Натиг Расул-заде - Счастливая встреча

Расул-заде Натиг

Счастливая встреча

Натик Расул-заде

СЧАСТЛИВАЯ ВСТРЕЧА

- Тебе покрепче? - спросил он. - А почему ты сказала, что даже не верится?

- А как же?.. Жили, жили в одном городе, никуда, вроде бы, не уезжали ни разу за все это время, не виделись, на тебе вдруг...

- Тебе покрепче?

- Нет, нет, наоборот, посветлее. От крепкого чая у меня сердце покалывает...

- Ничего удивительного нет, - сказал он, - город большой, жили и работали в разных концах его, вот и не виделись.

- Да, Баку растет, огромный какой стал, - сказала она, - хорошеет...

- Ты ведь, кажется, не газетчик, а?..

- Конечно, нет... А причем тут это?

- А притом, что ты выражаешься, как начинающий газетчик...

- Да, - сказала она, - ты все верен себе... В этом отношении ты совсем не изменился -такой же желчный, как и был.

- Желчный я оттого, что не умею, подобно тебе, смотреть на окружающее сквозь розовые очки.

- Ладно, не будем об этом, - сказала она. - Скажи лучше, ты помнишь наших друзей по институту? Помнишь Октая? А Фарида? Диляру?

- Помню, как ни странно. Очень даже помню... Кстати, ты их не видишь?

- Да разве я выхожу куда, чтобы встретить кого-нибудь?

- Фарида я видел лет пять назад... Вроде, у него все благополучно... А вот остальных ребят уж давно не встречаю...

- Посмотреть бы, как они... - сказала она, отрешенно улыбаясь.- Да. Вот такие дела... Ты лучше о себе бы рассказал... Ты ничего о себе не рассказываешь.

Он пожал плечами.

- Не очень интересная у меня получилась жизнь. Тебе будет скучно слушать.

- Нет, - сказала она. - Я уверена, мне будет очень интересно. Расскажи.

- Особенно и рассказывать-то нечего... Жена умерла шесть лет назад. Вдовец я, детей у нас не было. Вот, пожалуй, и все...

Ну, чего ты скисла? Я же предупреждал, что ничего интересного...

- Как годы летят, боже, как летит, - сказала она, тихо вздыхая.

- Весьма оригинальная мысль, - он чуть улыбнулся. - А мы с тобой менее оригинальная иллюстрация к этой мысли.

-Ты все такой же язвительный, тебя и время не исправило.

- Зачем же меня исправлять? На свете много чего, что ждет исправления в первую очередь, неотложного, так сказать, исправления... Время - честный парень, оно знает, что надо, а чего не надо... Я ведь, помнится, и смолоду не очень-то относился к числу тех, кто нуждается в немедленном, исправлении...

- Относился, относился, - возразила она живо, - у тебя был

жуткий характер...

- Все зависит от степени близости, - проговорил он осторожно ' после паузы. - Людям, которые знали меня недостаточно близко, мой характер казался, как ты выражаешься жутким...

- Оставим этот разговор.

- Да, оставим, - согласился он с готовностью, - далеко увести может.

- Нет, - сказала она, - не потому.

- А почему?

- Не хочется ворошить... Что прошло, то прошло... Правда, ведь?

- Угу... - он кивнул.

Они помолчали. Но молчание это не было неловким, оно было столь же естественным, как и разделявшая теперь их пропасть, куда сгинули годы, когда им не приходилось видеть друг Друга. И благодаря именно этим годам они сейчас не знали, о чем говорить, но и он, и она знали одно-что не это главное, не то главное, что они ищут, о чем бы еще поговорить, а главное то, что при таком обрывочном, временами внезапно иссякающем разговоре, они не ощущают неловкости, которую, казалось бы, следовало ожидать, а чувствуют себя вполне естественно и спокойно, будто только вчера расстались и сейчас говорят о каких-то не значительных мелочах прошедшего дня.

- Скажи мне, - произнесла она не совсем решительно,- ты...

Он подождал, не продолжит ли, и, не дождавшись, спросил:

- Что я?

- Ты был когда-нибудь счастлив за эти годы? - казалось, она сделала над собой усилие, правда, еле заметное, но все-таки усилие, чтобы спросить об этом.

- Ты, я смотрю, не перестаешь ошарашивать меня все более оригинальными высказываниями - то годы бегут быстро, то был ли счастлив... Час от часу не легче...

- Ну, а если серьезно?

- Серьезно? Видишь ли,1сак-то не думал об этом... Жил как жилось. Впрочем, порой мне было не так уж плохо... Не знаю, стоит ли это называть счастьем... А ты... Ты разве была?

- А почему ты в этом сомневаешься? - она, кажется, была несколько задета его вопросом, он это заметил и попытался отшутиться.

- Не то, что сомневаюсь, имея в виду конкретно тебя, но просто не верю, что где-то под боком есть счастливые в полном смысле этого слова люди. Если есть такие, то, верно, непроходимые кретины.

