Жизнь начинается с косухи - Александр Вулич

Александр Вулич

Жизнь начинается с косухи

В Москве стояли последние ноябрьские деньки, ознаменовавшиеся небывалым снегопадом, укрывшим столицу под невероятной толщей снега, с которой едва, как обычно, справлялись коммунальные службы. Кружились редкие мелкие снежинки, воздух был тёплый и очень сырой, небо висело низко, непроницаемо-серой пеленой заслоняя солнце. Мокрый снег на асфальте превратился в грязно-бурое месиво у входа в метро и магазины. Люди буднично суетились и спешили по своим делам.

Его самочувствие вторило погоде: разбито-размазанное, унылое, нестабильное. Глаза, под которыми были сине-серые мешки, смыкались ввиду недосыпа, голова болела в области висков не то из-за метеозависимости, не то по причине изрядного количества вина накануне, от голода сосало под ложечкой. В голове одна за другой роились мысли: почему ему, тридцатилетнему молодому человеку с приятной внешностью, хорошим образованием, отличными физическими данными, никак не удаётся устроиться на работу; стоило ли вообще столько лет тратить впустую в институте, чтобы потом мотаться по бесконечным собеседованиям; где по-быстрому заработать хоть немного денег; как свести концы с концами. И лишь бессмертная разухабистая песня о ковбоях из Ада, звучавшая в ушах, подбадривала, не давая унывать и уснуть на ходу.

Подгоняемый сквозным ветром, гулявшим по подземному переходу вместе с людьми, уставший, расстроенный и голодный он поднимался по лестнице из метрополитена, спеша поскорее добраться до дома, как вдруг поравнялся с незнакомцем, встретившись с ним взглядами. То был высокий мужчина на вид пятидесяти с небольшим лет. На его ногах были тяжёлые высокие, до колена, чёрные ботинки и такого же цвета кожаные штаны, а на теле красовалась потёртая косуха с шнуровкой вдоль рукавов поверх футболки с надписью «Deep purple». Седина въелась в его густые, почти как у генсека, брови, недлинную бороду и длинные, до лопаток, волосы, собранные в хвост. Обветренное лицо особо было примечательно внушительным носом с большими ноздрями, который, отнюдь, не выглядел гротескно; и крупными глазами, верхние веки которых с трудом, будто под гнётом усталости прожитых лет, в удивлении поднялись при виде интересного прохожего. А что же увидел этот немолодой поклонник группы, исполнившей бессмертную «Smoke on the water»? Навстречу ему, старясь хотя бы внешним видом не выдавать своей разбитости и уныния, чеканя шаг, шагал молодой человек. Из-под чёрной шапки торчали вившиеся из-за сырости крупными кольцами светло-русые волосы, а в левом ухе поблёскивала серебряная серьга, тело покрывала распахнутая косуха, а под ней виделась футболка с надписью «Pantera», на ногах были голубые джинсы и тёмно-коричневые рабочие ботинки на манер тех, что носят реднеки-рабочие.

Хватило пары секунд для того, чтобы они успели смерить друг друга взглядом, оценить внешний вид, посмотреть в глаза, улыбнуться и разойтись.

В их взгляде, в их улыбке было всё: теплота, радушие, общность, принятие и уважение друг к другу, взаимопонимание.

Но откуда всё это берётся? Что с первого взгляда роднит двух незнакомых людей, которые не обмолвились ни словом, чья разница в возрасте только с виду составляет лет двадцать? Музыкальные предпочтения, специфический выбор одежды, позволяющий идентифицировать друг друга, подобно униформе, длина волос или, может быть, тот факт, что в глазах некоторых граждан они являются инфантильными, несерьёзными и не наигравшимися мужчинами с кризисом среднего возраста? Или же это нечто неосязаемое и метафизическое, превосходящее материальные вещи и лежащее за гранью человеческого понимания: некая родственность душ.

Возможно, это вопрос, на который никто и никогда не даст однозначного ответа. Но одно с более или менее высокой долей уверенности можно утверждать наверняка: эта необъяснимая и неосязаемая родственность душ прошла становление и была сформирована под влиянием как раз материального мира. Иметь собственные взгляды на жизнь; ходить в той одежде, которая нравится; жить с волосами той длины, которой хочется обладать; слушать ту музыку, которая ласкает слух, отстаивая это в противоборстве с пошлыми учителями в школе, дворовой шпаной, живущей по понятиям, с самодурами-начальниками на работе, жлобами-коллегами и, возможно, родителями-консерваторами.

Так или иначе, посмотрев в течение пары мгновений друг другу в глаза, они разошлись, чтобы больше, возможно, никогда не встретиться, но жить с осознанием того, что в этом мире есть как минимум одна такая же непокорная, своенравная и не сумевшая встроиться в этот мир родственная душа.