а это — пуркари… Прелесть…

Офицеры выпили и закурили. Стали усаживаться. Из больших дверей, ведших в зал, пахло свежим ельником. Там стояла большая рождественская елка, ее предполагали зажечь ровно после ужина. Часы суетливо постукивали тяжелым маятником. Время отмахивали.

Подполковник сел в голове стола, по правую руку села Софья Ивановна, по левую ее муж, де-Шеней, дальше размещались остальные офицеры. Шесть справа, считая и даму, шесть слева.

— А что же Карл Васильевич? — спросил подполковник.

— Не пришел еще, — откликнулся ротмистр Лебедев.

— Да, вы, Павел Николаевич, не беспокойтесь, — вскочил Петр Михайлович. — Мы против вас ему кресло поставим. Придет, не придет — дело его. А нас все будет будто четырнадцать.

— Ну и ну! — сказал подполковник. После водки он стал как-то мягче и не так беспокоился.

Подполковник был для нас, старых Н-ских гусар, чужим человеком. Он всего месяца три тому назад был переведен к нам из драгунского полка. Со своим прежним полком он тоже стоял «на усмирении» в глухом, лесном северном уезде.

«Кондуранго», «пуркари», жирные пельмени, приготовленные по-сибирски ротмистром Лебедевым, всех развеселили и оживили. Тяжелое кресло, с трудом поставленное Петром Михайловичем и Дерновым, было по-прежнему пустым, но уже никто не беспокоился. Достали какое-то мельхиоровое ведро, положили на нем крест на крест две шашки, на них голову сахара, откупорили старый ром. Стали учинять жженку.

Хлопотал Петр Михайлович. Засучив рукава доломана и занавесившись салфеткой, с видом аптекаря, он то лил в ведро белое вино, то с ложки капал душистым мараскином, то поливал пахучим ромом сахар.

— Господа, погасите свечи! — скомандовал он.

Чиркнула спичка и в темном зале заиграло, колеблясь, прозрачное, синее мертвое пламя.

Кто-то из молодежи несмело начал:

Где друзья минувших лет,Где гусары коренные,Председатели бесед…

и в три голоса с левого края докончили:

Собутыльники седые!

В камине красным полымем блестели осыпающиеся угли. Синее пламя жженки полыхалось во мраке. Пахло елкой, ромом, жженым сахаром, терпким дымком сосновых углей. Часы торопливо постукивали маятником и иногда скрипели, точно вздыхая. Время приближалось к двенадцати. В полумраке большой залы пошли синими тенями высокие окна, и стали внутри за ними ели, усыпанные толстым слоем снега.

Все мы притихли.

* * *

Наш маленький полковой доктор, сидевший в середине стола, лысый, в очках, прозванный офицерами Дарвином, нарушил тишину и сказал торжественно, поблескивая стеклами на часы.

— Римляне говорили: «Ех hix una hora mortin est» — что обозначает — из сих один час — есть час смерти.

Никто ничего не возразил.

— Тринадцать… — вдруг сказал подполковник. — А, ведь, я, господа, имею полное основание бояться проклятого этого числа. Там, говорят, привидения, или загробная жизнь — вздор… Предчувствия, предвидения — бабья чепуха. А ей Богу же, нет! И приснись мне пегая кобыла, ежели не так! И опять… Почему на Рождество Христово и вот непременно да что-нибудь и случается? Вы скажете — старик Гоголя начитался. А, ей Богу, тут Гоголь не при чем. Но пришлось мне пережить нечто ужасное. Ну, да ужасного кто из нас не повидал? Помните, в Туккуме… зарезанные драгуны… Это хуже, чем на войне. Опять — суды полевые. Расстрелы. Радости мало. Мне тридцать шестой год уже пошел, кажется, все, сроки вступления в брак и любви выслужил. Могу угомониться… А вот нет. Видно и правда: любви все возрасты покорны… Вы про Аагофскую резню слыхали?

Никто не слыхал.

— Да, глухой край. И в газетах как-то мало писали, — угрюмо сказал подполковник и забарабанил по столу длинными пальцами тонкой породистой руки.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.