- Почему, позволь спросить?

- О! Ценю нержавеющий металл в вашем прекрасном голосе.

. - Не паясничай, - "казала она мягко, - вспоминай иногда, сколько тебе лет, и не паясничай. Так почему же ты думаешь, что все счастливые - кретины?

- Ну как же иначе? Они ведь уже счастливы, чего же им еще желать от жизни? Им уже не к чему стремиться. Они, по моему понятию, должны впасть в полную эйфорию. Словарь дать?

- У-у, клоун! - ей все-таки в глубине души нравилось, что он так несерьезен.

- Ведь что такое счастье? - подчеркнуто назидательно продолжал он. Счастье - суть поиски счастья, но никоим образом не достижение оного. Доступно?

- Вполне, шут ты гороховый, - кивнула она. - Но вот, тем не менее, я была счастлива. Точно, точно... Можешь считать меня идиоткой...

- Исключено. Ты была, скорее всего, какое-то непродолжительное время. Это время истекло. А что отсюда следует? Отсюда следует, что ты снова в наших рядах, среди нормальных людей, стремящихся к своему счастью, ищущих его, независимо от возраста. Ты-'среди ищущих, поняла?

- Да, - сказала она, заметно погрустнев. - Поняла. Ты прав. Я растеряла, себе счастье, расплескала...

- Не унывай, - посоветовал он бодро. - Найдешь еще, накопишь по каплям, и чтобы больше не, расплескивала, советую тебе заключить его в сосуд с узким горлышком, в кувшин, например...

Она не обратила внимания на его шутку, и он не стал продолжать, заметив, что она погрустнела.

- Ну, а в чем заключалось твое счастье? - неожиданно серьезным тоном спросил он через некоторое время. - Если только тебе не неприятно об этом говорить...

- Отчего же? - она прямо глянула ему в лицо. - Неприятного тут ничего нет. В детях. В детях заключалось, вот в чем. Особенно, когда они были маленькими... - она запнулась вдруг и замолчала, ушла в себя.

- Да, - он осторожно покашлял, покивал, соглашаясь с ней, хотя не совсем сейчас, верил тому, что она имела в виду только лишь детей, когда говорила, что расплескала свое счастье. - К сожалению, мне это не доступно. Я имею в виду - такой вид, вернее, такая разновидность счастья.

-- Тебя твой тон не утомляет?

- А что? Помолчать?

- Шут гороховый.

- Ну и что? Лучше шут, чем все остальное.

- Что именно?

- Например, негодяй, или взяточник, грязная личность, бесчестный человек, трус... Много чего. В этом ряду шут - звание почетное.

- В этом ряду. То-то и оно, что только в этом ряду.

- Ладно, - сказал он несколько раздраженно, что не укрылось от ее внимания. - Давай поменяем тему.

- Я знаю, почему ты все время стараешься отшутиться, - сказала она вдруг с большей серьезностью, чем собиралась, и, только высказавшись, закончив свою мысль, поняла, что допустила ошибку, не следовало так говорить - получалось, будто она выговаривала ему, обвиняла, не имея на это ни малейших прав.- Это маска такая, твоя всегдашняя маска, ты все время прячешься за нее от настоящей жизни. По крайней мере, когда я тебя знала, ты был именно таким, только я не понимала этого, а теперь знаю. Все шутил, паясничал... Будто боялся замолчать и задуматься - а что дальше, что будет потом? Жил сегодняшним днем... А теперь, видимо, за долгие годы эта манера сделалась уже укоренившейся твоей привычкой. Или тебя опять угнетают вопросы, которые ты хочешь скрыть под маской шутливости, как тогда?

- Теперь уже нет, - сказал он просто, ничуть не удивившись этой ее неоправданной вроде бы вспышке. - Теперь меня вопросы не угнетают...

Снов возникло молчание.

- Знаешь, сказала она, и на этот раз голос ее зазвучал удивительно тепло и мягко, - мне почему-то кажется... Может, я не права... но...

- Давай, говори побыстрее, пока не забыла.

- ... кажется, что теперь у меня в жизни... у нас в жизни, - поправилась она поспешно, - и у тебя, и у меня... должно что-то измениться... Разве нет? По крайней мере, у меня такое ощущение, - она поколебалась, сказать, или нет это слово, что вертелось на языке, и решительно закончила, - четкое ощущение.

Он слегка усмехнулся.

- Пожалуй, мне тоже хотелось бы верить в это, - сказал он. - Мне хотелось бы, чтобы настали какие-нибудь изменения. Я не говорю - к лучшему, потому что это не требует уточнений, любые изменения, в моей жизни теперь могут произойти только к лучшему, потому что хуже не бывает.

- Мне кажется, ты слишком уж...

- Ладно, пусть я перегнул, согласен... Но, знаешь, так все осточертело...

- Вот-вот... - подхватила она с печальной готовностью.

И опять возникло молчание, но на этот раз уже что-то вроде теплого ветерка обдало их, они открыто улыбнулись друг другу.