Внутренняя война - Валери Тонг Куонг

Валери Тонг Куонг

Внутренняя война

Посвящается Эрику

Моя жизнь — ваша, ваша жизнь — моя, вы переживаете то, что переживаю я. Судьба у всех одна. Возьмите же это зеркало и вглядитесь в него.

Да, один крик

Давно он не испытывал такого возбуждения, такого боевого задора, сметающего все сомнения, такой пьянящей уверенности, что час славы настал и незадавшаяся часть жизни теперь в прошлом. Он так долго ждал, терпя отказы и унижения во время актерских проб, язвительные замечания о том, что он-де, конечно, не харизматик, и голос у него какой-то тонковатый, и послужной список без особых козырей — и это несмотря на его участие в очень крепком сериале, который принес тогда телеканалу широчайшую аудиторию. Десятилетиями он то пережевывал собственные обиды, то тревожно ворочался в постели, иногда обретая забвение в теплых женских объятиях, — но никогда то не были женщины его мечты, скорее он как-то воплощал их грезы.

Когда же он сдал позиции? Он не мог бы назвать точную дату, это было какое-то постоянное и губительное сползание под уклон, оно согнуло его, — так в тропиках постоянный ветер клонит стволы деревьев и лианы бугенвиллей.

Зато момент, когда все резко изменилось и жизнь внезапно перескочила на другие рельсы, когда настало то, что он считал невозможным, — этот момент Пакс запечатлеет в памяти с точностью и навсегда. И на пороге смерти он ясно вспомнит то 23 сентября и звонок мобильного телефона в момент интенсивной работы, и раздражение на лице коллеги. Он вспомнит, как трудно было сдержать целую бурю эмоций, вызванную этим звонком, и как пытался задобрить Элизабет словами: «Со мной хочет встретиться Свеберг, — выходит, есть Бог на свете?»

Он засмеялся, сделал вид, что это лишь повод для шутки, но сам — сразу уверовал в чудо.

Элизабет захлопнула папку с бумагами, ее досада сменилась радостью, потом — спокойным удовлетворением. Значит, не зря она в свое время приняла его на работу в «Театрико». Если он получит эту роль, Элизабет сразу изменит презентацию модуля «Психологическая поддержка средствами театра». Клиенты тут же отреагируют на новую информацию: каждому лестно поработать с артистом, которого ценит сам Петер Свеберг. А не получит роль — тоже не страшно, ситуацию всегда можно представить в нужном ракурсе: человека заметил многократный лауреат «Оскара», так что и на него лег свет легенды.

— Беги-беги, — милостиво бросила она Паксу, словно делая ему огромное одолжение.

Настоящая бизнес-леди, опытная предпринимательница с тремя дипломами — психотерапевта, психосоматика и коуча, — она раньше других поняла огромный потенциал театра и ролевых игр на производстве, а затем уловила рост сбоев и аварий на почве психосоциальных конфликтов. Она строила свой успех, с одной стороны, на распознавании слабой стороны у собеседника, а с другой — на умении видеть любую ситуацию с разных точек зрения и таким образом представлять ее по-новому. Например, это она убедила Пакса пожертвовать выходным, выйти на работу в субботу, чтобы помочь ей справиться с накопившейся документацией, — а теперь он почему-то испытывает неловкость, пулей вылетая из офиса.

Это чувство неловкости, смешанное с головокружительным ощущением того, что он — часть какого-то неведомого плана, который толкает его вперед, — это ощущение он тоже будет вспоминать до конца своих дней, размышляя о том, что случилось дальше. И каждый раз, читая в газете про каких-нибудь молодоженов, которые выиграли потрясающую поездку, а потом самолет разбился над Атлантикой, или про человека, сорвавшего в лото миллион и потом в пух и прах разорившегося, и теперь живущего на жалкое пособие, или про человека, врезавшегося в платан, спеша на собственную свадьбу, — Пакс снова будет видеть себя, в счастливом неведении бегущего к пропасти.

Вот он проворно лавирует на тротуаре, уворачиваясь от колясок, огибая скамейки, полные неприкаянных подростков или стариков, выползших погреться на щедром осеннем солнце. Он едва замечает их, его тело наделено каким-то самостоятельным разумом, ибо мозг полностью занят невероятным сообщением от агента: Свеберг, приехавший в столицу Франции на выбор натуры, решил добавить в сценарий еще одного персонажа. Роль маленькая, но немаловажная: бармен в роскошном отеле, надежный и основательный человек, умеющий выслушать и помочь. Пакс с его типично французскими повадками и шармом — отлично подойдет: так утверждает Гаспар, претендующий на близкое знакомство с режиссером, вообще-то известным своими причудами и взрывным характером.

На самом деле Пакс — участник более обширной сделки, в которой он — только небольшой пункт. Его агент представляет также двух главных актеров фильма, он сумел договориться с директрисой по кастингу, которая параллельно работает на другом проекте и тоже рассчитывает на его помощь. Вместе они передвинули пару пешек на шахматной доске, и меньше чем за минуту комбинация сложилась.

Конкретные детали не важны: каждый знает, как функционирует система, и в результате не останется внакладе. Пакс сделал вид, что верит Гаспару, — о да, тот добился этой встречи ценой огромных усилий. Ему прекрасно известно, что реальность иная, что Свеберг не освободил специально для него четверть часа в своем загруженном расписании, а наоборот, заполнил встречей пустующую клетку в дневнике. Он понимает, как узко открывшееся окно возможностей, но с учетом маячащей на горизонте цели — оно огромно. И потому еще ускоряет шаг: Гаспар сказал прийти на встречу в костюме — так Свеберг сразу «увидит» его героя, настаивал Гаспар, это может сыграть решающую роль! И потому, повесив трубку, Пакс сразу прикинул маршрут от офиса «Театрико» до собственной квартиры (двадцать пять минут), где он натянет рубашку, пиджак и брюки, повяжет галстук (пять минут), и потом от дома до бара отеля «Лютеция» (еще двадцать пять минут).

Есть даже небольшой запас времени. «Чтобы компенсировать задержку поезда метро из-за нарушения графика, например… но не серьезный сбой с отключением энергии… и уж никак не аварию или падение пассажира на рельсы», — думает он и сам удивляется ходу своих мыслей и сердится на себя за такой цинизм, — это на него не похоже, он расчетлив и тщеславен, но циником не был никогда. Это, кстати, тема его регулярных размолвок с дочерью: она высмеивает его политкорректность, он упрекает ее в